Владивосток готов для киносъемки

Российский режиссер Алексей Федорченко, член жюри десятого МКФ «Меридианы Тихого», один из тех гостей, которых наш фестиваль ждал давно и трепетно. В прошлом году фильм «Овсянки» был одной из главных сенсаций «Pacific Meridian».– И оказалось, Алексей Станиславович, что те обряды мерян (народность фино-угорской группы, к которой принадлежат герои фильма. – Прим. авт.), которые вы так достоверно показали в «Овсянках», ваша выдумка. А ваш стартовый фильм «Первые на Луне» был своего рода «стилизацией» под документалистику. Вам нравится снимать мистификации?– Да. Реальностью заниматься скучно. Я не задаюсь целью обмануть людей. У меня установка непререкаемая: то, что я придумываю, не должно обидеть людей, про которых я придумываю. Эти обряды не обидели мерян. И крупнейший специалист по мерянам, когда посмотрел фильм, сказал: это все могло быть. – Изучали ли вы жизнь этой народности, чтобы так правдоподобно все придумать?– Многое было в сценарии, фактически все. Но я смотрел мифологию, традиции, обряды меря и дружественных, соседних народов – и коми, и марийцев.– Вы награждены медалью «За заслуги перед космонавтикой», вы работали экономистом. И такой резкий поворот к кино...– Ну, не резкий. На «космическом» заводе, оборонном, я работал недолго, два года. А вот экономистом, бухгалтером – да, работал около 15 лет, но большую их часть – на киностудии. Так что к кино имел отношение, пусть и не прямое. А потом, потом – да. Что-то случилось, произошла, наверное, генная перестройка организма: она заставила по-другому взглянуть на вещи и заставила захотеть снимать кино самому. – Но при этом вы пошли не в мейнстрим, а в авторское кино…– А я другого и не хотел. И не умел. Не умею я снимать коммерческое кино, это другая профессия. Мне комфортно делать то, что я делаю. Может быть, на мое желание снимать именно такое кино повлиял еще и тот факт, что я работал в объединении хроникально-документальных фильмов «Надежда». Это была сильнейшая студия. Хотя находилась в Свердловске, а уважаема была не только в стране, но и во всем мире. Любой фестиваль, где был конкурс для документального кино, был наш. Я смотрел все наши фильмы, и в кадре я очень хорошо вижу правду и неправду. Это мне помогает в работе. В мейнстриме слишком много неправды. А я не обманываю людей, я создаю параллельную реальность. Очень похожую на нашу, но...– Вы работаете не в столице, в Екатеринбурге. Снимаете там успешное кино. Это принципиально – преодолевать трудности, не отправляться в Москву, где деньги, где индустрия?– Не знаю. Чем там лучше? Деньги? У нас те же деньги, та же индустрия.– При этом принято считать, что за Уралом кино нет.– А его и нет. Региональные киностудии почили в бозе, их уничтожили, даже те, которые снимали хронику. Вот ваш «Дальтелефильм», к примеру, где? Нету, даже архивы этих студий фактически уничтожены. Есть небольшие очаги кино: у нас в Екатеринбурге, в Ханты-Мансийске, в Якутии. Но это разовые проекты. – А вы? – Я исключение из правил, случайность. У меня простоя никогда не было, только что закончил картину «Небесные жены луговых мари», это серия новелл в одном фильме, скоро запускаю новый проект – «Ангелы и революция».– Вы выступаете в проекте «Мертвые пашни» – фильма о зомби в СССР как сопродюсер. А не так давно у нас во Владивостоке развернулась бурная дискуссия: чему учат фильмы о зомби, они развращают молодежь. Что бы вы ответили на такие – в чем-то времен советской критики – упреки?– Не стал бы отвечать. Мне неинтересно спорить на такую тему. Кино бывает хорошее и плохое. Жанр неважен.– А должно ли кино чему-то учить?– Оно ничего никому не должно. Оно просто есть. Это часть культуры, как музыка, литература. А насчет учить… Тут вопрос надо формулировать так: способен ли конкретный зритель вынести некий урок из фильма.– Есть ли у вас оптимизм в отношении регионального кино, может ли возникнуть успешная студия во Владивостоке, к примеру?– Да во Владивостоке все есть, чтобы снимать кино, у вас же под боком – развитая киноинфраструктура Китая (Чанчунь совсем рядом), Японии, Кореи. И чего не снимать кино – с таким климатом, с такими пейзажами? А уж какие сюжеты разворачивались именно во Владивостоке! Я тут немного углубился в историю вашего города, галочки в памяти то и дело ставлю. Вы знаете про «Финляндский коммунистический эксперимент» и Фридольфа Гека? Очень интересно! Это же уникальная история!– В одном из интервью вы сказали, что Интернет в итоге победит всех. Вы не считаете актуальной борьбу с видеопиратством?– Смотря в какой области. Есть коммерческое кино, которое нужно защищать и максимально из него деньги выжимать. И есть арт, который нужно размещать в Интернете и показывать в школах, в вузах. Я спокойно отношусь к пиратству своих фильмов, а где их еще посмотреть, их ведь не купить. Для меня приятнее, что человек скачает те же «Овсянки» и увидит, чем не увидит совсем.Скажем так: когда пираты выкладывают коммерческое кино – это воровство. Когда выкладывают арт-кино – это пропаганда. – Если вы пойдете в кино, в театр, на выставку, то на что?– В театр – в кукольный, но для взрослых. В кино – на блокбастер. На выставку – примитивного искусства. Мне вообще интересен примитивизм. А если говорить о книгах... Во Владивостоке я активно посещаю книжные магазины. Особенно вашего издательства «Рубеж», мне безумно интересны мемуары, краеведение, словом, какие-то вещи, которые невозможно купить в любом другом городе. А еще на днях в книжном, что рядом с моей гостиницей, купил сборник каких-то местных талантов, самодеятельные рассказики, стихи. Я это очень люблю, примитивизм по сути – это новый фольклор.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ