Юбилей и памятник

Странная, удивительная судьба у Василия Степановича Завойко. Деяния и заслуги перед Отечеством так велики, что, родись он в другом государстве, почитался бы национальным героем. В родном же отечестве долгое время был просто забыт. В советское время весьма постарались, чтобы стереть из нашей памяти имя адмирала. Большая Советская Энциклопедия, слывшая каноническим сводом информации по истории государства, ограничилась крохотной заметкой, предельно скупой и немногословной. Да, был, дескать, такой правитель на востоке России в царское время, где-то воевал, в чем-то участвовал, чем-то руководил, год рождения, кстати, указан неверно – 1810-й. Даже не удосужились, как это приличествует в изданиях энциклопедического характера, сопроводить текст фотографией. Только совсем недавно – два года назад – случайно выяснилось, что родился не в 1810-м, как считалось до сих пор, а двумя годами позже. Также до недавнего времени не было известно место захоронения – опять-таки случайно на заброшенном сельском кладбище на Украине наткнулась местная учительница на надгробный камень с едва читаемыми словами «Здесь похоронен адмирал русского флота Василий Завойко». Это была сенсация – более полувека считалось, что могила утеряна…15-летний капитан Родился Василий Степанович Завойко 27 июля (по н. ст.) 1812 года на хуторе Прохоровка, что на территории современной Черкасской области Украины. В восемь лет по настоянию отца был отдан в военно-морское училище, первые морские университеты проходил на корабле под командованием Михаила Станюковича, отца будущего знаменитого мариниста. Отныне и до последних дней он будет пребывать на службе – с учетом учебного времени это составит без малого 80 лет! Такой трудовой стаж достоин Книги рекордов Гиннесса. На своем длительном пути он совершал деяния, в которые, право, с трудом верится. Например, будучи в звании мичмана, осенью 1827 года принял участие в знаменитом Наваринском сражении с турецким флотом. Причем не в качестве юнги, а полноправного члена экипажа, более того – одного из командиров. Как установил в своем исследовании писатель Виктор Пелевин, на борту фрегата «Александр Невский» юному мичману было вверено четыре пушки с прислугой, кроме того, был начальником первого капральства первого абордажного отряда… За отличие в бою 20 октября 1827 года и личную храбрость 15-летний моряк получит первую награду – орден Св. Анны 3-й степени с бантом. Жаль, не ведал Жюль Верн, создавая образ 15-летнего капитана, что в реальности был не выдуманный, фантастический, а вполне реальный персонаж! Молодой офицер участвует в кругосветных плаваниях, и вскоре судьба надолго связывает его с северо-востоком. Сначала он управляет Охотской факторией Российско-Американской компании, далее обустраивает новый порт – Аян, затем по приказу генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева перебрасывается на Камчатку – сначала исполняющим обязанности, а затем уже без всяких и. о. утверждается первым камчатским губернатором. С присущей ему обстоятельностью и деловитостью Василий Степанович берется за преображение богом забытого угла. Петропавловску уже было почти сто лет, но только при Завойко здесь по-настоящему всколыхнулась жизнь. Были возведены портовые сооружения, выстроены казармы для нижних чинов и флигеля для офицеров. Стал приучать местное население к ведению сельского хозяйства, для чего велел доставить из Аяна триста коров и бесплатно раздать всем желающим. Вменил каждому подворью высаживать по десять пудов картофеля – ранее невиданного здесь овоща, взял под личный контроль торговлю…На Камчатке с непрошеными гостями рассчитались за Севастополь Звездным часом станет август 1854 года – на Черном море уже вовсю бушевала Крымская война, Англия и Франция замыслили потеснить Россию в ее дальневосточных владениях и направили на взятие Петропавловска внушительную эскадру, состоявшую из семи кораблей, 212 орудий и 2,5 тысячи штыков. В рядах защитников насчитывалось всего около тысячи вооруженных солдат, казаков и «охотников» из аборигенов, 40 орудий да один подоспевший фрегат «Аврора». Завойко удалось так организовать оборону и расставить свое малочисленное войско, что неприятель, несмотря на громадное преимущество в живой силе и вооружении, взять Петропавловск не смог. Непрошеные гости, потеряв почти полтысячи, отступили. Весть о мужестве и доблести защитников Камчатки облетела весь мир, но прежде всего стала предметом тщательного разбирательства в Англии. Ни тогда, ни сегодня британские эксперты так и не смогли понять, благодаря чему смог выстоять небольшой гарнизон, лишенный подкреплений и практически не имевший надежной связи с остальной Россией. Героическая оборона Петропавловска сорвала англо-французские планы по вытеснению России с Дальнего Востока. Уже тогда стало ясно, что мужество и доблесть Завойко и его поистине бессмертного гарнизона во многом предопределили дальнейшие действия России по освоению Тихоокеанского побережья. Тот бой в Авачинской бухте определил многое, в том числе и судьбу Владивостока.Дал совет Муравьеву – строить порт на юге Василий Степанович был одним из трех дальневосточных деятелей (наряду с декабристом Михаилом Бестужевым и военным губернатором Приморской области Петром Казакевичем), подсказавших Николаю Муравьеву идею строительства главного российского тихоокеанского порта в южных гаванях – в районе современного Приморья. Именно под влиянием их настойчивых рекомендаций Муравьев пересмотрел свое отношение к Петропавловску и обратил свой взор на юг и в итоге остановил свой выбор на бухте Золотой Рог. Все это хорошо было известно всем дальневосточникам, и когда Василия Степановича не стало (скончался в 1898 году), общественность предложила воздвигнуть во Владивостоке памятник герою-первопроходцу и, по сути, крестному отцу будущей столицы Приморья. Был образован специальный оргкомитет, в состав которого вошли предприниматели, купцы, общественные деятели. Были разосланы письма во все концы страны – деньги поступали из многих уголков империи. Открытие памятника состоялось при стечении почти всего города в мае 1908 года и приурочивалось к полувековому юбилею подписания Айгунского договора, одного из трех соглашений (еще Тяньцзиньского и Пекинского), закрепивших русское присутствие на Тихоокеанском побережье… Увы, признание и почести воздавались недолго – грянул 17-й, и все полетело вверх тормашками. Старый режим разрушался «до основанья», а посему прежние заслуги уже ничего не значили. Не миновала чаша сия и памяти Василия Степановича. Некоторые современные исследователи недоумевают: чем же мог так провиниться перед большевиками давно отошедший в мир иной адмирал, разве не понимали его заслуг перед Россией? Удивляться тут нечему – верой и правдой служил царю. Да еще состоял в родстве с ненавистной для большевиков фамилией – Врангель. Жена Василия Степановича Юлия Георгиевна доводилась двоюродной тетей барону Петру Врангелю, одному из лидеров белого движения. Это уже по советским меркам было страшным криминалом – даже для усопшего…Сергей Лазо опять в окружении белых Не успела в Приморье установиться советская власть, как началось избавление от наследия прошлого – переименовывались улицы, сносились памятники, вовсю разворачивалась национализация. Спустя всего несколько месяцев после установления советской власти в Приморье настал черед памятника – снесли без всяких церемоний, бюст отправили на переплавку… Сегодня трудно установить, кто инициировал варварский акт. По некоторым косвенным признакам можно сделать вывод, что руку приложили тогдашние первые лица – руководитель местной парторганизации РКП (б) Константин Пшеницын и красный губернатор Яков Гамарник. Хотя инициатива, конечно, могла исходить и сверху, а уж они готовы были расстараться. Обезглавленный постамент простоит сиротливо более 20 лет и только летом 45-го обретет нового хозяина – на нем будет установлен памятник герою Гражданской войны Сергею Лазо. Нелепость такой подмены сегодня вызывает неприятие у подавляющего большинства горожан, даже среди коммунистических ортодоксов звучат настоятельные предложения подыскать непрошеному изваянию другое место, а на постамент вернуть памятник адмиралу. Тем более что соседство Лазо с другими подобными сооружениями становится просто вызывающим. Судите сами. Прямо перед ним – восстановленная Триумфальная арка, точь-в-точь копия той, через которую входил посетивший в мае 1891 года город будущий император Николай Второй. Чуть поодаль влево – памятник адмиралу Невельскому, также нещадно поруганный в советское время и благодаря усилиям краеведов почти полностью обретший прежний вид. Наконец, за спиной у Сергея Лазо могила Муравьева-Амурского, рядом графу воздвигнут памятник. Так и напрашивается вопрос: «Как долго будет пребывать красный партизан в компании тех, против которых боролся?» Сергей Лазо вошел в историю как беспощадный противник прежнего режима, одним из первых арестовывал в Сибири и отправлял в красный Питер местных чиновников, в частности, популярного и уважаемого в народе енисейского губернатора Гололобова, одного из духовных сподвижников Муравьева-Амурского… Чтобы разрубить лазовский гордиев узел, требуется немногое – средства и воля местного руководства. Со средствами проблем, пожалуй, не станет – многие из сильных мира сего уже активно содействуют, что же касается воли… Недавнее триумфальное открытие памятника Муравьеву-Амурскому наглядно показало, что и в этом плане также наметился отрадный позитив: вопрос решался оперативно, без проволочек и излишнего шума. Остается теперь за небольшим: употребить уже имеющийся опыт…

Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ