Эдик в аксельбантах?

То ли это тренд у определенной части населения нашего города такой, то ли еще что, но факт остается фактом: к памятникам и арт-объектам у жителей Владивостока внимание пристальное. И у некоторых – какое-то ну очень болезненное.

Владивосток далеко не первым в России задумался о том, каким он предстает перед туристами, что может интересного и необычного показать и тем, кто приезжает сюда, и тем, кто здесь живет. К тому моменту, когда в нашем городе только начали обсуждать первые росписи на подпорных стенах и установку бронзового Эдика, в Томске уже поставили памятник и Волку из мультфильма «Жил-был пес» и более чем спорный памятник Чехову, в Питере – Чижику-пыжику, в Перми уже сияли на набережной буквы «Счастье не за горами»…

Да, там, на европейской стороне державы, гораздо раньше задумались над тем, что город – это не только дома, светофоры и пара конных статуй. Город – это в первую очередь целостный облик, общее впечатление и, что особенно важно, множество мелочей, радующих глаз и привлекающих туристов.

Когда же и у нас работа началась, стали появляться росписи стен, проекты новых арт-объектов и памятников, когда эти проекты стали воплощаться в жизнь, вдруг – откуда ни возьмись! – налетела целая толпа экспертов в области искусства и городской среды. Ну прямо как по классику: захочешь плюнуть в городового – попадешь в специалиста. С какой же яростью встретили эти «специалисты» памятник Катюше, например. Даже вспоминать неловко, чего писали об этом… А сколько иронии было по поводу памятников Элеоноре Прей, Владимиру Высоцкому…

Затем как-то волнение затихло, но ненадолго.

Облик моряка не тот?

Достаточно вспомнить, как осенью прошлого года один весьма уважаемый житель Владивостока разошелся не на шутку и даже статью опубликовал, требуя – требуя, понимаете! – от администрации Владивостока снести арт-объект «Воспоминание о моряке загранплавания» (в народе эту фигуру хиппового морячка, установленную рядом с аптекой № 33, зовут Эдиком), поскольку эта статуя «оскорбляет облик моряка и офицера русского флота». Вы только подумайте, возмущался гражданин, стоит в центре города человек в джинсах и очках, а не в форме с аксельбантами! Безобразие! И ведь нашлись у автора статьи единомышленники, поддерживали, одобряли… Доводы о том, что это не русскому моряку памятник, не пафосный официозный объект, а собирательный образ, то, что сохранилось в народной памяти, не воспринимались. Даже когда бывшие моряки, ходившие в загранку, высказались: мол, не носили мы никогда аксельбантов, окститесь, – они не были услышаны.

«На месте этого ужасного уродства следует поставить памятник Пушкину!» – стучал кулаком по столу уважаемый горожанин. Ну тут в нем взыграло, конечно, советское прошлое, когда с памятниками обращались запросто: одни сносили, другие ставили (как казалось, на века, оказалось – на 70 лет). У нас в городе до сих пор один такой пример стоит – памятник Лазо. На месте, да что там – на пьедестале памятника адмиралу Завойко. Историческое недоразумение, а вот поди ж ты…

Словом, призывов уважаемого горожанина никто не услышал, Эдика оставили на месте, его уже на магнитиках сувенирных изображают, рядом с ним по-прежнему фотографируются молодожены и приезжие, а его натертый до блеска большой палец уже стал даже частью городских суеверий: говорят, если потереть, денег прибавится…

Затем появились новые поводы для волнений у тех, кому поперек горла стоит меняющийся, причем к лучшему, вид Владивостока.

Известие о том, что в городе, возможно, установят памятник представителю рода кошачьих – тому самому, который от души поел морепродуктов в нашем аэропорту, можно сказать, произвело фурор. Кажется, эту новость обсуждали в соцсетях более бурно, чем даже курс рубля к доллару и подорожание продуктов.

Установка арт-объекта «Русалочка» на льду в акватории Спортивной гавани тоже вызвала бурю обсуждений, да каких эмоциональных. А уж новость о том, что инициативная группа собирается установить в городе памятник китобоям, спровоцировала целые дискуссии.

Русалочки нам не нужны. А что нужно?

Все аргументы взволновавшихся по поводу кошки/Русалочки/китобоев условно можно разделить на три группы.

Первая: лучше бы на что другое деньги потратили, на ремонт дорог, например. Интересно то, что, тоскуя о «рациональной трате бюджета», эти граждане в упор не замечают очевидного: ни Русалочку на льду Спортгавани, ни потенциальные памятники кошке Матроске и китобоям не ставили и не собираются ставить на государственные деньги! Русалочку поставила мастерская «33+1». Увековечить кошку-обжору и моряка флотилии «Советская Россия» инициативные группы намерены на деньги меценатов. В нашем городе уже есть примеры удачного содружества меценатов и творческих людей. Именно так появились памятники Владимиру Высоцкому, Элеоноре Прей и Юлу Бриннеру. Но, увы, воспринимать аргументы о меценатах «искусствоведы от Интернета» не готовы. А жаль.

Вторая группа доводов идет из глубокого советского прошлого, из привычки к эзопову языку и фиге в кармане, из советского литературоведения, где не было места

«безыдейности» и даже стихотворная строка «птичка божия не знает ни заботы, ни труда» обличала, оказывается, тунеядцев. «А что хотел сказать автор?» – отвыкать от этого вопроса очень трудно, научиться видеть в искусстве просто искусство – еще труднее.

«Что, собственно, будет символизировать кошка, сожравшая морепродукты и не поплатившаяся за это? – вопиют в Сети. – Это что, памятник воришкам будет?» И никто то ли не хочет, то ли просто не способен увидеть в кошке просто кошку, забавный случай, который стал известен едва ли не во всем мире и связал имя Владивостока с котом, дорвавшимся до вкусного.

А ведь эта самая кошка Матроска в каком-то смысле выступила в роли удивительного лекарства от стресса, и уже только за это (на субъективный взгляд автора этих строк) достойна памятника. Вы просто вспомните, читатель, что творилось с курсом доллара и евро в те дни, какая паника висела в воздухе. И вдруг появилась эта кошка, поевшая едва ли не впервые в своей бездомной жизни от души. Новость рассмешила, умилила, она облетела практически все регионы России, ее обсуждали в социальных сетях. И словно схлынула эта тревожная волна «куда бежать: покупать евро или продавать», люди оглянулись и поняли, что жизнь продолжается, что в ней по-прежнему остается место для улыбки и доброты…

«Ну, давайте поставим памятники всем, кто убивает бедных невинных зверюшек, – рыдают противники идеи памятника китобоям. – Это же будет памятник варварству и жестокости, как можно!»…

А в китобоях никто не хочет увидеть целый пласт истории нашей страны, нашего города, словно и не помнит никто, что значила флотилия «Советская Россия» для Владивостока. Да автор этой статьи, будучи девчонкой, сама сиживала рядом с взрослыми за праздничным столом, когда в город возвращались китобои. Уважаемая была профессия, важная, и труд их был почетным. Вот об этом и будет памятник.

И вот что нельзя забывать: в тяжкое полуголодное послевоенное время китобои накормили страну. В буквальном смысле этого слова. Если вы родом не из 50-60-х, возможно, вы не помните очередей за продуктами. Но многие помнят. Как и тот факт, что, когда мясокомбинаты стали использовать китовое мясо, жить стало хоть на полвздоха, но легче.

Между прочим, сегодня китобойный промысел ведут такие страны, как Япония, Канада, даже США. Ведут и в ус не дуют. А наши «зоофилы» рыдают из-за «памятника варварству». Лучше бы у консульства Канады в Москве организовали протест, ей-богу. Но нет. Не слышат…

В соцсетях писать – не мешки ворочать

Третий набор аргументов вообще парадоксален: зачем нам эти арт-объекты, если еще не увековечены… И тут следует целый список, который зависит от личных аппетитов авторов. В него входят все, кто, по мнению этих «искусствоведов», достоин памятника. Но почему-то в ответ на предложение организовать инициативную группу, найти деньги и поставить памятники, «искусствоведы» обижаются. Может быть, потому, что понимают, как это непросто, и не хотят, как нынче модно говорить, заморачиваться? Ведь в Интернете сидеть – не к потенциальным спонсорам на беседы ходить и доказывать, убеждать, находить нужные слова, объяснять. Куда проще составить список и обнародовать. А действия предпринимать – это пусть кто-то другой. Нам и в офисе за компьютером хорошо.

Вот это, кстати, хуже всего. То, что на самом деле все эти «специалисты и искусствоведы» ничего, кроме болтовни, и не хотят. Им, по большому счету, наплевать, как будет выглядеть Владивосток, чем будет удивлять, чем запоминаться. Они реально делать ничего не хотят. Просто им… скучно жить. А вот когда обсуждаешь – точнее, отрицаешь и поносишь – чьи-то реальные действия, оно вроде как веселее становится. Все кажется, что не мимо тебя жизнь идет, а где-то рядом. Будто и вправду к чему-то хорошему причастен…

Кстати, недавно в редакцию «В» позвонили из Краснодарского края. Коллеги из небольшой тамошней газеты «Зори», которая отмечает скоро свой юбилей, были в восторге от нашего диванчика, установленного в сквере имени Суханова. И не просто восхищались, но уточняли, а можно ли воспользоваться идеей.

Так что лучше делать, чем попусту по клавиатуре стучать.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ