Репортера «В» закрыли в китайской кутузке
У газеты «Владивосток» юбилей. Репортеры издания вспоминают всевозможные истории и байки, которых было с избытком за прошедшие четверть века. Одной из историй мне хочется поделиться с читателями «В».
Дело было в начале90-х годов. Редакция китайской газеты «Харбин жибао» пригласила четырех журналистов«Владивостока» во главе с первым заместителем главного редактора «В» Андреем Холенкопосетить провинцию Хэйлунцзян и подготовить серию материалов о новой жизни в Маньчжурии.Вот в этой зарубежной командировке со мной и произошел невероятный случай.
В принципе все вначалебыло великолепно, пересекли через Гродеково российскую границу с ее таможенным ипограничным контролем. В Суйфэньхе нас встречали на железнодорожном вокзале ужекитайские пограничники и таможенники, а также новые друзья из газеты – органа Харбинскогогоркома партии. И вот тут меня бес попутал: не став дожидаться очереди за отметкойв паспорте и декларации, я рванул на выход к коллегам из «Харбин жибао». Увидев,с кем здороваюсь (в составе встречающей делегации был руководитель местной службыгосбезопасности), представители органов власти в недоумении беспрепятственно и почтительноменя пропустили.
Потом были поездки вХарбин и Пекин, посещение промышленных предприятий и сельскохозяйственных районов,встречи с китайской интеллигенцией и журналистами, экскурсии по историческим достопримечательностямПоднебесной. В том числе и полеты на самолетах внутри самой страны. Но паспортоммоим никто не интересовался, и только на обратном пути...
В Суйфэньхе пограничникоткрыл паспорт, потом несколько раз лихорадочно перелистал его и уставился на меня.В документе был только штамп о пересечении российской границы, а вот штампа о пересечениикитайской не было. Как будто я все еще находился на ничейно-нейтральной полосе.Пограничник позвал старшего наряда, потом пригласили переводчика. Их вопросы комне остались без ответа. Ну я просто забыл, почему у меня отсутствовала печать сиероглифами.
Видимо, они в тот моментпосчитали, что это их прокол. И дабы не получить нагоняй, попросили у меня таможеннуюдекларацию. Мол, по ней они быстро исправят ошибку, штамп поставят задним числоми спокойно отправят меня на родину. Тут я вспомнил события двухнедельной давностии про отсутствие отметки таможенников на декларации. А потому вновь развел руками,вроде как нет этого документа.
Вот тогда государственныечины КНР оправились от шока и заявили, что меня задерживают до выяснения всех обстоятельств.Передав все вещи своим друзьям-журналистам и попрощавшись с ними, я под конвоемвооруженных жандармов отправился в местную кутузку. Через 15 минут уже сидел в одиночнойкамере китайской тюрьмы. Сравнивать было с чем – до этого попадал только в камерыроссийских и японских полицейских участков в качестве репортера газеты для сбораинформации. Однако радость от новшества моментально сменилась грустью.
В лучшем случае менямогли после выполнения всех формальностей передать на переходе (около 20 км от здешнейтюрьмы) российским пограничникам. Но в те годы такие вещи еще не практиковались.В таком случае оставалось уповать на помощь сотрудников российского генконсульствав Шэньяне (а это уже в двух с лишним тысячах км от Суйфэньхе). А вот когда бы ониза мной приехали, оставалось бы тайной на много-много дней.
К счастью, железная дверьраскрылась уже через несколько минут, и местный вертухай повел меня на допрос. Китайскийофицер был сама любезность, а в переводчике я узнал своего давнего знакомого поВладивостоку, который давным-давно изучал в нашем университете русский и китайскийязыки и с которым еще в студенческие годы на Спортивной Гавани пил пиво. В те годыон оканчивал отделение китайской филологии ДВГУ, а после отправился на свою родинуна заработки.
Оценив наши приятельскиеотношения, офицер-пограничник спросил, есть ли у меня деньги. Честно пошарив покарманам, достал 10 юаней. С ухмылкой на лице тот сказал, что надо 11 и тогда меняотпустят. Пришлось еще порыскать и найти завалявшийся юань. Это оказалась банкнота,которую мне вручил в Харбине журналист «Харбин жибао». Мы с новым знакомым обменялиськупюрами на долгую память. Я ему рубль с дарственной надписью, а он мне – юань сиероглифами. Откуда мне было знать, что этот корреспондент весьма известен в чекистскойсреде провинции Хэйлунцзян. Прочитав написанное на купюре, офицер мигом извинилсяи достал печать. Спросил, какого числа я въехал в КНР. Записал дату и поставил штампв паспорт.
Уже через несколько минутя пулей мчался на перрон. Поезд был под парами, но я успел. В Гродеково наш роднойпограничник развернул паспорт и с удивлением уставился на меня. Затем спросил: онитам что, пьяные оформляли въезд в Китай? Судя по дате, я вначале въехал в Китай,а через сутки только выехал из России.
Вот такая необычная историяс благополучным финалом, дорогие мои читатели.
Автор: Николай КУТЕНКИХ
