А город подумал...

Прошло ни много ни мало двадцать лет с того времени, как 14 мая 1992 года арсенал Тихоокеанского флота, что на Второй Речке, взлетел на воздух. За два десятилетия людская память стала менее цепкой, эмоции улеглись, на месте эпицентра взрывов вырос новый микрорайон – Снеговая Падь. А о стихийном артобстреле напоминают разве что заплатки на месте пробоин, оставленных снарядами, на трубе мусоросжигательного завода… «В» удалось опросить тех, кто был в эпицентре взрывов сразу же после того, как они начались.Одними из первых на территорию арсенала зашли танки морской пехоты – нужно было провести инженерную разведку: выяснить, что взорвалось, какие есть пути, что можно тушить в первую очередь. Ну и для того, чтобы прикрыть пожарные машины, которые самостоятельно не могли работать под взрывами. Танками по снарядам К слову, бронетехника была готова зайти на территорию арсенала уже вечером в субботу, однако боевые машины и арсенал разделял участок асфальтированной дороги – небольшой, метров сто,– который танки могли испортить гусеницами. Так что танки к арсеналу подвозили на трейлерах. – Правда, потом по этому же асфальту раз двадцать ездили, и все с ним было нормально, – вспоминает тогда капитан, а ныне полковник запаса Олег Коваль. Неразорвавшиеся снаряды вдавливали в землю гусеницами, защищая их от огня, чтобы они уже не могли взорваться. Было дело, что тушили огонь практически вручную. Танкисты сбивали огонь с травы комбинезонами – рядом с пожаром находились снаряды от «Града», и если бы они загорелись, то полетели бы прямо в сторону города. Артобстрел, инициированный людьми – по мнению человека абсолютно гражданского, – более логичен, а поэтому менее страшный. Здесь же было непонятно, куда полетят хоть и без взрывателей, но начиненные смертоносной взрывчаткой снаряды и сколько будут продолжаться взрывы. На вопрос, было ли страшно, Олег Михайлович, уже к тому времени прошедший Кавказ, даже как-­то с недоумением отвечает: – Когда занимаешься делом, бояться нет времени. Тем более подчиненные смотрят – я же был командиром роты… Кстати, к награде танкистов так и не представили. Хотя и собирались. Как говорится, лучшее поощрение – это не наказание. Мол, свои же флотские оплошности исправляли (по неофициальной информации, причиной взрыва послужил огонь, который был устроен, чтобы скрыть кражу на складах с боеприпасами). Впрочем, это далеко не единственный пример несправедливости – награды обошли ликвидаторов всех последующих многочисленных взрывов, случившихся на территории Приморья. Разве что тогдашнего губернатора Евгения Наздратенко наградили орденом Мужества – за то, что участвовал в ликвидации последствий взрывов в Новонежино.Два года на ликвидацию Председатель краевой общественной организации ветеранов боевых действий «Контингент» Сергей Кондратенко, в то время полковник, командир полка морской пехоты, назначенный после взрыва арсенала ответственным за обеспечение безопасности подрывных работ (он зашел на территорию арсенала на следующий день после начала взрывов), вспоминает: – Первые впечатления от территории арсенала – «лунный пейзаж». Воронки от взрывов, на земле всюду осколки, боеприпасы, уже присыпанные землей, посеченные деревья, разрушенные здания (подобное он потом видел в Чечне). Слава богу, что взорвали не все боеприпасы, нетронутыми остались реактивные, снаряды береговой артиллерии – они были в обваловке (прикрытые земляными валами). Иначе радиусом поражения стал бы весь Владивосток. Как вспоминает Сергей Кондратенко, ликвидационными работами он занимался практически последующие два года. Под его началом работали связисты, медики, саперы. Причем силами саперов морской пехоты не обошлись – были переброшены саперные группы из Советской Гавани, с Камчатки, из Раздольного. Неподверженные механическому воздействию боеприпасы вывозили в арсенал под Кипарисово (который впоследствии также взорвался), какие-то взрывали. Причем взрывали по определенным дням недели – по вторникам и четвергам. Саперы собирали боеприпасы на площадку, обваловывали мешками с песком. Прибывали связисты, медики, организовывали оцепление из матросов, милиции, сотрудников ГАИ и взрывали снаряды. До сих пор остается секретной информация, сколько же взлетело в воздух в тот майский день боеприпасов. Даже несмотря на усиленную команду ликвидаторов, не удалось обнаружить все разлетевшиеся снаряды. В том же году на город обрушился сильнейший тайфун, и очень много смертоносных болванок замыло, другие были унесены бурным потоком Второй речки аж за мост, возможно, они до сих пор там и лежат. После каждой зимы все эти 20 лет снаряды уходили вглубь под землю. Вот отголоском тех взрывов и стала минувшим летом гибель двух узбеков, собиравших металлолом. Тем не менее, как считает Сергей Константинович, то, что руководство ликвидацией взяли на себя морпехи, спасло город от наводнения его боеприпасами и неведомого числа возможных жертв. Ведь изначально руководило операцией командование арсенала и комендатуры. Только после того как мальчишка-первокурсник ТОВВМУ, стоявший в оцеплении и любопытства ради расковырявший снаряд, подорвался, операцию передали профи – морпехам. – На место взрывов тут же полезли искатели приключений – от ребятишек до представителей криминалитета. Мы выставляли оцепление по Выселковой и по старой крепостной дороге в сторону 4-го и 5-го фортов. И не было ни одного дня, чтобы мы не задерживали людей, которые пытались вынести из леса боеприпасы чуть ли не мешками.Опасались даже радиации С течением времени – все-таки два десятка лет прошло – эмоции у людей сгладились. Правда, не у тех, кто пережил тот кошмар. Так получилось, что журналист «В» Наталья, живущая на улице Русской, тем субботним вечером блуждала в одиночку по опустевшему микрорайону. – Я из центра пешком шла домой. Транспорт в ту сторону не ходил, но ведь это было начало девяностых, так что к подобному мы были привычные. И я никак не могла взять в толк (а спросить не додумалась!), почему мне навстречу чуть ли не колоннами шли люди. Причем шли организованно, молча. Шествием руководили какие-то товарищи в штатском, которые постоянно рекомендовали взять детей на руки, надеть на них шапочки, косынки. Это уже после, сопоставив увиденное и полученную информацию, стало понятно – опасались радиоактивной пыли. Ведь не ясно было, что там взрывалось! Эвакуация ( а то, что это была именно эвакуация, Наталья выяснила на первом же посту, встреченном ею практически у самой Второй Речки) была поставлена на нужный уровень. Четко продуман весь алгоритм действий (за что, по всей вероятности, спасибо недавнему советскому прошлому и регулярным учениям по гражданской обороне). На местах сбора, в частности на автовокзале, была вода, стоял транспорт. По мнению Натальи, еще неистраченное постсоветское мироощущение, характерное для того времени, спасло население от паники: была уверенность, что их не бросят, спасут в любом случае и ничего страшного не случится. Кроме того, Вторая Речка привыкла к взрывам: на арсенале всегда что-то взрывали, что-то строили. Для сравнения: когда в прошлом марте случилась катастрофа на «Фукусиме», во Владивостоке народ впал в панику. А тогда, в 1992 году, когда над городом летали снаряды, люди были почти спокойны. Еще одно интересное наблюдение – случаи мародерства практически отсутствовали, это утверждали и работники милиции, и сами жители. Во всяком случае, никто ни в Натальином, ни в соседних домах от воровства не пострадал. А ведь многие уходили, даже забыв или не успев закрыть двери квартир. Кстати, на самой Второй Речке в тот вечер дома не трясло. Был слышен жуткий вой, вероятно, от летящих и взрывающихся рядом снарядов, однако дома стояли твердо в отличие от более новых на Котельникова, Сабанеева и даже в 71-м микрорайоне. Наталья все-таки добралась тогда до своего дома. Поскольку на постах ее не пускали, она пробиралась околотками, чуть ли не под мостами. Дошла, постояла, увидела, что из стены соседнего дома торчит болванка, повернулась и пошла обратно в центр.Команда на взрыв А вот какую версию того владивостокского и всех последующих взрывов на военных складах выдвинули столичные журналисты. В частности, газета «Версия» писала, что склады могут иногда гореть (если их поджечь), но никогда не взрываются – их взрывают. Эту непреложную истину вам разъяснит любой военный профессионал. В  арсеналы, склады, хранилища боеприпасов, горюче-смазочных материалов (ГСМ) и вещевого имущества закладывают многократную прочность и многоуровневую защиту. Причем не только от пожаров, поджогов, диверсий или молний, но и, главное, «от дураков». Вакханалия взрывов, охватившая склады российского Минобороны в 90-егоды, беспрецедентна: с 1992 года они горели и рвались ежегодно! Лишь по открытым источникам автор материала насчитал за 20 лет не менее 38 крупных пожаров и взрывов складов нашей армии. Один случайный пожар возможен, два – бывает, и в три поверю, хотя с трудом. Но десятки – это просто издевательство над здравым смыслом. Вывод напрашивается один: взрывы прикрывают хищения. На эти мысли наводит и география подрывной «эпидемии»: две трети всех крупнейших ЧП происходит на Дальнем Востоке – на складах и арсеналах армейских и Тихоокеанского флота. Не странно ли, что рвало именно на ТОФ или в Дальневосточном военном округе (сейчас Восточный ВО)? А в Московском и Северо-Кавказском военном округах, Калининградском особом районе, на Северном и Черноморском флотах о таких случаях ничего не было слышно? В отчетной документации русского императорского флота была графа «Непредвиденные обстоятельства на море». Списывают, например, корабль, а в кают-компании нет рояля; из адмиральской каюты исчезла вся обстановка, сервизов нет, все испарилось. Где рояль? Непредвиденные обстоятельства на море: смыло за борт... Впервые, напомним, громыхнуло 23 марта 1992 года на Дальнем Востоке: близ села Хороль Приморского края взлетел на воздух склад боеприпасов ВВС Тихоокеанского флота. Помимо ракет и бомб пламя испарило самый ликвидный товар того времени – огромный запас патронов. Официальная версия случившегося: караульные… от скуки подожгли прямо на объекте сухую прошлогоднюю траву. А порыв ветра кинул огонь на деревянные помещения складов. Не верите? А зря. С этого момента именно трава и недотепы-караульные становятся главными виновниками взрывов складов. В мае 1992 года во Владивостоке рванули главные артсклады ТОФ. То ли сначала занялись некие 17 машин, груженные порохом (сразу все), то ли вспыхнул склад пиротехнических средств. Известно, что хранилось на тех складах около двух миллионов снарядов крупного калибра для корабельных орудий, торпеды, глубинные бомбы, морские мины, патроны, да много чего. В том числе, как утверждали, химические боеприпасы. Восемь из 36 хранилищ словно испарились. После эксперты подсчитали, что на воздух взлетела половина арсенала – около 1155 условных вагонов, а совокупная мощность взрывов была определена в 50 мегатонн! Официальное расследование ни к чему не привело: следователи сначала упорно склонялись к версии самовозгорания, потом стали искать... нахулиганивших подростков. Мальчишек со спичками, сжигающих стратегический арсенал. Прокурор Приморского края заикнулся было, что не исключена диверсия, но сразу замолк. Известно лишь, что аккурат в канун взрывов во Владивосток с ревизионно-инспекторской миссией прибыл тогдашний командующий ВМФ адмирал флота Владимир Чернавин.Далее по списку Через полгода, 19 ноября 1992 года, полыхнул еще один склад – на военной базе в Елизово (36 км от Петропавловска-Камчатского). Выгорели хранилища летно-технического обмундирования, зато на рынках страны появилось огромное количество летных курток. Но еще большую известность получил очередной взрыв склада ТОФ в поселке Новонежино (60 км от Владивостока): 14 мая 1994 года там взлетел на воздух склад главного хранилища авиационных средств поражения ВВС ТОФ. Боеприпасы рвались почти неделю, а взрывы были такой мощности, что сотрясало Владивосток. Те запасы оценивали в 2300 условных вагонов. Причины искали недолго. Сначала следствие предположило, что пожар возник из-за прошлогодней травы, которую подожгли караульные. Но затем, словно устыдившись, решили изобразить историю покрасивее: два караульных матроса, проникнув «с неустановленной целью на территорию складирования боезапаса», стали разбирать твердотопливный ускоритель авиационной ракеты. Причем злополучную ракету матросы якобы разбирали в одном месте, а полыхнуло в нескольких других. Как эту головоломку сложила военная прокуратура, неведомо. Но командующего ТОФ вице-адмирала Георгия Гуринова президент Борис Ельцин снял. Вообще с марта 1992-го по март 1995 года в одном лишь Приморье военные склады горели и взрывались не менее 10 раз. В каждом случае в виноватые записывали караульных: те либо траву жгли возле снарядов, либо окурки непогашенные бросали в порох. Исключением был лишь пожар 7 ноября 1997 года на минно-торпедном складе ТОФ в поселке Горностай Приморского края (7 км от Владивостока), где хранились донные мины и противолодочные ракето-торпеды. Представители ТОФ сначала утверждали, что самопроизвольно сработал взрывной механизм одной из мин. Когда номер на тему «непредвиденные обстоятельства на море» не прошел, флотские чиновники «вспомнили»: возле склада был лесной пожар, вот искра и залетела... Однако военная прокуратура ТОФ все же возбудила уголовное дело по статье «Диверсия». Правда, когда следователи попытались провести экспертизу на месте ЧП, в ночь на 11 ноября 1997-го там вновь вспыхнул мощный пожар, совершенно уничтоживший улики. Ничего не напоминает? И, похоже, единственным, кто разобрался в подоплеке самовзрывающихся мин, был президент Ельцин, уволивший тогдашнего флотоводца номер один адмирала флота Феликса Громова. Однако арсеналы ТОФ рвались и при следующих главкомах и Верховных главнокомандующих. Причем адмиральские «непредвиденные обстоятельства» на море и суше все те же. Когда 16 октября 2002 года громыхнуло на складе ТОФ в поселке Таежном (тоже недалеко от Владивостока), во всем опять обвинили траву, которая испарила 13 вагонов снарядов. Это уже было даже не смешно…

Автор: Анжелина ШИЛАН