Фига в кармане,

или Краткая история англоязычной газеты «Vlapostok News»

Редакторы – волонтеры

Сначала газету возглавил американецРичард Томас, который великолепно знал русский язык и прекрасно переводил, но небыл журналистом. Поэтому первые номера «Vlapostok News» были лишь отредактированнымипереводами статей из материнской газеты «Владивосток».

Никому тогда не приходило в голову,что, как и любой газете, нам нужны были опытные редактор, корреспонденты и корректоры,потому что низкое качество нового издания бросалось в глаза, как сшитая первоклассницейюбка. В то время главным критерием профпригодности было лишь знание английского.

Поэтому через нашу редакцию прошломного не имевших никакого отношения к журналистике иностранцев. Нам предложили взятьна работу волонтера Корпуса мира. Денис Бойл был тихим и милым человеком. Он улыбалсяи работал бесплатно, точнее, улыбался и не работал. Мы назначили его распространителемгазеты – он должен был объезжать гостиницы и другие места, где появлялись иностранцы.Бойл согласился и начал распространять наше издание... себе домой. Однажды, забывпро сложенные небоскребами на кухне пачки газет, пригласил нас в гости. Так мы получилиответ на вопрос, почему газету никто не читает.

Из череды забредавших к нам «экс-пэтов»самым колоритным был Уитни Мейсон. Он привез с собой подругу, художницу Джину, иони сняли двухкомнатную квартиру на Первой Речке. В первые же дни Джина содраласо стен новые обои и принялась рисовать римские колонны. Но вскоре ей это надоело.Так они и жили среди ободранных стен, пока их не унесло на поиск новых приключений.

Уитни был талантливым парнем иписал неплохие статьи о тектонических сдвигах в российском обществе, но у него былбольшой недостаток: он внезапно исчезал. Поэтому никогда долго не задерживался нина одной работе. Однажды они с Джиной поехали на Сахалин через Хабаровск. В аэропортуХабаровска Уитни исчез, оставив бедную, не говорящую по-русски Джину без денег.Джина, рыдая, звонила в редакцию, спрашивала, где Уитни, но мы понятия не имели,куда он делся.

Очень долго редакция«Vlapostok News» была «островом сломанных игрушек», где никто толком не был способензаниматься настоящей журналистикой. Я и сама была такой – в то время я танцевалав театре Ольги Бавдилович. Я махала ногой у балетного станка, когда в нашем залепоявился замредактора газеты «Владивосток» Андрей Холенко и предложил переводитьгазету. Идея мне понравилась, поэтому я переводила статьи по вечерам и по выходным.

Редакторы – шпионы

Первым, кто всерьез воспринял работу у нас, был профессиональный журналистиз Сиэтла Джефф Бонд. Он приехал во Владивосток специально, чтобы работать во«Vlapostok News», писал добротные статьи и даже отправился в 1995 году в Нефтегорскосвещать кошмарное землетрясение, унесшее тысячи жизней.

Может быть, из-за шпионской фамилииБонд у коллег, разделявших с ним застолье, возникло ощущение, что под влиянием алкоголяон начинал говорить по-русски. Они утверждают это до сих пор, но, насколько мнеизвестно, он хорошо знал лишь два слова на нашем языке: «холодно» и «воняет».

Редакторы – журналисты

Джефф продержался меньше года.К тому времени как он уехал, я закончила свою балетную карьеру и решила целикомпосвятить себя газете. Но летом 1995 года оказалась в редакции в полном одиночестве,потому что разбежались абсолютно все. На этом безрыбье меня назначили заместителемредактора, и я начала собирать новую команду. К счастью, вскоре появилась англичанкаХаши Сайдэн, жена аудитора из Лондона, которая раньше работала в бизнес-изданияхВеликобритании. Она тут же стала главным редактором. Умница Хаши хотела сделатьтак, чтобы газета наконец выглядела профессионально и была полезна читателям. Ноона судила обо всем своим западным умом, привыкшим к правилам другой цивилизации.

Она попросила своего мужа создатьиз самых крупных предприятий Дальнего Востока экономический показатель наподобиеиндексов Доу Джонса и Наздака. Каждый месяц я должна была эти компании обзваниватьи писать комментарии о том, как развивается бизнес. Однако в ответ на мою просьбуо комментариях слышала недоуменный смех: «О чем это вы?».

Хаши, полагаясь на железную логику,говорила: «Ну когда-то же бизнес должен начать развиваться!» Бизнес действительноразвивался, но как-то по-своему, по-российски. Никакими индексами отразить это былонельзя.

Хаши с энтузиазмом взялась писатьпро все происходящее. Мы побывали с ней во Владивостокской крепости, взяли интервьюу тогдашнего мэра Виктора Черепкова и губернатора Евгения Наздратенко, в родительскийдень поехали на кладбище, чтобы посмотреть, что это за традиция такая. Хаши преобразилаиздание – я впервые ощутила, что участвую не в самодеятельности, а в важном и интересномпроекте. И сама начала писать статьи на английском, обнаружив в себе страсть к журналистскойработе. Единственной проблемой было то, что Хаши все делала очень медленно. К срокусдачи номера никогда ничего не было готово. Наш верстальщик Игорь Черный терпеливосидел до полуночи, пока Хаши и Карен Огден (мы пригласили на работу выпускницу журфакаиз Такомы) лихорадочно дописывали статьи.

Понятно, что при таком режиме унас появлялись нелепые косяки вроде подписи «Менялы на улице Фокина» под фотографиейнесчастных людей, спасавшихся от наводнения на крыше дома.

Вскоре во Владивостоке появиласьжена еще одного аудитора из Лондона – энергичная и прямолинейная Миранда Квятковски.Посмотрев на ассортимент блюд в столовой «Дальпресса», где мы тогда работали, оназаявила: «Как вы можете жрать эту гадость?» Купила газовую плиту и начала готовитьсебе еду прямо на редакционном столе. Миранда была у нас агентом по рекламе – сней мы поняли, что наше издание вообще-то может окупаться. Благодаря пробивным способностями без знания русского она умудрялась приносить нам рекламу не только иностранныхкомпаний, но и местных рекламодателей. К сожалению, Миранда тоже продержалась меньшегода.

Мы взяли на работу Толю Медецкого– он был еще студентом, но быстро освоился в роли переводчика, а потом и сам сталпрофессионально писать по-английски.

Тогда у нас оказался хороший партнерв Такоме, в газете «News Tribune». Редактор Джонатан Несвиг ставил наши статьи насвой сервер, чтобы их читали по всему миру. Заметив наше сотрудничество, американскоеправительство выделило грант газете «Владивосток», а соответственно, и нам на созданиесвоего электронного сайта. Таким образом, мы стали первооткрывателями Интернетана российском Дальнем Востоке. На деньги гранта мы организовали конференцию «Новомумиру – новые СМИ» и поделились своим опытом с журналистами Дальнего Востока. Этосейчас у всех, даже самых крохотных изданий, есть свои электронные версии, а тогдамы были первыми.

Редактор – муж

В мае 1996 года мы поехали в Такомуперенимать американский опыт электронной журналистики. Эта поездка была переломныммоментом в моей личной жизни. К тому времени разведенная мать-одиночка с десятилетнимстажем, я потеряла всякую надежду встретить хорошего человека и выйти замуж. Нов Такоме на редакционной вечеринке я сразу его увидела. В Расселла я влюбилась спервого взгляда, да так, что у меня затряслись колени и закружилась голова. Он улыбнулся,подошел ко мне и сказал, что его любимый писатель – Лев Толстой.

Расселл Уоркинг приехал во Владивостокв январе 1997 года, и с его появлением начался самый боевой и интересный, но, ксожалению, последний период жизни нашей газеты.

В конце 90-х на Дальнем Востоке быстрыми темпами шли невиданныепреобразования: приватизация, развал Тихоокеанского флота, борьба за передел собственности.Все это наложилось на энергетический кризис, плачевное состояние инфраструктуры,невыплаты зарплаты, забастовки и т.д. Мы с Расселлом кинулись в круговерть событий.

Для многих жителей края появлениезападного журналиста было в диковинку – они никогда не видели живых американцев.В Тавричанке, где бастовали шахтеры, один горняк не мог поверить в то, что Расселлне говорил по-русски. Шахтер постепенно повышал голос, пока не начал орать, думая,что, может, от громкости до иностранца дойдет смысл. Он пригласил нас домой, и егожена открыла холодильник. Там лежал лишь кусок скрученных говяжьих жил. Я даже незнаю, что из него можно было приготовить. Расселл был потрясен: люди голодали.

Мы свободно писали про все, чтопроисходило в «Востоктрансфлоте», про то, как Наздратенко подарил президенту БеларусиЛукашенко запрещенную к вывозу шкуру тигра, про то, как он объявил себя самым «аристократическим»губернатором года, про закрытие оппозиционного радио «Лемма» и про многое другое,о чем не решались писать местные газеты. А если и решались, то часто бывали наказаны.

«Как это вам до сих пор не надавалипо шее?» – удивлялись многие наши читатели.

Секрет был прост: власти не читалипо-английски и никто, даже «родной отец» газеты Валерий Бакшин, не знал, о чем мыпишем. Может, это была своего рода фига в кармане со стороны нашего начальства или,если назвать это более элегантно, мудрое ненасильственное сопротивление удушениюсвободы слова. А может, они просто не подозревали, что породили.

Правда, однажды, когда мы написалистатью про северокорейских рабочих на российских стройках, раздался звонок из ФСБ.«Нам не нужны новые трупы», – мягким голосом сказал сотрудник, намекая на недавнееубийство консула из Южной Кореи. Вот и весь контроль со стороны властей.

Постепенно мы с Расселлом расширялитерриторию. Съездили в Магадан на 60-летие города и написали про то, что осталосьот ГУЛага, побывали на Сахалине, где начался нефтяной бум, на Итурупе, где японцыпытались соблазнить жителей острова своей цивилизацией, чтобы те захотели присоединитьсяк Японии. Мы посетили Камчатку, Хабаровск, Биробиджан, Иркутск, не говоря уже омногих приморских городах. Потом – Китай, Японию, Южную Корею, Филиппины, Монголию.

К тому времени мы создали отличнуюкоманду из молодых журналистов, которые, пройдя боевую школу нашей газеты, добилисьуспехов в карьере, вернувшись в США. Хайди Браун работает в журнале «Форбс», НикУодамс теперь шеф пекинского бюро новостного агентства «Bloomberg News», Джанинаде Гузман работает в Госдепартаменте США.

К сожалению, печатный вариантгазеты погиб из-за рублевого кризиса 1998 года. Какое-то время продолжала существоватьэлектронная версия, но и она сошла на нет, когда мы с Расселлом покинули Россию,а потом Толя Медецкий уехал в Москву на работу в «The Moscow Times».

Мы с Расселлом вместе вот уже18 лет, живем дружно и счастливо в пригороде Чикаго. Расселл долго был корреспондентомгазеты «Chicago Tribune», написал два романа про Владивосток и теперь работает надкнигой мемуаров. Я перевожу его работы на русский и пишу в своем блогеhttp://russianhousewife.wordpress.com. Нашего сына – наше самое интересное приключение– мы назвали Львом в честь Толстого.

Автор: Нонна ЧЕРНЯКОВА