Но помнит мир спасенный

Федору Тимофеевичу Антипину было всего пять лет, когда началась Великая Отечественная война. Отца, Тимофея Михайловича, погибшего незадолго до Победы, он почти не помнит. Тем сильнее было его желание найти отцовскую могилу и поклониться ей.

На поиски, которые Федор Антипин начал в 20-летнем возрасте (он жил тогда в Казахстане), у него ушла почти четверть века. За это время ему пришлось столкнуться и с равнодушием и бессилием официальных советских структур, и с человечностью порядочных руководителей, и с ненавистью антисоветски настроенной толпы в польских городах, и с благородством простых поляков. В общем, еще раз подтвердилась простая истина: помощь можно найти всегда, покуда люди остаются людьми…

Консервные банки вместо звезд

– Отец часто писал письма с фронта, – рассказывает Федор Тимофеевич. – Последняя весточка пришла в декабре 1944 года – фотография, на которой он с товарищем стоит возле памятника во Львове…

В том письме грустных новостей не было, но на снимке видно, что левой руки у Тимофея Антипина нет. Такой же снимок он отправил своей сестре, ей в письме и признался: «Извини, руки нету». И добавил, что все равно останется в армии, будет комиссаром эскадрона. А спустя четыре месяца пришла похоронка: «Умер от ран 5 февраля 1945 года, похоронен в Польше, в селе Брантолка». Похоронку отдали отцу Тимофея Михайловича, чтобы он получал пенсию. Но через несколько лет все документы погибли при пожаре.

– Однажды я спросил у мамы, где похоронен мой отец, но она сказала, что не помнит, а посмотреть негде, похоронка сгорела в доме дедушки, – вспоминает Федор Тимофеевич. – И с 1965 года я начал поиски. Написал в министерство обороны, в газету «Красная звезда». Ответы получил однотипные: «Данных не имеем». Тогда я написал в «Труд», «Советскую Россию» – газет тогда читали и выписывали много. И продолжал писать во все инстанции.

В 1975 году поехал на Украину, во Львов. Нашел памятник, изображенный на фото 1944 года, нашел госпитали, в которых тогда лежали солдаты. Нашел и захоронения советских воинов. На том кладбище все заросло травой, бурьяном. Знаете, как неприятно было смотреть на это, тем более что рядом польское кладбище – все в мраморе… Три дня я ходил среди могил наших солдат. Помню, поразила одна: вместо памятника – какая-то непонятная тумбочка с надписью «Советский разведчик Николай Иванович Кузнецов». А на остальных могилах и вовсе нет ни красных звезд, ни табличек: в землю воткнуты палки, на них насажены консервные банки с выбитыми надписями.

Память есть. У Януша Пшимановского

Вернулся Федор Антипин домой ни с чем и еще десять лет писал письма в газеты и архивы. А однажды двоюродная сестра сказала ему: «Помню точно, что на похоронке было написано «Брантолка, Верхняя Силезия».

– Верхняя Силезия – это Польша. Вот почему мне так долго никто не мог ответить, искали-то в Германии, – говорит Федор Тимофеевич. – В 1981 году снова поехал во Львов. Пошел в военкомат – там отмахнулись. Вернулся, опять написал в министерство обороны – мне посоветовали обратиться в Красный Крест и в организацию по поиску захоронений военных.

В то время на телевидении шла передача, в которой рассказывалось о том, как поляки во главе с писателем Янушем Пшимановским (автор повести «Четыре танкиста и собака», по которой снят популярный сериал. – Прим. ред.) собирают материал для издания книги «Память» обо всех погибших на территории Польши солдатах армии-освободительницы – советских бойцах.

Как-то Федор Тимофеевич услышал историю о своем знакомом, который написал в эту телепередачу письмо и получил ответ – отец похоронен под Курском. Антипин тоже нашел адрес редакции и написал письмо Янушу Пшимановскому (к тому времени, в 1987-м, уже вышло первое издание книги «Память», содержавшее списки могил 78556 советских солдат. – Прим. ред.). Через восемь месяцев, в декабре 1988-го, поляки прислали все: адреса мест захоронений и перезахоронений и даже документы на выезд в Польшу и посещение могилы Тимофея Антипина.

Долгий путь к отцу

– В тот момент я твердо решил во что бы то ни стало посетить могилу отца, – рассказывает Федор Тимофеевич. – Мне посоветовали обратиться в областной совет профсоюзов: там продавали туристические путевки. Мне везло все время на хороших людей, честное слово! В облсовпрофе меня встретила хорошая женщина – Галина Алексеевна Володина. Она рассказала, что 22 марта должна выехать группа, которая будет останавливаться в польском городе Познань. А это всего 300 километров от нужного мне городка Кендзежин-Козле!

Правда, Галина предупредила, что это рискованно. На календаре был 1989 год: Польшу лихорадило от забастовок, жгучая ненависть к Горбачеву и СССР снедала поляков. В то время в человека, заговорившего по-русски, там могли начать плевать.

Но Федору Тимофеевичу это не показалось страшным. Страшнее было другое: сколько документов нужно оформить. И тут на помощь вновь пришли хорошие люди! Парторг шахтстройуправления, где работал Антипин, дал приказ подчиненным подготовить все документы в срок.

Когда группа наконец добралась до Польши, на пути Федора Антипина опять встретились хорошие парни. Гид группы очень сопереживал ему и волновался, как он доберется до места: на 1 апреля в Польше была объявлена всеобщая забастовка горняков, металлургов и других рабочих. Водитель автобуса Володя говорил по-польски и помог узнать расписание поездов: через Кендзежин-Козле проходил скорый на Прагу.

– Стоянка поезда на моей станции была всего пять минут. Народу на перроне было столько, что не влезть. Наши кое-как меня туда запихнули. По строгому наказу моих советников я ни с кем не разговаривал, не связывался, молчал вообще. Володя сказал мне: «Тут такая полиция – заберут тебя, и никто не найдет. Жестоко сейчас все настроены здесь против Советского Союза».

В два часа ночи я сошел в Кендзежин-Козле. Зашел в кафе и сел в углу с газетой, как умный поляк. Рано утром вышел потихоньку, оглянулся. Увидел таксиста с газетами в руках, решил, что к нему надо обратиться: если читает, наверное, образованный. Поздоровался, а он мне на чистом русском: «Здравствуй!». Я обрадовался, говорю, мол, вы по-русски разговариваете, а он уже со злостью: «Да, а что ты хотел?». Ну, я объяснил, что приехал найти могилу отца, и он показал мне парк, где находятся захоронения русских солдат.

В каждом есть что-то от русского

Нового знакомого Федора Тимофеевича звали Мариан. Он рассказал, что жил в Литве, служил в Советской армии, в Североморске. Причем говорил с явной неприязнью, на вопросы отвечал резко, грубо.

– Я ему говорю: «Ты не серчай на меня, я такой же работяга, как и ты…». Вот как они не любили Советский Союз! Жили в стране, были ее частью, но не признавали ее, – вздыхает Федор Тимофеевич…

Смягчился таксист, только когда он рассказал ему свою историю о том, как долго искал могилу отца. Показал, где находится цветочный рынок (там были еще сложности с обменом валюты для туристов из СССР, и тургруппа, с которой ехал Федор Антипин, собрала ему денег с наказом купить хороший букет на могилу героя от всего восточного Казахстана). И совсем уж потряс новый знакомец Федора Тимофеевича, когда попросил того довезти его до кладбища – за плату, конечно. «Сюда лишь французы богатые приезжают, – сказал Мариан, – а русские все едут нищие. С нищих я денег не беру…» И не только довез, но и остался рядом, чтобы помочь найти нужное захоронение.

– Очень меня впечатлило, что кладбище, на котором похоронены советские воины, очень ухоженное, – говорит Федор Тимофеевич. – Оно большое, более 18 тысяч солдат там лежат, все в братских могилах по девять человек. Но чистенько везде, аккуратно, дорожки песочком посыпаны. Как мне потом рассказали, за всем этим следит муниципалитет, школьники, студенты приходят и бесплатно все убирают – чтят память погибших солдат…

Вот так и нашел Федор Антипин своего отца: братская могила № 314, где, согласно документам, бережно сохраненным поляками, похоронен комиссар Тимофей Антипин. Поклонился сын отцовской могиле, встал на колени, высыпал горсть привезенной с собой с далекой родины земли. Поклонился и всем другим героям, которые, как поется в популярной военной песне, «в полях за Вислой сонной лежат в земле сырой»…

– Мариан все это время стоял рядом, напряженно молчал, – вспоминает Федор Тимофеевич. – Потом спросил: «Куда ты теперь?» Я сказал, что должен вернуться к своей группе в Варшаву и, вероятно, поеду через Котовицы или Краков. Мариан аж вскрикнул: «Я тебя прошу, просто умоляю, к Котовицам сегодня на 50 километров не подходи! Там повсюду забастовки – тебя в порошок сотрут и в угол бросят, не найдет никто!» Посоветовал поехать на поезде, который всего раз в месяц ходит. И, надо же, повезло, что именно в этот день он шел.

Хотел я ему на прощание подарить бутылку русской водки, которую с собой привез, но он не взял, а дал наказ вернуться к группе и этой водкой помянуть моего отца. Я тогда подумал: хоть и не любит Мариан Советский Союз, но в нем есть много от русского человека, хочет он того или нет…

P.S. В 2003 году Федор Антипин получил за своего отца Тимофея Антипина посмертную награду – орден Славы. 

Автор: Валерия КУЗОРА