Полная чаша семьи Новрук

Большой дом Светланы и Михаила Новрук словно теремок. Кого там только нет! Семь мальчишек, три девочки, две собаки с щенками, две кошки, семь котят, черепашка, тритон, а под самым потолком трещит вечно всем недовольный попугай неразлучник. Говорят, был еще хомяк, но он со своим флегматичным характером и любовью ко сну не вписывался в общую энергичную атмосферу, и его отдали.

Чего-чего, а что такое скука, в этом доме точно не знают! Такой вот особенный дом есть в поселке Трудовое.

А главная особенность этого дома вот в чем: девять детей из десяти, что здесь живут, – приемные.

Крестные братья

Мы приехали в гости к семье Новрук прохладным майским днем, когда в доме вдруг отключилось электричество: какая-то авария на линии. Но жизнь здесь из-за этого не остановилась, без включенного телевизора и компьютера никто не скучал. А чего скучать, если и без света есть множество интересных занятий и игр, тем более что рядом столько активного народа. Правда, отец семейства и старшие дети отсутствовали (ушли по делам), но младшие прекрасно справились с ролью гостеприимных хозяев.

Самая бесстрашная здесь Женька. В то время как остальные застенчиво и молча разглядывают неожиданных гостей, Женька засыпает нас вопросами, да так быстро, что не успеваешь отвечать:

– А ты кто? А как тебя зовут? А что это у тебя такое? – тычет пальцем в диктофон.

Женька – это семейная звезда, которая (по характеристике мамы) никому никогда не дает покоя. Ей семь лет, но выглядит она в лучшем случае на пять. А в пять лет, когда девочку забрали из детского дома, ее рост и вовсе не превышал девяноста сантиметров – это, чтобы было проще представить, рост обычного двухлетнего ребенка.

Еще одна особенность семьи Новрук: у практически всех детей сложные медицинские диагнозы. Женька не исключение. Она, конечно, еще вырастет, но совсем чуть-чуть – такое у нее заболевание. Но Женьке, в силу почемучкиного возраста, на все эти неприятности плевать: каждую минуту девчушка чем-то увлечена. Сейчас она увлечена нами. Болтая без умолку, каждую свою фразу Женька заканчивает вопросом «номано?». В переводе с детского на взрослый – нормально.

Игорь, Паша, Андрей, Саша. Трудно сразу запомнить, кто есть кто: до того они похожи. Особенно два последних, но они вовсе не кровные братья, хоть и с рождения вместе.

С этими двумя вообще интересная история получилась: Новруки взяли к себе Андрея, ничего не зная про его детдомовского друга Сашу. Это потом им сказали, что у Сашки после разлуки с другом случилась самая настоящая депрессия. А Андрей названивал другу (в новой семье ему сразу же купили сотовый телефон), успокаивал: потерпи, я их уговорю, они тебя тоже возьмут… Слово сдержал, стал родителей исподволь готовить: мол, есть такой мальчик Саша, он хороший…

Познакомилась Света с Сашей заочно, по телефону.

– Я, между прочим, крестный брат Андрея, – заявил он ей.

– Понятно, – ответила Света. И они с мужем стали готовить документы на «брата».

Страх нарушить границы

Появление в семье каждого из приемных детей имеет свою историю. Открыла счет три года назад кудрявая тихоня с экзотическим именем Тора.

– Ей тогда было полтора года, а выглядела месяцев на восемь, не больше, – вспоминает Светлана свое знакомство с малышкой. – Она не умела ни ходить, ни разговаривать. Даже жевать не умела! Я ей банан даю, а она не знает, что с ним делать, начала сосать, как соску… Да и во рту у нее всего шесть зубов было. Это в полтора-то года! А забрали, так она дома как на дрожжах расти стала. Через два месяца ходить начала, зубы тут же один за другим вылезли… Я не говорю, что их в детских домах и в социальных отделениях не кормили, они нам достаточно упитанные достались. Любви и заботы им не хватало, вот чего.

Светлана рассказывает, как в первые дни, когда забрала Тору из больницы (младенцы-отказники до четырех лет живут в социальном отделении), вынесла дочку во двор позагорать. Дни стояли летние, теплые. Расстелила на травке одеяло, посадила на него малышку, а сама зашла в дом чаю себе сделать. Заваривает, а сама наблюдает в окно за ребенком. Та ревет, ползает по одеялу, а за его периметры вылезти не может, боится. Только через несколько недель осмелилась на эксперимент – выползла на травку.

В детских домах, как потом поняла Светлана, дети растут осторожными и даже какими-то опасливыми, словно все время боятся нарушить границы отведенного им пространства, будь то кроватка или манеж.

А еще они не по-детски терпеливы. В первую же ночь по приезде домой у Торы подскочила температура до 39 с половиной градусов. Но она даже не плакала. Родители поняли, что ребенок заболел, по ее тихому-тихому стону…

Место для улыбок

Последнее «приобретение» большого семейства – блондинчик Лешка, который заметно выделяется своими белыми вихрами на фоне смуглых братьев, сестер и родителей. Взяли потому, что он родной брат Игоря. Хотя, наверное, и так бы взяли…

Сегодня Светлана даже представить себе не может, чтобы рядом не было этого «солнечного мальчика», как она его называет.

– Никогда такого не было, чтобы он проснулся и плакал. Подходишь к кроватке, а у него улыбка, – уверяет мама большого семейства.

Алеша, похоже, вообще не перестает улыбаться после того, как его привезли домой. Увидев, какая вокруг него интересная жизнь кипит, он не хочет от нее никак отставать! Первое время даже спать отказывался ложиться: боялся, что все самое интересное без него произойдет.

– Как они вас делят, не ревнуют? – спрашиваю у Светланы.

И тут же Алешка, увидев у мамы на руках Тору, пытается отвоевать место на маминых коленях и для себя, не нарочно опровергая мамин ответ: «Нет, не ревнуют».

«Синдром отказника»

Есть такая теория: свой ребенок потому родной, что через муки, через боль дается. Если так, тогда в этой семье у каждого малыша есть повод считаться по-настоящему своим. Вот Тимошка, например. У него нарушения опорно-двигательного аппарата. Когда его забирали из детского дома, ему было три года. Он ничего не умел – ни одеваться, ни раздеваться, не знал, что такое горшок, не мог ходить, а передвигался только ползком, но неуклюже, с помощью одних рук.

Света рассказывает: ходить учились через слезы, через не хочу. Сначала научили мальчонку ползать – по-настоящему, как малыши обычно ползают. Потом на ходунки поставили, после с палочкой пошел. А в этот раз он уже нам гордо хвастался: «Хочешь посмотреть, как я хожу? Сам! Без палочки!»

Или Пашка… Помимо основного системного заболевания, к которому мальчик привязан на всю жизнь, прицепилась еще одна опасная болячка. Родители выяснили это, как только забрали его домой. Пришлось и с этой заразой бороться. Но уколы и холод процедурных кабинетов Павлика не пугали. Для мальчишки, которому на тот момент исполнилось всего три года, самым страшным оказалось другое – только-только обрести свою семью и опять на целых девять месяцев попасть в больницу.

– Он обижался, разговаривать со мной не хотел, когда я его навещала. Думал, что я его бросила, – вспоминает Светлана…

По большому счету этот страх – что от них опять откажутся, наверное, неистребим. Его можно было бы назвать «синдромом отказника». Прожив в семье уже несколько лет, получив все неопровержимые доказательства того, что они нужны, что их любят, эти дети по-прежнему боятся стать отказниками. Даже не за себя боятся – за братьев и сестер.

Повторю, что дети здесь особые: посещение врачей, сдача анализов – дело для них обыденное. Но когда кого-то везут на очередной осмотр, все остальные выглядывают и переживают, вернут ли… Сейчас вот все с нетерпением ждут Аркашку, который в данный момент лежит в стационаре на обследовании.

Нужные дети

Родной ребенок (кровный, поправляет сама Светлана, родные для нее все) в этой семье один – семнадцатилетняя Кристина. И тут тоже хватает диагнозов, один другого круче.

Как правило, родители, родив больного ребенка, на нем и останавливаются, предпочитая больше не рисковать, тем более что на больного уходят все силы и время. Как тут разорваться? У Светланы же философия иная – уже через все больничные испытания прошла, все знакомо, чего бояться-то?

Спрашиваю, почему она лишь больных детей берет и принципиально в опеке просит детишек только «с диагнозами».

– Так ведь обычных детей и так возьмут, а эти кому нужны? – отвечает вопросом на вопрос.

…Сейчас у Светланы с Михаилом новый этап – этап усыновления. Начали с Торы. Процесс, вспоминает Света, шел с большим скрежетом. Спрашивается, что плохого в том, если семья меняет статус ребенка с «приемный» на «усыновленный»? Для государства лишь сплошные профиты: не нужно выплачивать зарплату родителям, выделять средства на содержание ребенка. Оказалось, суд боялся нарушить… права родной матери девочки.

– Матери?! – возмущается Светлана. – Она бросила ее, пятимесячную, у знакомой и благополучно про нее забыла! А знакомая, которой надоело возиться с чужим младенцем, просто вышла на улицу и сбагрила его первому встречному мужику. Слава богу, тот сознательным оказался: пошел и сдал ребенка в полицию…

Научить жизни

Заболевания некоторых детей Новрук таковы, что всю последующую жизнь они будут нуждаться в опеке.

– А не страшно за них? – вопрос вырывается сам собой.

– За всех страшно, – признается Светлана. – Поэтому стараемся максимально научить их жить: чтобы они принимали себя такими, какие есть, чтобы умели правильно вести себя, умели адекватно реагировать на разные ситуации, чтобы могли ухаживать за собой…

К слову сказать, мы со своим визитом сюда поспели как раз к столу – дети заканчивали полдничать. Поели. Один встал – пошел посуду мыть. Второй веник взял – подметает. Без просьб, без напоминаний!

Пока, конечно, главная нагрузка лежит на старших детях. Постепенно вовлекается в хозяйственный процесс и среднее поколение: собак-кошек покормить, чашки принести-отнести, со стола убрать, под столом подмести. Малышам после еды ручки-мордочки вытереть.

Святая обязанность – перед сном в игровой прибраться. Игровая комната набита детскими уголками и спортивными снарядами, по периметру полки, а на них – игрушки, игрушки, игрушки… Ребятня там весь день кавардак разводит, а потом перед сном сами его последствия и разгребают. Все! Даже только что научившийся ходить Тимошка.

Вот вам и ответ на все провокационные вопросы: можно ли из детей, многим из которых при другом раскладе светил бы лишь переход из детского дома в социальное отделение интерната для инвалидов, создать сплоченную, дружную семью.

Надо сказать, что, невзирая на все сложные диагнозы, семья эта похожа на любую обычную многодетную семью, с множеством важных каждодневных забот. Часть детей ходит в школу, после школы папа отвозит их на самбо. Часть детей – на домашнем обучении. Сейчас Света ищет интернат, где бы они смогли сдать аттестационные тесты по программе младших классов. В зале стоит пианино (у Светланы музыкальное образование), так что ребята и поют, и играть на пианино учатся. А еще много рисуют: близкая подруга Светы – художница – занимается с малышами профессионально. В общем, не дом, а развивающая творческая студия, полная юных талантов.

– Они как вырвались в мир, увидели, что есть такая жизнь, и им стало интересно жить. Им все интересно, – объясняет Светлана.

На прощание спрашиваю, есть ли у семейства какие-нибудь нужды.

– Да все у нас есть. Покушать – есть, одеться – есть, жить где – есть. Правда, вот с транспортом проблемы, – неохотно признается Света.

На самом деле машина у них есть, вот только все дети разом туда не помещаются. А они очень любят путешествовать: еще ведь стольких красот в родном Приморье не видели…

Автор: Анжелина ШИЛАН