Дом терпимости для борьбы с уличным развратом
ЗНАМЕНИТОЕ выражение «О времена! О нравы!» (можно и на латыни: «О tempora! О mores!») приписывается римскому государственному деятелю, оратору и писателю Цицерону. Напомню, что жил он в первом веке до нашей эры, но уже тогда негодовал по поводу окружающей действительности. С тех пор эта крылатая фраза повторялась множество раз, в самых разных странах и обстоятельствах, в далеких от нас временах и совсем недавних. То есть нравы общества кому-то не нравились всегда…
Дав женщинам право на труд, мужчины озаботились и нравамиРавноправная игра в карты Проблема общественных нравов была обычной темой местных (да и центральных) газет позапрошлого и начала прошлого века. При этом в общем считалось естественным, что политикой, спортом и бизнесом должны заниматься мужчины, а уделом женщин оставались классические немецкие три «К»: Kuche, Kinder, Kirche (кухня, дети, церковь). Однако все быстро менялось: королевства загнивали, империи распадались, вместо догм «Домостроя» появлялись пункты Конституции, героинями романов становились не «бедные Лизы», а Сонечки Мармеладовы и Анны Каренины. Бесстрашные суфражистки озадачивали мужчин США и Англии требованием равных избирательных прав; отчаянная Аврора Дюпен взяла себе мужской псевдоним Жорж Санд и надела – о ужас! – брюки.Любопытный факт: вопросы равноправия женщин почему-то всегда больше заботили мужчин. При этом одни были принципиально против эмансипации, другие – более либеральные – признавали за женщинами отдельные права (например на труд). Но до аэробики и мини-юбок было еще далеко. В 1899 году газета «Дальний Восток» писала: «Русское общество охранения здоровья женщин вошло, по слухам, с ходатайством в министерство народного просвещения об упразднении во всех средних и высших женских учебных заведениях употребления корсетов. Кроме того, общество устраивает выставку нормального и гигиенического белья». Думаю, если бы в те времена устроить выставку нынешнего «нормального» женского белья, в обморок попадали бы даже самые отчаянные эмансипе. Первые годы XX века начались отчаянной борьбой уже российских эмансипе за свои права: неважно, истинные или мнимые. Возникла «Лига в защиту женщин». В Петербурге прошел первый женский съезд, появились первые чисто женские артели; слабый пол постепенно покорял такие ранее недоступные ему области, как медицина, юриспруденция, наука, учительство, бухгалтерское дело (сейчас смешно, да?).Но зачастую равенство полов понималось очень своеобразно. Та же газета в июне 1908 года сообщала: «Несмотря на постановление совета старшин собрания приказчиков о воспрещении там дамам играть в карты, последние энергично вступились за несправедливо попранные их права. Дружный натиск их на директоров собрания сломил упорство последних, и они, таким образом, восстановили попранное равноправие». «Недуг эротизма»Проявились и другие издержки эмансипации. В апреле 1908 года местные газеты уведомляли: «Петербургский Листок» уверяет, что теперь единственный ходкий товар на столичном книжном рынке – порнография. Научная, социальная литература, классические писатели и проч. – все это снято с полок книжных магазинов и унесено в склады до лучших времен». Не отставала в этом смысле и далекая окраина. Летом 1907 года местные газеты сообщали, что «во Владивостоке появились в розничной уличной продаже различные журналы порнографического содержания». А в 1908 году в нашем городе началась особенно широкая борьба за нравственность. Велась она в основном полицейскими методами. Интересно проследить за ней по публикациям газеты «Дальний Восток». 19 марта: «В целях искоренения развивающегося в городе уличного разврата полицмейстером преподан чинам полиции ряд указаний, как следует поступать в борьбе с этим злом. Кроме того, в целях безопасности населения от заразных болезней, а особенно войск гарнизона, возбуждено ходатайство о легализации проституции путем численного увеличения домов третьего разряда». 27 марта 1908 года: «В японских магазинах (в пассаже на Семеновском базаре) полицией конфисковано несколько сот штук разных порнографических вещей (запонки и др.), которые по распоряжению губернатора уничтожаются». 5 апреля: «Военным губернатором вновь предложено полицмейстеру сделать распоряжение об осмотре чинами полиции имеющихся в продаже в магазинах и книжных лавках открыток, и при обнаружении порнографических – отбирать и уничтожать. На днях в магазине Г¬ча обнаружено несколько порнографий». Возможно, такая активность была вызвана тем, что еще осенью 1907 года подобная инициатива проявилась в столице, о чем тут же сообщила местная пресса: «Спб. градоначальник открыл поход против непристойностей (порнографии). Отныне будут караться крупным штрафом или тюремным заключением владельцы магазинов, торгующие неприличными картинами, фотографиями, открытками и т.д.» («Дальний Восток», ноябрь 1907 года). Далее газета продолжала: «С недугом эротизма может успешно бороться только само общество. Прекратится спрос на порнографию – исчезнет и предложение со стороны развратителей… Ученики одной из провинциальных гимназий – помнится, Курской – подали добрый пример и взрослому поколению: они составили кружок, члены которого прекращают всякое общение с товарищами, замеченными в покупке порнографических произведений». Вот так радикально: ни поговорить, ни посмотреть…Печатный «стыд» В том же 1907 году газеты писали: «До сих пор порнография – смакование сокровеннейших сторон человеческого существования – не лежала в наших нравах. Вплоть до последних дней если наше изобразительное и словесное искусства и грешили порнографическою скверною, то она тщательно пряталась от глаз, была утехою немногих сластолюбцев. Только теперь бесстыдство вышло на улицу и нагло подняло голову. Ко множеству витрин стало совестно подходить: такие изображения «красовались» в стеклах. Создались целые книгоиздательства, спекулировавшие на грязных инстинктах толпы и развращавшие общество. Народились специально порнографические журналы, настолько гнусные, что даже их читатели предпочитали получать эту мерзость в наглухо запечатанных конвертах». Особо впечатлительные личности подобное непотребство видели везде и всюду. «На театральных подмостках мы увидели такие откровенные зрелища, в сравнении с которыми разрез в тунике Елены Прекрасной, так смущавший общество 70-х годов, представляется институтской шалостью. Наконец, даже в «толстый» журнал, всегда серьезный, всегда целомудренный, змеей проползла порнография... Половая анархия не замедлила принести свои плоды. Она убивает уважение к женщинам, она приучает видеть в женщине не друга, не сестру, не невесту, а самку и игрушку. Газеты пестрят сообщениями об изнасилованиях, о все учащающихся покушениях на женскую честь, от которой не спасает ни возраст, ни общественное положение. Рост преступлений на эротической почве нельзя не поставить в причинную связь с торжеством непристойности». Куда идем? Разумеется, административное наступление на «недуг эротизма» продолжалось. Вот характерная заметка из газеты «Дальний Восток» 1910 года, которая так и называлась – «Борьба с развратом»: «На основании Высочайше утвержденного 25 декабря м. г. одобренного законодательными учреждениями законопроекта о мерах пресечения торга женщинами в целях разврата полицией привлекается к ответственности содержательница пивной на Первой речке София Носова, которая нанимала деревенских девушек в услужение, а затем, посредством спаивания и других приемов, пускала их в продажу. Опрошено 11 потерпевших, среди которых есть подростки 14-15 лет». Та же газета в том же году сообщала о выходе правительственного циркуляра «против безнравственных объявлений»: «Министром внутренних дел разослан градоначальникам и губернаторам циркуляр о необходимости принятия более строгих и решительных мер против печатания в повременных изданиях явно оскорбительных для общественной нравственности объявлений. Указывая, что повременные издания попадают в руки малолетних, циркуляр предписывает совершенно не допускать к печати: 1) объявлений о книгах с указанием на то, что в этих книгах описывается: извращение половых чувств, проституция, неестественные наклонности, а также что рекламируемые книги назначены только для взрослых и при этом читаются с завлекающим интересом; 2) объявлений, касающихся средств к предупреждению беременности; 3) объявлений, касающихся средств против полового бессилия; 4)объявлений, предлагающих вступить в незаконную связь. Что касается объявлений с предложением вступить в законный брак, позировать в качестве модели для художников, то они не должны содержать в себе детального описания каких-либо физических свойств или красоты тела». Разумеется, подобные объявления продолжали появляться на страницах газет и журналов. Не действовали запреты и на торговцев. В июне 1910 года газета «Дальний Восток» писала: «На различии искусства и «искусства» основана вся разница между «Фриной» Семирадского и порнографической открыткой. Автор, рисующий голых женщин в разных позах или женщин в пикантном дезабилье, старается только о том, чтобы раздразнить чувственность, фантазию зрителя... Достаточно взглянуть на открытки, выставленные в витринах магазина Мацкевича, чтобы сразу определить их как образец чистейшей порнографии. «Дама в панталонах, обхваченная руками сладострастного старика» – таково, например, содержание одной из них. Осталось только изобразить в натуре все подробности половых сношений... Но это было бы чересчур для владивостокских нравов». Читателю самому предоставляется сделать вывод: многое ли изменилось во Владивостоке и что теперь «чересчур» для наших нравов… По материалам газет из архива ОИАК
Автор: Иван ЕГОРЧЕВ
