Орр из рода Янковских

Потомок знаменитой семьипривез во Владивосток два чемодана подарков

Архив нужнее на родине

– В большинстве своем этокниги писателей и поэтов, которые творили на русском языке, живя за пределамиРоссии, – сказал Орр Чистяков. – Немало россиян после революции оказались кто вЕвропе, кто в Азии, кто за океаном. Их книги до начала 40-х годов выходили в издательствах Риги, Харбина,затем – в США, Европе. Мама собирала их, читала, хранила, не расставалась дажево время многочисленных наших переездов. Мне же – по складу характера и родудеятельности я человек, весьма далекий от литературной деятельности, – этикниги не совсем интересны. А здесь, в библиотеке, им будут рады.

Что касается архива, то япередал уже в 1991 году библиотеке имени Горького письма и личный архив мамы, ана этот раз привез то, что осталось, плюс письма и часть архива моей тети Музы,маминой сестры. Она в каком-то смысле была счастливеенас: уехала в 1949 году прямо из Харбина в Чили и смогла взять с собой многовещей, архив. Мы же несколько раз переезжали в Китае с места на место, потом изКитая уехали в Гонконг – словом, каждый раз денег было все меньше, а уезжатьнадо было все быстрее. И мама то и дело оставляла какие-то письма, тетради, вещи. Словом, когда мыприехали в Чили, личных вещей и архива у мамы было не так уж много. Но то, чтоосталось, как я подумал, лучше пусть изучается историками, чем пылится у менядома в чемоданах. Поэтому и привез.

По словам работников библиотеки имени Горького, подаркам ОрраПетровича просто цены нет. Одно только уникальное издание «Царские коронации наРуси», посвященное 75-летиюкоронационных торжеств императора Николая II, чего стоит! А сколько интересныхимен в книгах писателей-эмигрантов…

Странствия эмигрантов

Судьба Орра Чистякова типична для ребенка из семьи эмигрантов. Онотлично помнит жизнь в Маньчжурии, куда семья Янковских уехала из Приморьяпосле установления Советской власти. Помнит переезд в Харбин, когда вМаньчжурии стало уже небезопасно, отлично помнит, как уже с 1949 года русскимэмигрантам правительство Китая недвусмысленно намекало: выметайтесь. Кто-то уехал сразу, а кто-то еще надеялся на лучшее. ВикторияЯнковская сначала увезла семью в Тянзинь, там хлопотала над получениемприглашения в США.

– Тогда отец уже умер, – вспоминает Орр Петрович, – и мамадолгими окольными путями вышла на его брата, который жил в Штатах. Он прислалнам приглашение. Мы сели на корабль до Гонконга, а оттуда должны былиотправиться в США. Но в Гонконге нас настигла весть: дядя умер, маму власти СШАготовы принять, а меня – нет. В Гонконге нам разрешено было жить только месяц,потом нависала угроза депортации. Мама была в отчаянии. И тут случайно узнала,что сестра ее Муза живет в Чили. Мы ведь к тому моменту практически растерялисвязи с семьей, ветер эмиграции разметал нас по свету…

Через Красный Крест маме удалось связаться с Музой. В Чили, как ивообще в Южной Америке, в то время более чем охотно принимали эмигрантов изЕвропы и России. Недаром там и по сей день есть целые города европейскогопроисхождения. Вот так мы и уехали в Чили. Эта страна стала для меня второйродиной. Я и на испанском говорю, как на русском. И как на английском.Одинаково хорошо.

Я – русский!

– Мама рассказывала вам про Россию, про Владивосток, про вашикорни?

– Конечно, я всегда знал, что я – русский. И про Сидеми, пропрадедов, про то, что они делали в Приморье. Я никогда не сомневался в том, гдемои корни.

В четыре года мама, устав от моих просьб «почитай!», выучила менячитать по-русски. И знаете, чтозабавно? Всех американских классиков – Купера, Майна Рида, самые захватывающиеприключения американской литературы я прочел в русском переводе. Много летспустя перечитал и на английском – нет, все же на русском было лучше.

Историю своего имени Орр Петрович тоже знает. Викторию Юрьевну вдетстве домашние звали Орой. Когда у нее родился сын, Виктория Янковская,будучи натурой поэтической, стремящейся к необычности, сразу отмела все«банальные» имена.

– И где-то всвятцах, – улыбается Орр Петрович, – нашла она это имя – Орр. Так меня икрестили. Много лет я был убежден, что один во всем мире имею такое имя. Итолько перед отъездом из Харбина мама повела меня в тамошний мужскойправославный монастырь – получить благословение. В монастыре, в каморке подлестницей, жил слепой схимник. Он вышел, положил руку мне на голову,благословил на дальний путь. А потом спросил: как зовут тебя, отрок? И,услышав: «Орр», улыбнулся: «Вот так и меня звали в миру. Носи имя сгордостью!». Больше тезок я не встречал. Нет, в Штатах немало Орров, но этофамилия, а не имя.

Владивосток такой красивый

Маньчжурия, Чили, США… Многолет для Орра Чистякова Россия была, наверное, самым недоступным местом в мире –получить визу в СССР для человека с такой биографией было просто нереально. Темболее в наглухо закрытый порт Владивосток. Тем не менее Орр Чистяковподдерживал переписку с историками и краеведами из Владивостока, в частности, сныне покойным Борисом Дьяченко. И как только открыли наш город, сразу жеприехал – увидеть места, о которых так много слышал.

– Я побывал во Владивостоке, в Сидеми, родовом гнезде, увиделХабаровск, немного – Сибирь, – вспоминает Орр Петрович. – Тогда приморскаястолица показалась мне очень грустным каким-­то городом, словно выкрашенным всерый цвет. Но это не относилось к людям! Я подружился с историками, с жителямигорода и после возвращения в Штаты поддерживал переписку с ними, принимал усебя дома в Калифорнии.

И все собирался опять вместе с Кончитой (супруга Орра Петровичародом из Никарагуа) снова приехать во Владивосток. Но то бизнес, то здоровье,то какие-то иные обстоятельствамешали. И наконец я понял, что, если не соберусь сейчас, уже никогда не попадуна родину предков. Поэтому все дела перенес и поехал. И два чемодана книг иархива привез с собой. Они должны вернуться на родину.

Орр Чистяков проведет во Владивостоке и Приморье почти весь июль.В его планах – поездка в Сидеми, отдых на водолазной базе в бухте Витязь узакадычного – еще с 1991 года – друга Василия Даркина, прогулки по Владивостокуи его окрестностям.

– На этот раз Владивостокпоразил меня, – изумляется Орр Петрович. – Невероятные перемены! Вы сами замечаете,насколько изменился город по сравнению с 1991 годом, каким ярким, красивым,современным он стал? Я гуляю по Владивостоку и впитываю каждую минуту, каждоемгновение. Потрясающая атмосфера молодого задора ощущается, радости!

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ