Последняя загадка Мандельштама

В 1969 году во Владивостоке высадился писательский десант: деятели литературы проводили творческие встречи с дальневосточниками. Кто-то из гостей (одни говорят, что это был Евгений Евтушенко, другие – Роберт Рождественский) купил у бабушек на Второй Речке букет цветов и положил на скамейку. «Это Мандельштаму», – сказал он.О том, что Осип Мандельштам погиб во Владивостоке, стало известно далеко не сразу. Первым заговор молчания прервал Илья Эренбург. В мемуарах «Люди. Годы. Жизнь», опубликованных в начале 1960-х, он писал: «Кому мог помешать этот поэт с хилым телом и с той музыкой стиха, которая заселяет ночи? В начале 1952 года ко мне пришел брянский агроном Меркулов и рассказал о том, как в 1940 году Осип Эмильевич умер за десять тысяч километров от родного города, больной, у костра он читал сонеты Петрарки».

Это было первое упоминание о последних днях Мандельштама в печати. После этого его солагерники стали писать Эренбургу письма, в которых рассказывали о пребывании поэта в лагере и его последних днях. Эренбург передал их Надежде Мандельштам, которая собрала целый архив.

Тайны следствия

В конце 1980-х годов имя Осипа Мандельштама вышло из-под запрета, его сочинения стали печатать миллионными тиражами, а биографию изучили до мельчайших подробностей. Последняя загадка, которую хранит история, – это место, где похоронен поэт.

С арестом и заключением Мандельштама не все так просто, как думают многие. В лагерь он попал вовсе не за свои знаменитые стихи о Сталине:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

И слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища…

Эти строки написаны в 1933-м. Под величайшим секретом Мандельштам прочитал их одиннадцати лицам, пока кто-то не донес. В ночь с 13 на 14 мая 1934 года он был арестован, но не расстрелян и даже не отправлен в лагерь. За такую крамолу Мандельштам получил… три года ссылки в Воронеж.

В 1937 году он пишет другое стихотворение – «Ода»:

Глазами Сталина раздвинута гора

И вдаль прищурилась равнина.

Как море без морщин, как завтра из вчера —

До солнца борозды от плуга-исполина…

Вот именно после этого Мандельштам был арестован вторично и получил лагерный срок. Почему? Версий существует несколько, по одной из них, Сталин посчитал, что поэт сломался, а он не любил подобных проявлений слабости.

В 1937-м Осип и Надежда Мандельштам вернулись из ссылки и поселились в Подмосковье. Работы не было, только случайный заработок, но весной 1938 года блеснула надежда: Литфонд пообещал работу переводчика и отправил Мандельштама на отдых в писательский санаторий «Саматиха». 2 мая прямо в санатории его арестовали и доставили в Лубянскую тюрьму.

Следствие шло недолго. Поэт подписал все, что от него требовали, и дело быстро закрыли. Суда не было. 2 августа особое совещание постановило: «Мандельштама Осипа Эмильевича за контрреволюционную деятельность заключить в исправительный лагерь сроком на 5 лет». Что инкриминировали поэту, неясно: дело не рассекречено до сих пор.

Надо сказать, что наказание Мандельштаму по тем временам назначили достаточно мягкое и шанс выжить у него был. Если бы его не сломали духовно.

Сумасшедший этап

Эшелон, в котором Мандельштама везли на Дальний Восток, задержался: в августе 1938 года шли бои с японцами на Хасане и заключенных в Приморье не отправляли. Только 8 сентября, после окончания боевых действий, поезд с з/к выехал во Владивосток.

Эшелон полз очень медленно и провел в пути больше месяца. В это время у Мандельштама случилось помешательство. Он боялся каких-то прививок и всем говорил, что его хотят отравить. Возможно, во время допросов ему кололи какие-то препараты, чтобы подавить волю, а он их принял за яд.

12 октября 1938 года эшелон прибыл на станцию Вторая Речка. Здесь заключенных выгрузили и повели в пересыльный лагерь. По воспоминаниям, идти надо было несколько километров. Тут возникает самый важный вопрос: где оказался Мандельштам?

Лагерь с видом на море

Во Владивостоке были расположены два лагеря Усвитлага (Управление Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей) НКВД. Один (стационарный) лагерь находился возле станции Вторая Речка (сейчас здесь автовокзал и рынок), а второй (пересыльный) – в районе Моргородка. Со станции заключенных водили туда пешком, и поэтому его тоже называли «Вторая Речка», что породило путаницу.

Пересыльный лагерь находился в нынешнем Моргородке, но где именно? Этот вопрос до сих пор вызывает споры. В 1990 году краевед Валерий Марков сообщил, что определил местонахождение лагеря и нашел могилу Мандельштама.

Исследователь проделал огромную работу, но, по нашему мнению, он допустил ошибку и неправильно локализовал месторасположение пересыльного лагеря. Дело в том, что, доверившись воспоминаниям одного из зэков, Марков пришел к выводу, что пересылка находилась на месте нынешнего флотского экипажа. Но этого не могло быть в принципе.

Флотский экипаж был создан в 1940 году, но пересыльный лагерь, созданный в начале 1930-х, продолжал существовать как в 1940-е, так и в начале 1950-х годов (предположительно до 1953-го). Таким образом, пересылка и экипаж существовали параллельно и никак не могли находиться на одной территории.

Кроме того, многие бывшие заключенные вспоминали о том, что из лагеря было видно море. Но с территории экипажа моря не видно, ни с какой точки.

Другие мемуары дают еще более точную привязку: лагерь находился на мысе Калузина. Что это за мыс? Ныне он не существует, но на картах его иногда указывают. В 1980-е мыс спрямили во время строительства катерных стоянок на Моргородке. Располагался он прямо напротив нынешней улицы Овчинникова, где железная дорога делает петлю. Вдоль этой петли раньше проходил берег моря, а оконечностью петли и являлся мыс Калузина.

Для того чтобы точнее определить, где находился пересыльный лагерь, сравним карту Владивостока 1939 года и карту, нарисованную от руки бывшим заключенным Яхновецким. На карте Яхновецкого видно, что лагерь находился рядом с морем. Если посмотреть на карту Владивостока того времени, то единственное белое пятно на карте и место, где могла находиться пересылка, – это территория нынешней улицы Овчинникова.

Стихи до самой смерти

В пересыльном лагере заключенных тасовали. Годных по здоровью отправляли на Колыму, остальных – в отсев, по лагерям Сибири. Мандельштам попал в отсев.

Физиолог Василий Меркулов, попавший на владивостокскую пересылку в 1938-м, вспоминал: «Распределяя хлеб по баракам, я заметил, что бьют какого-то щуплого человека в коричневом кожаном пальто. Спрашиваю: «За что бьют?» В ответ: «Он тяпнул пайку». Спрашиваю, зачем он украл хлеб. Он ответил, что точно знает, что его хотят отравить, и потому схватил первую попавшуюся пайку в надежде, что в ней нет яду. Кто-то сказал: «Да это же сумасшедший Мандельштам»…

Кожаное пальто Мандельштаму незадолго до ареста подарил Эренбург. Его упоминают почти все мемуаристы. В лагере Осип Эмильевич променял пальто на полкило сахара: он страдал от голода, ему все время хотелось сладкого. В лагере он почти ничего не ел, боялся отравления и питался случайно перепадавшей едой.

По воспоминаниям, Мандельштам постоянно читал стихи и даже предлагал за пайку прочесть оба свои стихотворения о Сталине. Физик Л. (инкогнито не раскрыто) вспоминал, что однажды уголовник Архангельский пригласил поэта к себе: «На чердаке (так называли верхние нары) горела свеча. Посредине стояла бочка, а на ней открытые консервы и белый хлеб. Для голодающего лагеря это было неслыханным угощением. Среди шпаны находился человек в кожаном пальто. Он читал стихи… Слушали его в полном молчании. Иногда просили повторить… Я узнал Мандельштама. Уголовники угощали его хлебом и консервами, и он спокойно ел – видимо, боялся только казенной пищи».

По некоторым свидетельствам, Мандельштам писал в лагере стихи, но их некому было записывать. Целиком ни одного стихотворения не дошло, но есть записанные по памяти строки.

«Стихи свои он мне читал, всегда хотелось его слушать, но я, к сожалению, запомнил только две строчки: «Река Яуза, берега кляузные…», – свидетельствует Дмитрий Маторин. Еще одну строку приводит в воспоминаниях Василий Меркулов: «Черная ночь, душный барак, жирные вши…»

Версий смерти Мандельштама есть несколько, самая правдоподобная такова. В декабре 1938-го в лагере началась эпидемия сыпного тифа и поэт, истощенный голодом и психическим напряжением, заболел. 26 декабря его положили в больницу, а 27-го он скончался. По воспоминаниям врачей, перед смертью, в бреду, он читал стихи.

Братская могила

Зимой 1938 – 1939 годов сыпной тиф косил заключенных одного за другим. Закапывать не успевали, трупы накапливали у больницы и затем хоронили в братской могиле недалеко от лагеря. По свидетельству Яхновецкого, общая могила находилась в нескольких метрах от ограды лагеря и в нескольких сотнях метров от его ворот. Там же был похоронен Мандельштам.

Решающим доводом в пользу нахождения лагеря в районе улицы Овчинникова стали события 2006 года, когда во время строительства дома рабочие обнаружили здесь братское захоронение. Пикеты, организованные общественностью города, остановили строительство. Долгое время место пустовало, и лишь недавно стараниями городской администрации здесь был разбит сквер Веры и надежды – в память о жертвах политических репрессий. При его создании было сломано немало копий: краеведы спорили, кто здесь захоронен, версии были самые фантастические, но, слава богу, возобладал разум.

Если внимательно посмотреть на карту Яхновецкого, то обнаруженная в 2006-м братская могила совпадает с тем местом, где зимой 1938 – 1939-го хоронили умерших на пересылке и где сейчас находится сквер Веры и надежды. К сожалению, здесь пока нет обелиска с именами тех, кто прошел этот ад, но мы надеемся, что в конце концов он появится: через пересыльный лагерь на Моргородке прошли сотни тысяч человек. Среди них писатели Владимир Нарбут, Варлам Шаламов, Юрий Домбровский, поэт Юрий Казарновский, актер Георгий Жженов, авиаконструктор Николай Аматов, конструктор космических кораблей Сергей Королев, физиолог, академик Евгений Крепс, журналист Евгения Гинзбург, генерал Горбатов и многие другие. Кроме Мандельштама, тут скончались писатель Бруно Ясенский и художник Николай Лансере…

…В 1988 году поэт Геннадий Григорьев написал стихотворение «Могила Мандельштама»:

От молнии, ударившей в висок,

На небесах не остается шрама.

Страну изъездив вдоль и поперек,

Я не нашел могилы Мандельштама.

В ненастный день во всей моей стране

Стонали сосны на ветру жестоком.

Я не нашел ее на Колыме,

Не обнаружил под Владивостоком.

Повсюду – жесткий, как короста, наст.

Ни номера, ни даты, ни завета.

И я не смог букет военных астр

Оставить у надгробия поэта…

Прошло четверть века, но эти слова актуальны до сих пор.

Цитата

Василий Меркулов: «С Мандельштама сыпались вши. Пальто он выменял на несколько горстей сахару. Мы собрали для него кто что мог: резиновые тапочки, еще что-то. Он тут же продал все это и купил сахару. Период относительного спокойствия сменился у него депрессией. Он прибегал ко мне и умолял, чтобы я помог ему перебраться в другой барак, так как его якобы хотят уничтожить, сделав ему ночью укол с ядом. Он быстро съедал все, был страшно худ, возбужден, много ходил по зоне, постоянно был голоден и таял на глазах…»

Автор: ​Сергей КОРНИЛОВ, действительный член Русского географического общества