Стрекулисты горю не помогут

Изучая отдельные аспекты юридического процесса в Южно-Уссурийском крае в конце XIX и начале XX веков, поражаешься, насколько неразвита была здесь эта сфера общественной жизни.

Где искать справедливости

В августе 1893 года в газете «Владивосток» появилась заметка из села Никольского (ныне Уссурийск): «Доверенные здешнего крестьянского общества, бывшие во Владивостоке, напали там на какого-то стрикулиста, который написал им глубокомысленное прошение, имевшее тот результат, что доверенные вернулись напуганные, а стрикулист взял с них 60 руб. и велел приезжать еще. После неудачной поездки доверенных крестьяне совсем приуныли. Лучшие общинные земли их уходят под артиллерийское стрельбище и лагери, которые без стеснения крестьян и с наибольшим удобством для себя могли бы быть расположены на отлогостях Фениной и Суйфунской гор и по долине их за железной дорогой».

Поясню: стрекулист (так правильнее) – ныне почти забытое слово, означавшее мелкого чиновника, казенного служащего (что-то вроде современного «офисного планктона»). А суть описанной истории в том, что доверенные никольских крестьян обратились неизвестно к кому и будет ли от такого прошения хоть какой-то практический толк – очень сомнительно.

К сожалению, это действительно было большой проблемой. Не владевшие сложным канцелярским языком с его вычурными оборотами (а порой и просто неграмотные) люди совершенно не понимали, куда и как следует писать, чтобы добиться справедливости, особенно в судах.

А адвокаты кто?

Должность правоведа – судьи или защитника – в дореволюционной России, надо сказать, была очень популярной, и стремились к ней многие. Это приносило определенное положение в обществе и немалый доход, давало возможность добиться заметных успехов на карьерной лестнице. Хотя, к примеру, для работы в качестве присяжного поверенного, то бишь адвоката, вовсе не требовалось юридического образования. Как это ни странно.

В том же 1893-м «Владивосток» в статье «Наша адвокатура» констатировал: «Адвокатское дело в Сибири вообще, а в частности и у нас во Владивостоке, поставлено совсем в другие условия, нежели в Европейской России. Присяжной адвокатуры у нас вовсе нет, конечно, нет и совета присяжных поверенных, наблюдающего за действиями отдельных адвокатов. Даже лица юридически образованные, имеющие право на занятие адвокатурой в новых судах, в нашей адвокатуре составляют редкость, меньшинство общей численности. В данный момент в числе адвокатов Владивостока считается только два юриста (г. Лапин и г. Шрейдер). У нас адвокатурой может заниматься каждый, кроме лишенных прав по суду или опороченных; есть только ограничение для состоящих на действительной службе чиновников: они не могут практиковать в тех местах, где находятся при должностях».

Современники отмечали, что адвокатура была в руках тех, у кого больше удачи и практического знания дела. Порой она представляла собой «лишь переходное занятие на пути к коммерческим предприятиям, которые, иногда и при малом капитале, приносят несравненно более выгоды, а по сумме труда несравненно легче».

Действительно, в те времена занятие юриспруденцией в большинстве случаев было «побочным», а основным – различные способы получения доходов, даже не всегда законопослушные. Дело в том, что юридическая практика на Дальнем Востоке не могла приносить сколько-нибудь приличного заработка. Этому были, кстати, вполне объективные причины.

Та же газета писала: «Общий уровень заработка местного адвоката, если применить к нему мерку, принятую в Европейской России, очень мал. Что действительно общая сумма дохода наших адвокатов не может быть велика, можно доказать даже цифровыми данными: взгляните на прилагаемую таблицу количества дел, разобранных в суде за три года, и вы увидите, что количество уголовных дел чуть ли не втрое превышает количество дел гражданских. Это объясняется особенностями законов местного судопроизводства…»

Таблица, составленная за 1890 – 1892 годы, включала 103 гражданских дела и 259 уголовных.

Заработать не на ком

Впрочем, большое количество уголовных дел никак не сказывалось на «адвокатском благосостоянии». Дело в том, что основная часть таких процессов проходила вообще без участия защитника. Во-первых, согласно местному закону, суд назначал адвоката только по тем делам, где подсудимому грозило лишение всех прав состояния (была такая мера наказания). А во-вторых, обвиняемые брали в помощь присяжного поверенного, только если имели средства, и немалые. Но, как отмечала газета, «случаи второго рода попадаются очень редко: большинство подсудимых платить не может».

Так какие же процессы могли принести доход адвокату? Вот список дел для публичного слушания во Владивостокском окружном суде на 31 июля 1890 года, опубликованный в газете «Владивосток» накануне: «Уголовные: 1) О Германском подданном Герарде Ганзене, обвиняемом в выбитии зуба китайскому подданному Учен-бо-и; 2) О китайских подданных: Луан-фу, обвиняемом в грабеже, Ли-ин – в проживательстве по чужому виду и Шенсогуань, обвиняемом в подлоге при получении вида Ли-ин».

А вот процессы на 2 августа 1890 года. «Гражданские: 1) По иску жены мещанина Анны Шульгиной о взыскании с мужа ее Федора Шульгина денег на содержание; 2) О взыскании купцом Хагемейер с инженер-механика Козлянинова 1918 руб. 57 коп. Уголовные: 1) О редакторе газеты «Владивосток», обвиняемом по 1039 ст. улож.; 2) О казаке Николае Ульзутуеве, обвиняемом по 940 ст. улож.»

Ну что удалось бы заработать на деле о «выбитии зуба» китайцу? Разве что с имущественного спора купца с инженер-механиком можно было получить какой-то процент…

К слову, редактор газеты «Владивосток» Николай Ремезов, как и редактор «Дальнего Востока» Виктор Панов, неоднократно обвинявшиеся властями и отдельными гражданами по разным статьям, никогда не пользовались услугами адвокатов и вели свои дела в суде сами… 

Трактир держал. И адвокатуру не забывал

Впрочем, основания самостоятельно защищать себя в суде у журналистов были веские, учитывая компетентность имевшихся присяжных поверенных.

Дело в том, что помимо двух уже упомянутых юристов, которые «уже составили себе некоторую адвокатскую известность в городе», господ Лапина и Шрейдера, были во Владивостоке и иные граждане, к услугам которых прибегали обыватели. Газета «Владивосток» за 1893 год предоставила нам уникальный материал – список «лиц, несколько известных публике их адвокатскою практикой»:

«Адамс, штабс-капитан запаса армии, почти не занимается адвокатурой, так как занят по преимуществу коммерческим делом.

Заваров, дворянин. Это тип американского дельца в небольших размерах, но на все руки. Извозом занимался, трактир держал, подряды мелкие брал и адвокатуру не забывал.

Лапин, чиновник, военный юрист, окончил курс в Военно-Юридическом училище в тот период времени, за который окончившим курс предоставлено право ношения нагрудного знака Военно-Юридической Академии, т. е. когда права Академии и училища были сравнены.

Свидерский, не имеющий чина, переводчик китайского и манджурского языков, окончил курс в училище переводчиков при русском консульстве в г. Урге в пределах Китая.

Толмачев, бывший купец, служит письмоводителем китайского управления. Его можно назвать «бывшим адвокатом», так как по месту службы он не имеет ни времени, ни возможности заниматься адвокатурою.

Чернявский, чиновник, образовательный ценз не знаем. Специальность, по преимуществу, опекунские дела.

Шван, отставной корнет, актер, занимается коммерческими предприятиями, в адвокатуре тоже «бывший», если и появляется иногда, то только для речи на суде.

Шрейдер, кандидат прав, иудейского вероисповедания».

Ну и как перечень, впечатляет?

Кроме того, нужно отметить, что большая часть времени дореволюционного судопроизводства уходила на разбор апелляций, и потому дела ждали своей очереди без преувеличения целые годы. А окончательный расчет клиента с адвокатом происходил, естественно, только при заключительном решении суда. Поэтому защитники требовали платы за каждое прошение, обращение, объяснение и прочее или просили выдавать им помесячное вознаграждение на весь период рассмотрения дела. Но, как справедливо замечала газета, «лиц, имеющих необходимость в таком постоянном труде и средства платить, у нас немного».

А общий вывод делался такой: «На самом деле адвокатурой во Владивостоке просуществовать можно, составить же себе состояние или даже сколько-нибудь заметный капитал положительно нельзя».

Возможно, именно этим объясняется, что в Южно-Уссурийском крае, как и на всем российском Дальнем Востоке, так и не появился юрист, хоть немного прославившийся своей успешной практикой. Просто самые удачливые из них в конце концов уезжали «на запад» или уходили «в трактирщики».

Автор: ​Иван ЕГОРЧЕВ, действительный член Русского географического общества