Спасибо за то, что мы не знаем страха

В преддверии юбилея Победы редакция «В» при содействии управления по работе с муниципальными учреждениями образования администрации Владивостока объявила конкурс среди школьников города, предложив им написать сочинение на тему «Если б я оказался на той войне».

Спасибо всем авторам: десятки сочинений, написанные школьниками разного возраста, помогли нам составить картину о том, как современные дети воспринимают события 70-летней давности. В большинстве своем – достаточно реалистично, осознавая, что война не только подвиг, это прежде всего ужас, боль и страх за свою жизнь, за жизнь своих близких. В результате из их рассуждений и фантазий, пусть по-детски наивных, построенных на впечатлениях от фильмов и книг, получились настоящие мини-повести с самими авторами в главных ролях.

Сегодня, как мы и обещали, публикуем наиболее интересные, сильные фрагменты из сочинений, претендующих на победу в конкурсе. Поверьте, они стоят вашего внимания.

Напоминаем, что это не произведения взрослых, сформировавшихся людей. Это сочинения детей, которые пытаются представить себя на той войне. Настолько, насколько им хватает знаний.

Жить буду… Надеюсь

«В детстве я иногда думала о войне. В такие моменты я представляла себя бравым солдатом с автоматом наперевес. Все казалось таким простым и легким. Смерть была чем-то далеким и эфемерным, а война представлялась игрой соседских мальчишек.

…Я не могла ничего разобрать из бесконечной какофонии из криков солдат, приказов капитана и пулеметных очередей… Мы бежали в глубь леса, запинаясь о корни деревьев и комья земли. Я даже не понимала, куда мы бежим, в моей голове с каждым стуком сердца билась одна-единственная мысль: я должна выжить! Я уже не могла думать об отряде, о врагах, бегущих по пятам, и уж тем более о задании. Меня волновала лишь моя жизнь!

В одно мгновение ногу словно обожгло, и я оказалась на сырой после дождя земле. Обернувшись, я увидела, как кровь уже пропитала штанину. Опираясь о ближайшее дерево, я с трудом поднялась на ноги и принялась идти дальше. Чертова железка будто терлась о кости, выжимая все силы, а кровь противно хлюпала в сапоге. Моя нога становилась обузой, я не могла ею двигать. Я просто ковыляла, волоча ее по земле. Глаза застилали невольные слезы, мозг отказывался думать, а легкие – дышать…

Сморгнув влагу, я смогла разобрать вражескую форму. Попыталась достать пистолет, но его выбили ногой прямо из моих рук. Солдат потянулся к сумке, которую я бережно прижимала к себе до этого момента. Из последних сил я размахнулась, бросив ее далеко вперед. Послышался плеск воды… Ничего они теперь не получат… Бурное течение унесет мою ношу далеко отсюда. Солдат, вытаращив на меня глаза, прошипев что-то на своем языке, замахнулся для удара. В глазах помутнело, и я провалилась в темноту.

Очнулась я лежа на земле, в каком-то темном месте. В глазах все двоилось и плыло, тошнота подкатывала к горлу. Левая нога напоминала о себе ноющей болью. Из небольшого окошка под самым потолком лился холодный лунный свет, дающий возможность осмотреться. В помещении находилось несколько людей. Большая часть из них сидела вдоль стен, прижавшись друг к другу в попытке согреться; остальные же, как и я, лежали на холодной земле. Я даже не была уверена, все ли они живы. Совсем рядом кто-то закопошился, это была уже немолодая женщина.

– Как ты, дочка? – спросила она, помогая мне приподняться с земли.

– Жить буду… надеюсь, – наконец-то я смогла осмотреть свою ногу. Она опухла так сильно, что даже смотреть на нее было больно. – Где остальные солдаты из моего отряда?

– Не знаю, милочка, – она тяжело вздохнула, будто собираясь с силами. – Был тут один, высокий такой, так его сразу увели.

– Они придут за мной?

Женщина отвела взгляд, будто боялась сказать хоть слово. Она знала, что придут. Я тоже это знала, вот только я была к этому совершенно не готова. Попасть в плен было равносильно смерти. Вот только не быстрой и безболезненной, а долгой и мучительной. При мысли о том, что враги могли со мной сделать, хотелось сжаться в комок и заплакать…»

Мария Питта, 10-й класс, школа № 74

К смерти привыкнуть невозможно

Из дневника:

«…Густой мертвенно-бледный туман, пропитавшийся солоноватой кровью, начал отступать, открыв нам наступающие немецкие войска. В противоположной стороне за лесом – наши. Сквозь облака пробился первый за несколько дней луч солнца, оповещающий противника о нашем точном расположении.

Щелк. Звуки взрываемых снарядов доносятся теперь совсем близко. Ожесточенно строчит пулемет. Плечо немеет от толчков отдачи, и тонкие противные струйки пота щекочут шею.

Нас четверо. От гильз некуда ступить, и патроны кончаются. Мысль отступить ушла так же быстро, как и появилась.

Щелк. Сидевшая рядом мгновение назад пулеметчица лежит на земле, усыпанной гильзами… Обнимая и целуя ее, я еще что-то шепчу ей. Она уже мертва… Множество смертей, неважно, насколько их много, к ним невозможно привыкнуть! И который раз пытаешься вытолкнуть из груди этот запах смерти, замирающий комом в горле. Война учит не привыкать к людям.

Расступившись, туман открыл взору поле битвы, залитое кровью, а солнце осветило бескрайнюю немецкую армию.

Я вспоминаю всех солдат, погибших у меня на глазах. Они шли врукопашную, рвали врага зубами, выбивались из сил, но день за днем вели непримиримую, бесконечную, смертельную борьбу ради того, что любили, ради того, во что верили. Они умирали, но не сдавались. Измученные, истощенные, отчаявшиеся, злые, ненавидящие, отважные. Но не покоренные».

Дарья Романова, 10-й класс, школа № 16

Сердце сжалось от горя и боли…

«…Это было в 1943 году. Тогда жители каждой уцелевшей деревни превращались в рабочих на заводах, чтобы помогать солдатам. Мы сильно старались выполнять поставленные перед нами задачи: изготавливали пули с надеждой, что они убьют фашиста, детали для танков и самолетов, надеясь, что они выдержат любой удар.

Работали мы в двухэтажной избе, превращенной в завод. Однажды рано утром, когда все ребята еще спали, нас разбудили выстрелы и взрывы. Мы рассчитывали на то, что нас кто-нибудь выведет из избы, но никто не приходил. Все дети решили пойти сами, но я отказался, потому что боялся. Так я и сидел в углу минут десять, пока не услышал крики: «У меня патроны кончились, отступаем!». И когда я это услышал, понял, что остался не зря. Я взял ящик с патронами, который стоял в углу, и выбежал на улицу, потом отдал его убегающим солдатам. Возможно, благодаря этому они отбили мою маленькую деревушку.

Солдаты запретили мне оставаться одному и отправили на грузовике вместе с другими детьми в соседнюю деревню. Ехать до места нужно было часа четыре. Когда мы преодолели примерно половину пути, случилось страшное: наш грузовик подорвался на растяжке. Погибли водитель и наш сопровождающий. Детей выжило всего четверо из десяти. Глядя на мертвые тела, рыдая, мы поднялись с разбитыми локтями, кровоточащими ранами с земли и решили найти партизанский лагерь, где будет аптечка и хоть какая-то еда. К счастью, пройдя километров семь, мы, искалеченные и изможденные, нашли лагерь, где нас встретили, накормили и перебинтовали нам раны.

Уже вечерело. Нас уложили спать. Было очень страшно и голодно, но силы были на исходе, поэтому мы быстро погрузились в сон…

Примерно в полночь нас разбудил солдат и сказал, чтобы мы как можно быстрее уезжали из лагеря, так как сюда надвигается отряд немцев. В этот момент в моей груди что-то очень сильно сжалось от горя и боли и я, не ожидая сам от себя, неистово заорал: «Нет! Мы тоже хотим воевать! Я почти два года проторчал на этом заводе, не зная, помогаю ли я вам на самом деле или нет. Теперь пришло наше время (к тому времени немцы были в километре от лагеря)! Фашисты могут захватить многие русские города, но им не захватить русскую душу и наше русское сердце!» Солдаты, которые явно опешили от моих слов, согласились, и после этих слов мы двинулись в бой, несмотря на наш 12-летний возраст.

Было очень шумно и страшно, но мы полностью разгромили отряд немцев, состоявший из двенадцати человек.

После этого случая меня вернули в родную деревню. Я не хотел идти на завод, а пошел в родной дом. Зайдя в него, я присел на остатки своей кровати и сильно заплакал от воспоминаний и эмоций. Вспомнил, как в первый раз пошел в первый класс, как мы праздновали мой день рождения с мамой, которой сейчас нет…»

Михаил Катеришич, 6-й класс, школа № 74

Никто не хочет жить в страхе

«Я не могу представить себя на той вой-не. И поэтому я по-настоящему счастливый человек, потому что не испытывала тот ужас, который пришлось пережить участникам Великой Отечественной. Они не хотели жить в страхе, что очередной снаряд может оказаться последним, а друг, что идет рядом, может погибнуть в любой момент.

Я представляю молодого парня. Ему 16, как и мне. Он только окончил школу: первая любовь, первые шаги к самостоятельной жизни, планы на будущее. Я представляю маленькую девочку, которая рисует небо голубым карандашом и думает о том, как же красива окружающая ее природа. Она такая же маленькая, как моя двоюродная сестра. Я представляю женщину, что готовит ужин любимой семье. Она похожа на мою мать…

А теперь я вижу, как этот мальчик лежит, накрытый шинелью, как девочка затыкает уши, чтобы не видеть взрывы. Как мать отдает последнюю крошку хлеба своим голодающим детям.

Можете представить, что на месте мальчика – ваш сын, брат, друг? А на месте женщины – ваша собственная мать? Страшно? Вот и мне страшно… А ведь мы просто представляем. Все те люди, что бросались под танки и умирали в плену, сражались за то, чтобы эти военные образы так и остались чем-то далеким. Нужно иметь великое мужество, чтобы защищать свою родину. У русского народа такое мужество есть. Оно у нас в крови! И низкий поклон тем людям, что сражались за будущее своей страны, шли вперед, пронеся болезненные воспоминания о тяготах войны через всю оставшуюся жизнь. Спасибо за мирное небо и спокойное детство! Спасибо за то, что я не знаю, что такое голоди страх за собственную жизнь! И самое главное, спасибо за то, что я не могу представить себя там, на войне. Спасибо!»

Александра Осипенко, 11-й класс, школа № 16

Хватило бы у меня сил?

«…В действительности очень трудно, сидя на мягком диване, в тихой комнате, когда за окном слышен только шум от двигателя проезжающей мимо машины, представить себе события тех лет, когда люди жили только сегодняшним днем и часто не знали, что ждет их завтра. Крайне сложно вообразить себя на месте девочки из небольшого села, которое наверняка уже исчезло с лица земли, а название его забыто.

Что бы я испытала, когда, заслышав раскаты в небе, мама вдруг схватила младшую сестру, единственный уцелевший образок и, нервно торопя меня, с белым, как полотно, лицом кинулась лес, где у нас была вырыта землянка? А голод? Оккупация? Хватило бы у меня сил пережить это? А после, с чашкой чая в сморщенных руках, рассказывать внукам о немцах, полицаях, о похлебке из одного щавеля и корове Зорьке, последней кормилице села. Роняя в крепко заваренный напиток слезы не то от радости, что осталась жива, не то от скорби по прожитым дням. Может быть, нам бы повезло и немцы, поселившиеся в доме, баловали бы нас, детвору, шоколадом и джемом? А возможно, вооружившись безотчетной храбростью и отчаянием, я бы с какой-нибудь Катькой или Машкой резала немецкие телефонные провода, была бы поймана и расстреляна как партизан-диверсант. Тогда бы не было ни внуков, ни чашки остывающего чая и слез, только мама, хватаясь за волосы, рыдала бы горькими слезами…

Трудно представить, как обернулись бы события. Палитра человеческих чувств – какое из них выпало бы мне в той или иной ситуации? Может, сломленная и запуганная, я бы предала мать, друзей, Отечество? Множество причин, как капли стекаясь вместе, двигали бы мной. Лев Толстой писал: «Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое, жизненное, органическое стихийное событие».

Невозможно угадать, каково было бы мое «событие». Что я, воспитанная в благополучной семье XXI века, трогательным голосом читавшая стихи времен войны, носившая георгиевскую ленточку на 9 Мая, потому что все носят, что я могу рассказать? Ничего! Не нужно мне ни воображения, ни желания, пусть и мысленно, представить себя кем-то 1925 года рождения – я не хочу этого делать. Даже если бы я, потрудившись, изучила себя, историю, все, что бы я сказала после, было бы откровенной ложью. Меня там не было, не мне говорить об этом. А мой удел, да и не только мой, – помнить, чтить и благодарить. Пока я буду это делать, никому не придется вживую перенести все то, что сейчас я пыталась представить…»

Полина Азарова, 10-й класс, школа № 62

Авторов лучших сочинений ждут призы. Имена победителей конкурса мы сообщим в следующих номерах «В».

Автор: Анжелина ШИЛАН