Идешь домой - пропусти ледокол
РОДИЛАСЬ я в поселке Ольга, но Владивосток считаю своим родным городом. Меня привезли сюда нескольких месяцев от роду. Сначала мы жили в Матросской слободе в просторном дедовом доме.
Зимой бухта Золотой Рог становилась пешеходной зонойМой дед Григорий Ильич Тарадайло поселился во Владивостоке ровно сто лет назад – в 1908 году он прибыл сюда из Китая, где занимался коммерцией, и довольно успешно. В городе Дальнем у него были гостиница, ресторан. В Порт-Артуре – магазины. А начинал он просто коробейником у Чурина, в русском городе Харбине на китайской земле. Вообще, история деда полна приключений, к тому же в свое время он был довольно известным человеком в Приморье. Поэтому не могу хотя бы вкратце не сказать о нем.А взяли второй раз – расстрелялиИз Белоруссии, откуда он родом, дед добрался до Одессы, несколько лет плавал посудником, скопил денег и в один из рейсов сошел на берег в Дальнем. В этом городе в 1903 году и появилась на свет моя мама – Раиса Григорьевна. Спустя несколько лет после Русско-японской войны 1904-1905 годов дед решил перебраться в Россию и отправиться на родину – в Белоруссию. Но так и осел во Владивостоке. Положил на счет по 1000 рублей каждому из троих детей, родившихся к тому времени (а всего в семье их было восемь). Купил дом в Матросской слободе, а потом отправился в поселок Ольга. Открыл там магазин, запустил в работу кирпичный завод, начал было строить «Иллюзион». Тут его первый раз раскулачили, отправили в Сибирь. Спустя некоторое время отпустили. Но когда взяли второй раз – расстреляли. Реабилитировали лишь в середине 90-х. В Ольге до сих пор есть падь Тарадайло и автобусная остановка «Кирпичный завод», хотя завода давно нет. Через бухту по деревянному настилуА теперь о Владивостоке, самом родном для меня городе. Воспоминания детства, как в калейдоскопе, сохранили осколки ярких впечатлений. Вот семья добирается до Русского, погостив у бабушки на даче на станции Океанская. Мы жили на острове с 1933 по 1935 год. Сообщение держал катер «Артур». Народа на нем умещалось неимоверное количество. Вот посмотрите на фото, оно 1933 года, почти столетней давности (снимок сделал фотограф Анатолий Елкин). Видно, что народ стоит даже в капитанской рубке. Если присмотреться внимательно, можно увидеть моего папу – он в центре в белой рубашке. Мой папа – Михаил Григорьевич Казанов – был доктором. С 1938 года до начала войны ходил на ледоколе «Красин». Я, кстати, пошла по стопам отца и всю жизнь проработала в медицине: 30 лет в краевом туберкулезном диспансере и 10 лет в «тысячекоечной» больнице медицинской сестрой. Наша семья жила на Чуркине, на улице Ольховой, 34. Какое красивое это было место – много деревьев, цветов. Помню, каждый месяц мы отправлялись с мамой в центр города, в контору Севморпути (сейчас здесь находится роддом № 4), получать по доверенности папину зарплату. Мама обязательно покупала мне какое-нибудь лакомство: конфеты, мороженое.Зимой, когда катер через Золотой Рог не ходил, а лед еще прочно не встал (бухта в то время замерзала), мы шли с Чуркина пешком до Луговой и не считали это чем-то неудобным. Там садились в трамвай и доезжали до центра. А когда лед становился окончательно, ходили прямо через бухту – по настилу. Если ледокол вел какое-нибудь судно до Дальзавода, мы останавливались и ждали. Когда он завершал свою операцию, требовалось еще некоторое время, чтобы льдины сошлись. Специальные рабочие ловили их баграми, потом укладывали поверх настил – он был из крепких досок и с веревочными перилами. И можно было проходить. И нисколько не было страшно. И, что самое удивительное, никто не считал это каким-то неудобством. Все воспринималось как само собой разумеющееся.И море чище, и багульник ярчеКонечно, память хранит много ярких воспоминаний. Как нас не могли вытащить летом из моря: оно было чистым, теплым и радостным. Будь то на Русском, или на станции Океанская, где стояла бабушкина дача, или в Семеновском ковше – сейчас Спортивная гавань. Как мы, детвора, ловили маленьких крабов, доставали со дна морские звезды. Или как ранней весной украшали комнаты букетами багульника – он тогда был яркого сиренево-фиолетового цвета, сейчас уже не тот. Все это навсегда останется в сердце как самые лучшие страницы жизни.
Автор: Инна КАЗАНОВА, Владивосток
