Господа, это провал...

Противостоять японской разведке – и экономической, и военной – русским пришлось практически сразу же после того, как они добрались до Тихого океана и юго-восточной оконечности своих владений. Китай тогда в расчет не брался, его возможности в этом плане были весьма ограниченны. Но в конце XIX и начале XX века весомую часть населения в российском Приамурье составляли китайцы, жившие здесь легально и нелегально. В этих условиях борьба с «желтым» шпионажем была особенно сложной…

Найди пару отличий

Сейчас исследователи пришли к выводу, что Япония начала готовиться к будущей войне с Россией уже с осени 1891 года, после начала строительства Транссиба. Тогда МИД Страны восходящего солнца обратился к российским властям с просьбой разрешить японским артелям наниматься на работу в пределах «русской Сибири» (в это понятие входил и Дальний Восток). В конце концов такое разрешение было получено, и японская разведка с большим успехом смогла воспользоваться им.

Собственно говоря, необязательно было засылать в Россию японцев: наша контрразведка явно не обладала способностью отличить одних азиатов от других по внешним признакам. Так что, используя китайцев и отчасти корейцев, Япония буквально накрыла шпионской сетью всю восточную часть Российской империи.

Рядовых агентов даже не надо было особо готовить: подслушать разговор или сосчитать солдат мог любой человек, а для совсем уж неграмотных задачи ставились еще проще. Например, зарисовать погоны или иные знаки различия офицеров частей, дислоцированных в определенной местности. Полученные таким путем сведения, обобщенные наряду с другими данными, обладали большой ценностью. Так что японскими агентами могли быть рабочие и носильщики, купцы и парикмахеры, искатели женьшеня и погонщики скота. Порой шпионы выглядели как обычные уличные торговцы, но товары в их корзинах обозначали рода войск, количество и вид вооружения. План русских укреплений, нарисованный на спине нищего бродяги, – тоже отнюдь не плод выдумки романистов…

Павел Унтербергер, военный губернатор Приморской области в 1888–1897 годах, писал: «Переполненность края желтым элементом… дает ему возможность в подробностях знакомиться или прямо, или косвенно с характеристикой целого ряда должностных лиц как по гражданской, так и общественной и военной службе. Деятельность всей этой массы иностранцев, разбросанных по краю, легко может конспиративно регулироваться специальными агентами, и собираемые таким путем систематически и непрерывно сведения могут доставляться затем теми же агентами куда следует. Обличить их во вредной для нас работе весьма трудно. Сведения, сами по себе хотя и не секретного характера, тем не менее изображают в совокупности более или менее полную картину наших слабых и сильных сторон».

Самурайское коварство

Начало сооружения Транссибирской магистрали заметно обеспокоило японский генеральный штаб, и его усилиями была проведена блестящая шпионская операция.

Профессиональный разведчик, военный атташе в Берлине барон Фукусима Ясумаса совершил беспрецедентный рейд, как говорится, по глубоким тылам противника, на спор обязавшись проехать через всю Сибирь… на коне. Благовидность своих намерений в этом специально затеянном пари самурай подкрепил «личным словом офицера». На самом деле его задачей был осмотр трассы строительства, оценка масштаба ведущихся работ плюс сбор информации о расквартированных в Сибири воинских частях. В 1892–1893 годах Фукусима проследовал вдоль всей линии строящейся Транссибирской железной дороги (коней, разумеется, он использовал нескольких), занеся в свой походный блокнот все военно-экономические сведения, причем некоторые он зашифровал в виде стихов.

Добравшись (заметим: при поддержке русских властей!) до Владивостока, японский офицер затем проехал через всю Маньчжурию и северо-восточный Китай вплоть до Шанхая. Все путешествие заняло 504 дня. Прибыв на родину, он написал 800-страничный отчет, сведения из которого были использованы при подготовке к будущим военным действиям против Китая и России. Еще во время своего похода Фукусима Ясумаса был произведен в подполковники, а после завершения миссии награжден орденом Священного сокровища.

Русская мистификация

Впрочем, справедливости ради следует признать, что русские «птенцы Генштаба» начали разведдеятельность гораздо раньше японцев. Блестящий пример этому биография Михаила Венюкова – того самого, который первым перевалил через Сихотэ-Алинь и вышел к побережью Японского моря в 1858 году. После этого его карьера продолжалась не только в России, но и за рубежом. Разумеется, это были вовсе не туристические поездки выпускника академии Генштаба. Вот собственные воспоминания Венюкова о пребывании «в гостях» у японцев (речь идет о событиях 1869–1870 годов): «По приезде в Иокогаму… начал я искать способов ознакомиться с современным японским государственным устройством и состоянием флота, войск и военных учреждений в Японии… Наравне с ознакомлением с японскою армией я старался ознакомиться с путями ее перемещения в случае войны. Оказалось, что главный из них – морской».

В Японии Михаил Венюков жил под видом продавца, занятого поиском рынков сбыта для российского угля. Это позволяло ему легально посещать военные корабли и казармы японцев и узнавать все, что было нужно. Торговым агентом Венюков оказался вполне энергичным и предприимчивым. Об этой работе он писал не без юмора: «Желая сохранить вид человека, превыше всего заботящегося о судьбе сахалинского каменного угля, я намеренно расспрашивал кого мог о порядке снабжения минеральным топливом европейских пароходов, машинного завода в Иокогаме и пр., о ценах на разные сорта угля, о способе его доставки, о принадлежности угольных складов разным владельцам и вообще обо всем, что касается до этого товара… Мистификация эта, сверх ожидания, удалась как нельзя лучше, так что иногда мне самому становилось смешно».

Конспирация, однако…

Но время разведчиков-одиночек заканчивалось, и тут японцы явно перехватили инициативу. Еще в январе 1892 года в Токио открылась школа для изучения России и русского языка, затем ее филиал появился в Канагаве – главной базе японского ВМФ. Трудно сказать, какая подготовка там велась, но несколько позже масса кадровых разведчиков, владевших русским, наводнила все крупные населенные пункты Восточной Сибири, а некоторые из них добрались и до европейской части России. Они владели публичными домами и ресторанами, прачечными и магазинами, работали простой прислугой (как тогда говорили, «боями»), в основном выдавая себя за китайцев. Тогда же японцы открыли тайные школы в Маньчжурии, где готовили агентов из числа китайцев, там была заранее создана сеть резидентуры, поскольку именно Китай считался главным театром будущей войны с Россией.

Российское военное командование попробовало организовать нечто подобное только перед самой войной с Японией: в начале 1904 года на базе газеты «Шенцзинбао», издаваемой в Мукдене на российские деньги, попытались открыть разведшколу. Газета выходила на китайском языке, весь штат редакции состоял из местных жителей, их же собирались обучать искусству шпионажа. Это непростое дело было поручено мукденскому военному комиссару полковнику Генштаба Михаилу Квицинскому. Правда, при столь странном уровне конспирации ничего из шпионской затеи не получилось: японцы стали запугивать мукденских китайцев и те попросту разбежались. В итоге вплоть до начала Русско-японской войны запустить процесс подготовки агентов так и не удалось…

Несколько удачнее удалось развить такую деятельность в самой Японии, правда, уже после войны. Русская православная миссия в Токио в те годы стала «крышей» для подготовки будущих кадров российской военной разведки. Для этого была набрана группа подростков, в основном из детей офицеров, погибших в годы Русско-японской войны. Предполагалось, что прошедшие обучение в Японии скорее постигнут язык и обычаи этой страны и станут знатоками японских реалий. В духовных семинариях занятия велись по гимназической программе. Учащиеся изучали историю Японии и Дальнего Востока, литературу, грамматику, учились чтению писем и переводу газетных статей. Некоторые выпускники позже стали разведчиками, наиболее известен из них наш земляк Василий Ощепков – легендарный основатель борьбы самбо…

Ошибка резидента

Все эти шпионские страсти нашли отражение в классике, вспомним, например, рассказ Александра Куприна «Штабс-капитан Рыбников», написанный в 1905 году. Отнюдь не случайно речь в нем идет о кадровом японском разведчике, разоблаченном вовсе не контрразведкой. Дело в том, что в те годы пресса регулярно освещала вопросы шпионской деятельности, высказывая при этом обоснованную озабоченность.

К началу войны у России не оказалось ни опытных разведкадров, ни школ для подготовки агентуры, ни даже достаточного числа переводчиков, знавших японский и китайский язык. Более того, в русском Генштабе накануне войны с Японией не было ни одного человека, который владел бы японским языком! А во всей российской армии в 1904 году было только 11 штатных переводчиков, из которых девять не знали иероглифов и читать по-японски не умели. Созданный только в 1899 году Восточный институт во Владивостоке еще не был готов помочь армии своими выпускниками.

Даже служивший резидентом русской разведки в Японии в период с 1898 по 1903 год полковник Борис Ванновский не владел японским языком. Неудивительно, что в результате его деятельности в стране не было создано никакой агентурной сети. Так что японская контрразведка успешно снабжала полковника Ванновского дезинформацией, которой он добросовестно делился со своим руководством. Как развивались события дальше, тайной не является… 

Автор: ​Иван ЕГОРЧЕВ, действительный член Русского географического общества