На Ленина не подошел. Но сказочником стал
В этом году главный режиссер Приморского театра кукол Виктор Бусаренко отмечает три юбилея сразу, и его 65-летие – только первый из них
Виктор Бусаренко, главный режиссер театра кукол, не так часто выходит на сцену. А в спектакле «Как мы Гале помогали», который так пленил юную театралку, он играл, подменяя внезапно заболевшую актрису. Актер всегда живет в его душе, душе режиссера и доброго сказочника…Все начиналось с Бармалея…– А еще 45-летие театральной деятельности, верно, Виктор Васильевич?– Да… Я стал играть на сцене театра имени Горького, когда еще учился на третьем курсе академии искусств, тогда мне было 20 лет. Вот получается, что у меня в этом году 15 лет актерской деятельности и 30 – режиссерской.– А вышли тогда на сцену в массовке или у вас была роль?– Была – небольшая, но роль. Сначала Андрей Присяжнюк ввел меня в спектакль «Свадьба на всю Европу». Затем я участвовал уже в трех постановках. К примеру, играл молодого героя в спектакле по пьесе Виктора Розова «Традиционный сбор», в этом спектакле мы дебютировали втроем – я, Ефим Звеняцкий и наша однокурсница Таня Лукина. Но и массовок мы не миновали, конечно. Ведь это был театр Натана Басина, у которого в каждом спектакле – большие массовки. Да что там большие – огромные, и это, кстати, было для нас отличной школой. – Когда вы поступали в театральный, думали, что свяжете жизнь с куклами?– Нет, конечно. Никто из будущих актеров об этом не мечтает. С куклами меня связала жизнь. Сегодня, оглядываясь назад, я нахожу в ней какие-то вещи, события, которые, вероятно, и привели меня в итоге к этой профессии. Но, конечно, поступая на актерский, я видел себя драматическим или музыкальным актером и режиссером. Кукольником – ни в коем случае. Но, уже будучи актером Приморского ТЮЗа, в 1977 году, я поучаствовал «приглашенной звездой» в спектакле театра кукол – это была роль Бармалея, но я играл живым планом. А с 1990 года занялся вплотную кукольной режиссурой, с 1993-го совсем перешел на эту стезю…– А что же в вашем детстве было такого – кукольного?– Были, помню, уличные спектакли, которые я лет в 6-7 устраивал для друзей, сам делал примитивных кукол из пластилина и палочек… А во втором классе сочинил кукольную пьесу про русских богатырей. У меня даже сцена была небольшая. Кукол для спектакля я стихийно сделал в виде штоковых марионеток – уже много позже узнал, что они называются сицилианскими. Не будем портить жизнь артистуКонек, фишка, изюминка Приморского театра кукол – называйте, как хотите, – это, конечно, музыкальные спектакли. Собственно, практически во всех постановках театра куклы (а с ними, разумеется, и актеры) поют, танцуют. Между прочим, Виктор Бусаренко частенько в таких постановках работает… фонограммой – поет за тех актеров, которым это сложно. В спектакле «Кентервильское привидение» он вообще исполнил несколько вокальных партий. 
– А почему вообще вы актерскую стезю выбрали, а не музыкальную, к примеру?– Думаю, иначе просто невозможно было… Сколько помню себя, всегда на праздниках и в школе читал стихи. Потом родители отправили меня учиться в музыкальную школу по классу баяна. Я не был талантливым музыкантом, но школу окончил – и сразу же запихнул на полку ненавистный баян, никогда более к нему не прикасался и даже разучился играть. Хотя теперь понимаю, что музыкальное образование мне очень помогло, особенно с точки зрения понимания законов музыки и гармонии. Окончив музыкальную школу, я тут же прибежал в Дом пионеров и поступил в драматический кружок. Так и пошло. Потом при ТЮЗе организовали молодежный театр «Романтик», который я и посещал в выпускных классах. Да и в школе организовывал какие-то театральные мероприятия, помню, мы на конкурсах выступали с поэтическим спектаклем… Словом, другого пути, кроме как в театральный, у меня не было. Никуда меня больше не тянуло, да и в точных науках я был абсолютным тупицей. Честно скажу, сегодня просто не понимаю, как учителя выставляли мне оценки и выдали аттестат с чем-то приличным по физике, химии, алгебре… Наверное, на меня махнули рукой и сказали: «Ну что парню жизнь портить, он в артисты пойдет, давайте его уже выпустим…». Так что – только институт искусств. Хотя у меня и была большая проблема – близорукость. Но приняли меня… И много лет на сцене – до появления контактных линз – я проработал как в дымке, но ничего, приспособился. Утешался тем, что у Игоря Ильинского было зрение еще хуже. Высоковат для Ильича– А из тех ролей, которые вы сыграли как актер, какая вам памятна?– Прежде всего роли, сыгранные в ТЮЗе. Мэкки-Нож в «Трехгрошовой опере». Об этой роли, нескромно скажу, до сих пор помнят театралы, говорят мне о ней… Помню и люблю свои работы в «Недоросле» (Митрофанушка), «Оптимистической трагедии» (Вожак)… В театре Горького я сыграл Жадова в «Доходном месте» и тоже люблю эту работу. В Красноярске много играл, помню роль в пьесе «Аморальная история» Брагинского и Рязанова (впоследствии по ней был снят фильм «Забытая мелодия для флейты», я играл ту же роль, что в фильме Леонид Филатов, – Филимонова) и роль Шуйского в «Борисе Годунове». Было много социальных ролей – время-то советское, ставили много производственных пьес, всяких революционных…– Неужели и Ленина играли?– Нет… Но! Меня гримировали под Ленина, было дело. Натан Басин задумал поставить спектакль «с Лениным», а это было серьезное дело, театр, поставивший такой спектакль, получал немало преференций… В театре тогда не было актера, идеально подходившего на роль Ленина. И на меня надели парик, бородку, часов пять делали грим… Натан Басин посмотрел на меня и сказал: похож, особенно лицом, но уж больно высок и аскетичен, фактура не та. Так и не вышел из меня Ильич. – А почему вы в свое время оставили Владивосток и поехали работать в Красноярск?– Так уж сложились обстоятельства. Во-первых, тогда я работал в ТЮЗе – лучшие мои актерские годы! У нас был чудесный коллектив, группа замечательных молодых артистов и прекрасный режиссер Юрий Котов. Когда он уехал из Владивостока, мне не захотелось оставаться в ТЮЗе, я вернулся в театр имени Горького. Но это был уже не театр моего учителя Натана Басина, а хороший, но, безусловно, другой театр – Ефима Табачникова… Я понял, что это не мое. И когда мой учитель Басин позвал меня в Красноярск, мне было легко решиться… Вообще, как мне кажется, актер должен, как тот Счастливцев с Несчастливцевым, из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь, ездить, играть в разных театрах, не закисать на одном месте. Раньше вообще это было проще, потому что давали служебное жилье, подъемные… Я уехал в Красноярск, прожил в этом городе 12 лет, там состоялся мой переход из актеров в режиссеры, там поступил на Высшие режиссерские курсы в Москве, проработал два года главным режиссером Красноярского ТЮЗа. Затем меня переманили на работу в управление культуры – не понимаю, зачем я согласился, ведь никогда не любил чиновничью работу… Очень скоро я понял свою ошибку и сбежал. Работал в театре музыкальной комедии режиссером и актером. И даже пел без микрофона!– Неужели и канкан танцевали?– На первом плане нет, но сзади подтанцовывал. Помню, была у меня роль в «Сильве», небольшая, но когда красотки кабаре танцевали, я сзади скромно пританцовывал…А потом я по семейным обстоятельствам вернулся во Владивосток – уже в совсем другой город. Отработал три года в театре имени Горького – и снова в управлении культуры. А потом начался в моей жизни кукольный театр, к которому сегодня просто прикипел душой. Навсегда.Наивная прелесть сказкиТеатр кукол стоит в мире Мельпомены всегда особицей. Зритель здесь необычный: мамы-папы-бабушки приводят малышей. И спектакль должен быть таким, чтобы и трехлетке все было понятно, и мама за 40 минут от зевоты челюсти не сломала. А с экспериментами здесь нужно быть очень осторожным – для детей ведь работаешь! И честь и хвала нашему Приморскому краевому театру кукол и его главному режиссеру: здесь нашли тот особый путь, который привлекает в зрительный зал больших и малых…
– В театре кукол вы стали сказочником… Что нужно в себе сохранить, чтобы сказки получались искренними? – Работая в музыкальном театре, я, кстати, тоже много сказок ставил. Много в них играл, и мне это нравилось и нравится. Сказка – жанр философский, жанр обобщений и архетипов, она не сдерживает фантазию. Нужно иметь в себе наивность мышления, свежесть взгляда… Я теперь уже с трудом представляю, что все эти годы отработал бы в драматическом театре. А в театре кукол, по сути, что хотим, что нравится, то и делаем. Сказка, комедия – спасибо Андрею Присяжнюку за то, что научил меня работать в этом жанре и любить его, – мне родны и приятны.– Ставите ли вы перед собой задачу большую, чем просто повеселить юного зрителя?– Конечно. Все мы воспитаны на школе Станиславского, на учении о сверхзадаче. Я должен понимать всегда, чего я хочу добиться этой постановкой… Другой мой учитель – Юрий Котов всегда говорил: в любом спектакле должен быть болевой момент, чтобы зрителю горло перехватило и сердце защемило, иначе постановка будет плоской. Я всегда это помню. Как и то, что в спектакле должен быть второй смысл, чтобы дети его тоже понимали, чтобы и взрослые что-то могли в нашей постановке почерпнуть для себя. Это не во всех пьесах заложено, конечно, но такие спектакли, как «Ястребок», «Солнышко и снежные человечки», мне очень дороги. – На работе вы живете в мире, где добро побеждает зло. Вы и в реальности – отпимист?– Да. Я даже надеюсь на невероятное – что во Владивостоке усилиями краевых властей будет построено новое современное здание кукольного театра, пусть я хотя бы увижу начало этого строительства. Тому уже есть примеры в ДВФО – в Южно-Сахалинске, на Камчатке начали строительство уникального нового театра. Мы можем работать и в том здании, которое у нас есть, но наши дети достойны, чтобы прийти в театр XXI века, правда же? Если мне удастся добиться строительства, я буду счастлив. Во всяком случае, сидеть сложа руки не намерен.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
