«Либо в рай, либо в Театр сатиры…»

В юбилейный день рождения великой актрисы ее коллеги из Театра сатиры устроили душевный вечер. «Это не поминальный день – это настоящий день рождения!» – предупредил всех худрук театра и друг Ольги Аросевой Александр Ширвиндт.

Он приглашал на сцену друзей юбилярши и угощал их водкой, настоянной на клюкве, – это фирменный спиртной напиток, который актриса делала сама. Ольга Аросева, чей огромный портрет висел на сцене, с улыбкой наблюдала за всем этим «фирменным безобразием», в котором не было нот печали и скорби – лишь радость и счастье от того, что ее коллегам и зрителям удалось соприкоснуться с необыкновенным талантом этой удивительной актрисы и женщины. Там, где смех (пусть даже сквозь слезы), смерть никогда не победит жизнь…

«Это наше алиби»

– Сегодня у Олечки Аросевой день рождения. Мы ее счастливые друзья и коллеги, – сказал Александр Ширвиндт. – Она родилась в один день с Иосифом Сталиным. Даже когда все отмечали день рождения вождя, мы праздновали ее день рождения – это было наше алиби. Хвалиться не хочется, но хочется. Мы очень любим своих друзей и коллег, чтим тех, кто ушел. А падеж у нас страшный. Скоро наше поколение совсем тю-тю… Но сегодня у нас застолье в честь Оленьки. Вот это красненькое – это клюковка. Оля Аросева была создательницей этого гениального напитка. Она носила его с собой. И рецепт этот она, очевидно, украла у другой замечательной дамы. И эта дама сегодня в зале – это Наина Иосифовна Ельцина. Однажды где-то я рекламировал настойку, оговорился и сказал: «Как же Наина Иосифовна замечательно гонит настойку!» Она потом подошла и говорит: «Ты сказал «гонит»? Подумают, что я самогонщица!» Вот сегодня я хочу поправить: она не гонит – она берет муниципальную водку и делает этот напиток! А сейчас мы будем пить знаменитый напиток. Оленька, ура!

Лучшая в мире пани Моника

– Когда я пришел в этот театр литсотрудником (а было это практически 50 лет тому назад), Ольга Александровна была в расцвете популярности и в расцвете конфликта с Валентином Николаевичем Плучеком, художественным руководителем театра, – вступил в разговор Михаил Швыдкой. – Так как Плучек не любил людей, которые снимались в «Кабачке 13 стульев». А Ольга Аросева была самой видной участницей: она играла пани Монику. Эти артисты были знаменитее всех, они могли пропускать любые спектакли в театре. Ольга Александровна была смешная, острословная, матерщинница… Но при этом она была женщиной из дворянской семьи. Ее отец, удивительный человек, работал послом в Литве и Чехословакии, а она сама прекрасно знала языки – испанский, чешский, немецкий. И могла ругаться с одинаковым изяществом на всех этих языках. Когда я с ней познакомился, она мне рассказала старый анекдот. Пришел еврей к раввину и говорит: «Ребе, поговорите с моей женой, она хочет меня отравить!» – «Ну, ведите сюда женщину». Раввин поговорил с ней час-другой, позвал еврея и сказал: «Послушай, я поговорил с твоей женой. По-моему, тебе лучше самому отравиться…». Ольга Александровна рассказала это спокойно и очень изящно. Это была женщина блестящего ума и образования. А все внешнее: пани Моника, нецензурные слова и так далее – это все было что-то такое, что жило совершенно самостоятельно, отдельно от нее. Если бы Ольга Александровна была сейчас здесь и я ее начал бы официально поздравлять с 90-летием, она бы сказала: «Вы что, сошли с ума? Выпивайте и закусывайте! И радуйтесь!»

«Не подавай виду, что больно»

– Я знала Олечку, пожалуй, лучше всех, – призналась Вера Васильева. – Мы вместе с ней учились в театральном училище в 1943 году. И я навсегда запомнила эту крепенькую девочку, очень веселую, с огромными и умными, удивительными глазами. Она была лидером с первого курса. Если где-то собиралась стайка студентов, значит, в центре Оля Аросева. Она рассказывала анекдоты так, что все умирали от смеха, а я тогда была еще скромнее, чем теперь, стояла в сторонке и спрашивала: «О чем вы там говорите?» А она: «Веруш, тебе еще рано это знать, ты еще маленькая!» А я, между прочим, старше ее на два месяца! После училища Оля ушла в Театр комедии в Питере и появилась в нашем Театре сатиры, когда я уже тут работала. Нашей первой работой с Плучеком Валентином Николаевичем была красивая китайская пьеса о китайских Ромео и Джульетте. Я была китайской Джульеттой, а моя служанка, веселая и ловкая, – это Олечка Аросева. Это было наше начало… А потом мы почти

70 лет работали в одном театре. И, конечно, это большое счастье. Я ее звала Оль-Оль, а она меня – Кузьмишка, потому что моего папу зовут Кузьма, а ей казалось, что я истинная дочь своего отца. Уже в зрелом возрасте, когда актрисы и не мечтают о таком счастье, нам подарили пьесу «Реквием по Радомесу». На одну из главных ролей пригласили великую Елену Образцову. Последние репетиции я проводила с больным плечом: повредила на другой репетиции. Помню, как Олечка меня обняла и сказала: «Верушка, держись! Не подавай вида, что больно!» У меня всегда было ощущение, что Олечка моя родная сестра. Сама она, играя роль в этом спектакле, говорила такие слова: «Я узнала о том, что тяжело больна. И мне предстояла очень тяжелая операция. Но когда вышла на сцену, я пела!» И она это произносила так, как будто большего счастья в жизни не может быть. Оказалось, что у самой Оленьки именно в это время была точно такая же ситуация. Она была тяжело больна, но об этом никому не говорила. Оля, как и ее героиня из последнего спектакля, отдавала свое сердце зрителю и театру. Я верю, что сейчас она чувствует, что ее родной дом отмечает ее день рождения, чувствует нашу благодарность и любовь.

На руках у Сталина

– Мне очень повезло: Ольга Александровна преподавала на нашем курсе в училище циркового и эстрадного искусства. Занятия были незабываемыми, – рассказал Геннадий Хазанов. – Конечно, помимо занятий, связанных с мастерством, были какие-то минуты, часы общения, и они бесценны. 21 декабря 1995 года я выступал на 70-летии Ольги Александровны. Играл Сталина, который ее поздравлял. Почему Сталина? Я случайно узнал, что она родилась с ним в один день. И есть еще такой интересный факт: когда Аросева была маленькой девочкой, Сталин держал ее на руках на одном из парадов на Красной площади! Сама она была необыкновенно остроумной. Помню, как, рассказывая о своих критических годах жизни в Театре сатиры, когда была в конфликте с худруком, она сказала: «Актеры Театра сатиры после смерти попадают либо в рай, либо обратно – в Театр сатиры». А узнав, что я женился, Ольга Александровна сказала: «Гена, запомни, что женщины – слабый пол, но жены в эту категорию не входят!»

Проверка на человечность

– Трудно было пройти творческую и человеческую проверку, которую устраивала для молодых артистов Ольга Александровна, – отметил Юрий Васильев. – Одну из них я не забуду никогда… В 1986 году мы вместе летали в Афганистан, в 15-дневную командировку. Мы прилетели в Кабул, там дали концерт. Потом нас повезли в Баграм, а следующий пункт назначения – Руха. Когда мы произносили это слово, люди, которые там служили, как-то замолкали… За день до поездки нам устроили стрельбы. Ольге Александровне дали пистолет, а мужчинам – автоматы Калашникова. Потом мы еще стреляли из БТР… В назначенный день нас посадили в вертолет, надели парашюты и объяснили, что при попадании снаряда в вертолет мы должны в течение 10 секунд дернуть за кольцо… В иллюминатор выставили пулемет, и мы полетели. Ольга Александровна, чтобы разрядить обстановку, все время что-то рассказывала, смешила всех. Подлетели, а там все завалено сожженной военной техникой. На память фотографируемся с пилотами вертолета, пересаживаемся на БТР и едем в горы. Там установки «Град», а под землей («в метро», как сказали военные) – маленький спортзал. Там и выступали. Когда уставшие, запыленные солдаты увидели настоящую пани Монику, они остолбенели… Ребята после концерта подарили ей принесенные с гор цветы. Аросева почти никогда не плакала, а тут на глазах у нее появились слезы. Потом через несколько месяцев Ольге Александровне пришло письмо. В нем была наша фотография с вертолетчиками и рассказ женщины, которая сообщала, что это фото незадолго до собственной гибели ей прислал муж. Он ей писал: «Сегодня везли в Руху артистов из Театра сатиры с Ольгой Аросевой. Они смеялись, рассказывали анекдоты, смешные случаи, видимо, не понимали, куда попали…». Вот с этим «непониманием» мы и проехали по Афганистану. Причем Ольга Александровна всегда сидела на БТР на командирском месте…

«Стойкость – великолепная!»

– Помню, прошло лет пять, как я стал руководителем этого театра, – рассказал Александр Ширвиндт. – И вдруг наступил период, когда все валится, валится… Аросева пришла ко мне, а я ей говорю: «Оля, больше не могу! Нет моих сил, ухожу. Лучше буду артистом!» – Она в ответ: «Шура, вот я тебе говорю совершенно серьезно: как только я помру, уходи!» – Я ей: «Оленька, умоляю, не тяни с этим!» Но, слава богу, она протянула еще десять лет… Стойкость у Ольги была великолепная, она никогда не жаловалась ни на что… На самом деле она ни дня не могла прожить без театра, без зрителей. Когда уже стала плохо ходить, в тапочках шла за кулисы, где в это время стояли костюмеры, которые надевали ей туфли на высоченных шпильках. Выпархивала на сцену – и играла! А потом еле-еле шла обратно… Но этого зрители никогда бы не увидели… Вообще, искусство театра – это такой тлен… Вот не зафиксировали спектакль на видеокамеру – и он пропал навсегда. И лишь любимые люди остаются с нами навечно…

Автор: Лариса ЗЕЛИНСКАЯ, ИА «Столица»