Железняков из железной плеяды
О НЕМ у нас в крае практически ничего не известно. Даже популярный, прекрасно информированный сайт Виговского, обстоятельно рассказавший историю органов госбезопасности Приморья, о Железнякове пока не сказал ни слова.
Боролся за Советскую власть, был резидентом разведки, дипломатом, сидел в лагерях, трудился на атомную безопасность РоссииЭто был удивительный человек, обнаруживший редкие, недюжинные способности в очень молодом возрасте. В 19 лет вступает в Красную армию рядовым красноармейцем, через полгода – комиссар батальона, еще через пару месяцев – замкомиссара полка, в 21 год назначается одним из руководителей губернского отдела ЧК. Его лично отмечает главный чекист республики Дзержинский…Похоронен заживоРодился Владимир Павлович Алексеев в Белоруссии в семье железнодорожного служащего. После окончания уездной гимназии поступил в Харьковский технологический институт (по другим сведениям – университет). Проучился немногим более года. Разразилась Гражданская война – до учебы ли? – и он возвращается в Гомель. Усеченный вузовский курс не пропал даром. Более того, позволил раскрыться одной особенности, определившей в скором будущем дальнейшую жизнь, – тяге к иностранным языкам. В Харькове уже достаточно сносно владел английским и французским. Способный, образованный юноша выделялся среди своих сослуживцев. Он избирается секретарем городской комсомольской организации. Во время советско-польской войны уходит на фронт, в одном из боев был тяжело ранен, несколько месяцев находился на излечении в госпиталях. Считая его погибшим в бою, гомельская областная газета «Набат молодежи» публикует некролог. Сотрудники губчека, куда после выписки был определен Алексеев, шутили: «Ну, теперь тебя, Алексеев, точно ничто не возьмет. Всех переживешь…»И ведь сбылось пророчество! Доживет почти до девяноста, переживет друзей, недругов и даже тех, кто упек его в лагеря. А сколько раз будет смотреть смерти в лицо – не счесть…В перебежчика верили все, кроме самого молодого оперативникаВ свое время на отечественных экранах шли популярные фильмы «Государственная граница» и «Операция «Трест», в которых подробно рассказывается, как советские спецслужбы провели операцию по обезвреживанию масштабного заговора, во главе которого стоял знаменитый террорист Борис Савинков. Между тем далеко не обо всех деталях операции поведали фильмы, в частности, о начальной стадии.Группа чекистов, которой руководил молодой оперативник Алексеев, сыграла заметную роль. Ее агент был внедрен в окружение руководства так называемого Западного областного комитета, действовавшего в приграничных районах республики, благодаря чему удалось вычислить контрреволюционную сеть и в подходящий момент накрыть весь состав головки комитета. Замысел был сорван, что впоследствии, уже на суде в Москве в августе 1924 года, признал и сам Савинков.В ходе операции Алексеев проявит еще одно важное качество – проницательность. Если помнит читатель, хорошо знакомый с историей заговора Бориса Савинкова, то в ходе операции был захвачен некий Оперпут, вскоре перевербованный советской контрразведкой и ставший одной из ключевых фигур в ходе дальнейших оперативных мероприятий. Однако впоследствии, при завершении «Треста», переметнулся обратно в белый лагерь, что не позволило с максимальным эффектом довести операцию до конца. При разборе полетов были найдены виновные в недосмотре. Самое же интересное, что тогда, в 21-м, сразу после поимки Оперпута Алексеев высказался негативно о перебежчике, в то время как некоторые чины в ЧК, в том числе и высокопоставленные, всячески, выражаясь современным языком, лоббировали. По указанию Сталина были сделаны серьезные оргвыводы, досталось даже самому архитектору «Треста» Артузову. А вот Алексеева «генеральный» гнев миновал – спасла та самая первая оценка Оперпута. Молодого чекиста переводят в центральный аппарат ведомства, перед ним открываются блестящие перспективы. Но прежде, чем окончательно ступить на «невидимую» стезю, пришлось выдержать еще одно испытание.В Башкирии между чекистами и местным руководством возник конфликт, как бы сегодня сказали, на межнациональной почве. В республику была направлена из Белоруссии группа Волленберга, опытного чекиста, будущего аса советской разведки. В состав группы входил и Алексеев. Как вспоминал впоследствии Владимир Павлович, пришлось вправить мозги некоторым особо ретивым коллегам, также провести основательную разъяснительную работу с местными руководящими товарищами.Восточная миссияПо рекомендации ЦК РКП (б) Алексеев поступает в Военно-политическую академию на японское отделение восточного факультета. С первых занятий обнаруживается способность и к японскому языку. Принимавший выпускной экзамен лидер Японской компартии Сен Катаяма с похвалой отозвался о начинающем японисте.В 1927 году Алексеев направляется на Дальний Восток. В течение полутора лет он приписан к разведгруппе окротдела ОГПУ (так тогда именовалось бывшее губернское, а впоследствии областное и затем Приморское краевое управление госбезопасности. – Прим. авт.). На новом месте Алексеев продолжает углублять свои познания в японском языке, получает возможность вживую общаться с представителями этой страны – дипломатами, предпринимателями, работниками других сфер. Стажировка получила высокую оценку, и Алексеев – теперь уже под фамилией Железняков – уходит в первое самостоятельное зарубежное плавание – в Харбин.Это было опасное и крайне рискованное предприятие. В 1927 году резко осложнились советско-китайские отношения. Грубая, топорная работа по внедрению идей мировой революции привела к тому, что были поставлены под удар многие агенты, а изъятые гоминдановской контрразведкой документы явились серьезным компроматом на «экспортеров» революции из Коминтерна. Советскому руководству, поддерживавшему, естественно, коммунистов, пришлось кардинально перестраивать отношения с центральной гоминдановской властью (подробно в очерке «Восточный узел: Сталин и Чан Кайши», «В», 28 июля 2010 г.).С другой стороны, не дремала белая эмиграция, наконец, все явственнее проявлялась активность японской военщины. В этой ситуации требовались иные подходы, иной уровень работы. Явно не годились вчерашние революционные методы, заключавшиеся в формуле «долой, а затем…». Вместо безоглядных деятелей вроде фанатика и доктринера БородинаГрузенберга нужны были спецы новой формации, умеющие гибко и глубоко вести работу по выявлению болевых точек. Требовалось устанавливать контакты не только, вернее, не столько с тем, кто готов на баррикады, сколько с поставщиками стратегической информации. Образованный и продвинутый во всех отношениях Алексеев пришелся как нельзя кстати. Знание японского языка открывало практически любые двери, с другой стороны, обезоруживало белых, которым просто в голову не могло прийти, что у Советов могут так быстро появиться собственные высококвалифицированные кадры.Владивостокско-харбинский экзамен сдан на «ять», и Алексеев получает назначение в советское полпредство в Японии на должность первого секретаря, в переводе на язык разведки – легального резидента. В Японии так же, как и в Китае, молодой дипломат вызывает полное доверие, а неподдельный, искренний интерес к стране, ее народу, истории делает его едва ли не самым популярным человеком советской дипмиссии. Он завязывает нужные контакты с представителями культуры, историками, литераторами, посещает музеи, библиотеки. «Он совсем не похож на коммуниста», – писала одна из японских газет.Мягко, ненавязчиво, но с неумолимой последовательностью работает с возможным активом, вскоре располагает надежными поставщиками информации – в Москву непрерывным потоком идут донесения. Центр в курсе важнейших проблем региона, например, вступления японской военщины летом 1931 года в войну с Китаем.Москва была готова к такому повороту событий во многом, если не сказать больше, благодаря работе Токийской политической резидентуры. Миссия Алексеева в целом была выполнена, и как раз в те дни, когда самурайские войска высаживались на континент, резидента отзывают в Москву – его знания и приобретенный восточный опыт требовались в центральном аппарате ОГПУ.…А в награду – 10 лет лагерейВскоре после возвращения в Москву Алексеев переводится в Наркомат иностранных дел СССР.Некоторые исследователи, в частности писатель А. Горбунов, полагают, что причиной ухода из разведки стала активная деятельность по переманиванию, которую затеял посол в Японии А. Трояновский, увидевший, что резидент отлично справляется с чисто дипломатической работой, – так почему бы не заиметь такого специалиста?Все это так, если бы не одно но…Инициатива сменить профиль исходила от самого… Алексеева.В начале 30-х годов органы госбезопасности все чаще стали вовлекаться в непрекращающиеся политические разборки, в которых крайними, как правило, оказывались чекисты со всеми вытекающими отсюда последствиями. Достаточно вспомнить трагическую судьбу выдающихся руководителей советской внешней разведки Трилиссера и Артузова. Все больший размах приобретала фабрикация липовых дел – опять же по заказу противоборствующих партийных и государственных кланов. Наиболее дальновидные и здравомыслящие сотрудники сознавали всю опасность и губительность курса, в том числе, разумеется, и для себя, а посему под различными предлогами старались уйти в тень. Многих «отколовшихся» потом все же достанут, но кое-кого смена профиля спасла. Например, начальника Приморского окротдела ОГПУ Рогозина (подробно – «В», 28 декабря 2011 г.). Остался в живых и Алексеев-Железняков, но при этом ему пришлось пройти все круги репрессивного ада.Это будет потом, а пока теперь уже чистый дипломат вновь прибывает в Японию – на этот раз в качестве генерального консула в Токио. Однако вскоре Москва вновь затребовала обратно – последовал перевод в аппарат Коминтерна на должность референта по восточным вопросам.В 1937 году Алексеева взяли. Обвинение было стандартным – шпионаж в пользу Японии. Владимир Павлович категорически отвергал все, что ему инкриминировалось, и, несмотря на допросы с пристрастием, ни в чем не признал себя виновным. Стойкость спасла ему жизнь, но впереди ждали 10 лет лагерей…По истечении срока в 1949 году решением Особого совещания МГБ СССР добавили пять лет ссылки, которую отбывал на строительстве угольного разреза в поселке Бородино Красноярского края. Объект являлся составной частью сверхсекретного атомного проекта «Красноярск-45» (ныне – город Зеленогорск). Подавляющее большинство строителей – бывшие зэки и прочие неблагонадежные элементы. И здесь случилось нечто непостижимое. Алексеева вызвали к начальству и предложили стать управделами строительства разреза.Представляете: «враг народа», «японский шпион», «преступный элемент в рядах Коминтерна» – и в руководители сверхсекретного режимного проекта? Куда, спрашивается, смотрели люди 37-го года? Говорю так не для красного словца. В 49-м многие организаторы и непосредственные исполнители репрессий были еще при должностях, занимали высокие посты. Это потом, в 53-54-м, возьмутся и за них. А пока…Пять лет ссылки, официально именуемой «поражением в правах»…Владимир Павлович трудится не покладая рук, строители справляются со всеми заданиями. Его записывают в политинформаторы. Раз в неделю разношерстная публика – от бывших уголовников до вчерашних полицаев – слушает лекции о международном и внутреннем положении… В 54-м пришло освобождение, Алексеев возвращается в Москву, еще через год – полная реабилитация. С головой окунется в общественную работу. Его приглашают на встречи в КГБ – поделиться с молодыми сотрудниками опытом разведывательной и контрразведывательной работы. В 1967 году к 50-летию Советской власти будет удостоен ордена Трудового Красного Знамени.До последних дней сохранит ясность ума, крепость духа. Пишет воспоминания, берется за философские темы, сочиняет стихи.Скончался Алексеев на 89-м году, похоронен в подмосковном поселке Переделкино, в Доме ветеранов которого проживал последние годы…
Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ
