По количеству выпитой водки комиссар Каттани признал себя русским

Его ждали, можно сказать, всем Владивостоком. «Вот приедет Коррадо Каттани, – писали едва ли не все блогеры города, считающие себя записными остряками, – и вся приморская мафия разбежится!». Интересно, знали ли эти остряки, что знаменитый актер и режиссер Микеле Плачидо по собственной воле «убил» знаменитого комиссара и борца со «Спрутом». Убил, чтобы идти дальше…– Это правда, – на первой же творческой встрече признался актер зрителям, – еще до начала съемок «Спрута­4» я поставил условие продюсерам: Коррадо Каттани должен погибнуть. Невозможно долго эксплуатировать что­-то одно… Я устал от сериала, от этого героя и, можно сказать, совершил самоубийство. Но и не стану делать вид, что не испытываю признательности к этому герою. Он принес мне мировую славу, и если бы не Коррадо, я бы, возможно, и во Владивостоке никогда не побывал бы.– Как вы отнеслись к обрушившейся на вас славе после выхода «Спрута»?– Дело в том, что я выбрал для себя стезю театрального актера и не мечтал стать суперзвездой кино, не грезил о мировой теле-славе. Так что она стала для меня неожиданной, в то же время я воспринял ее спокойно, и особого воздействия теле-популярность на меня не произвела. Я с большим удовольствием и радостью продолжаю работать в театре, в кино. Играл в спектаклях по пьесам Шекспира и Луиджи Пиранделло, в «Макбете», играл Отелло. В будущем году у меня «Король Лир», где исполню две роли сразу – собственно Лира и автора­-рассказчика. Планирую создать документальный фильм, посвященный работе над этой постановкой. И хотя я реализуюсь во многих творческих ипостасях, а с момента «смерти» Каттани прошло уже 25 лет, не скрою, иногда эксплуатирую славу комиссара.– Что сложнее: служить в реальной полиции или играть полицейского в кино?– Вопрос провокационный… В кино актер исполняет роль, он на самом деле не гоняется за преступниками, не выполняет реальной функции стража порядка. А служба настоящего полицейского и опасна, и трудна, он работает в интересах общества, в интересах всех законопослушных граждан. Но дело в том, что я реально служил в полиции, когда мне было 18 лет. Пусть всего два года, но опыт, который я приобрел во время реальной работы, был бесценным и очень помогал в работе над ролью. – Что вас заставило перейти к режиссуре, ведь вы были успешным актером?– Меня в буквальном смысле заставили этим заниматься продюсеры, заказчики. Они сочли, что фильмы с моей режиссурой будут пользоваться успехом у зрителей. Они не ошиблись. В настоящее время я работаю над тремя проектами, снимаю не только в Италии, но и в других странах.– Вы работали с российским режиссером Владимиром Бортко – в фильме «Афганский излом». На творческой встрече во Владивостоке даже встретились с человеком, который, проходя срочную службу, принимал участие в массовке этой картины… – Я хорошо помню тех ребят. А недавно в Москве встречался с Алексеем Серебряковым и Татьяной Догилевой. Мне нравилось сниматься вместе с ними. Вспоминаю разговор с одним из солдат, который сказал мне: мой дед погиб за идеалы коммунизма, отец погиб за них, а за что в Афганистане сражаемся мы? Ведь нас ненавидят Европа, Америка, зачем мы здесь? Тогда я понял, какие перемены происходят в сознании советских людей. Во время съемок фильма я осознал, что руководство СССР, вводя войска в Афганистан, жило в несогласии со своим народом. Погибли тысячи молодых людей, и их матерям до сих пор неясно – за что, во имя чего сгинули их дети… Но после вывода советских войск из Афганистана проблема этой страны легла на плечи западного мира. Вот теперь Запад осознал, насколько трудно и затратно решать проблемы в этой горячей точке… – Легко ли вам было играть русского, смогли ли вы понять славянскую душу?– Мне всегда было интересно русское искусство. Я читал Толстого, Пушкина, Лермонтова, Чехова, много читал книг о революции в России, об истории Советского Союза, смотрел фильмы русских режиссеров – от Эйзенштейна до Михалкова­Кончаловского и Никиты Михалкова, Александра Сокурова. Поэтому, можно сказать, был подготовлен к роли русского. Кроме того, по своим политическим убеждениям я социалист. Да и мой герой майор Бандура –классический образ героя, характерный для любой цивилизации.Кроме того, я почти месяц проходил стажировку перед съемками в Советской армии в горах Таджикистана. Я общался с русскими солдатами, летал на русских вертолетах, парился в бане с русскими генералами, а уж сколько водки с ними выпил – не сосчитать. Так что после такой подготовки, можно сказать, стал русским.– Вы представляли на Московском фестивале свой последний фильм «Валланцеска», «Мечту по­-итальянски» показали во Владивостоке… Отличается ли российская публика от итальянской, европейской?– По большому счету нет. Публика везде примерно одинакова. Идеи и основные образы любого фильма универсальны для всех стран, я не могу сказать, что есть радость русская и итальянская, печаль русская и французская, эти чувства универсальны для любого человека. И публика относится к проявлению этих чувств одинаково.– У вас пятеро детей, и только старшая дочь стала актрисой… Отговаривали вы ее, ведь актерская судьба – нелегкий хлеб, и помогаете ли сейчас?– Я никогда не советовал Виоланте становиться актрисой. Но она красивая и талантливая. Последние два фильма, где она играла, были сняты в Голливуде, ее партнерами были Джордж Клуни и Николас Кейдж. И пригласили ее американские продюсеры. Думаю, что с точки зрения актерской удачи дочке повезло больше, чем мне. Кто знает, может, когда­-нибудь она вызовет меня в США, чтобы предложить маленькую роль в своем фильме. – Если бы вам предложили выбрать любого российского режиссера, дали любой бюджет, в каком бы фильме вы сыграли?– Думаю – если уж давать волю фантазии – сыграл бы мелкого российского мафиозо. Мелкого такого бандита.– Есть ли у вас хобби, увлечение?– Люблю готовить – это моя страсть. Казалось бы, что такого особенного в том, чтобы готовить еду? А для меня это возможность соприкоснуться со своим детством. У нас в семье было восемь детей… И когда я был совсем маленьким, то помогал маме готовить. Как вы понимаете, для такой большой и небогатой семьи приходилось готовить много из малого – вкусно и разнообразно из небольшого количества продуктов. Поэтому от мамы я научился экономичной кулинарии. И я был бы счастлив для всех сидящих сегодня в зале приготовить что­-нибудь очень вкусное. И легко бы это сделал! Я не Христос, конечно, который мог пятью хлебами накормить толпу, но где-­то рядом…– Ваши впечатления от Владивостока?– Он напомнил мне один из наших городов­-портов в северной Италии – Ливорно. Конечно, сегодня Владивосток – это огромная стройка… Но это очень позитивный фактор. Становится очевидно, что город приобретает все большее и большее значение в стратегии развития страны и региона. И культура от этого только выигрывает. Уверен, что «Меридианы Тихого» будут только укрепляться. Ведь когда я говорил своим друзьям во Франции и Италии, что собираюсь на фестиваль во Владивосток, они удивлялись, но очень позитивно удивлялись. Говорили, как это здорово, что в России культура не только Москвой и Санкт­Петербургом жива, что интересные культурные события проходят и так далеко от центра – на окраине огромной России. Вообще­-то познакомиться с городом по­-настоящему можно только тогда, когда имеешь возможность пройти по нему собственными ногами. Я вот надеюсь, что мне вечерком удастся сбежать от охраны и прогуляться по улицам Владивостока (увы, господину Плачидо сие так и не удалось. – Прим. авт.).Мне кажется, что Владивосток – город великого будущего. Ведь культура России почитаема во всем мире, а сегодня у российского правительства есть огромная возможность вновь вывести вашу страну в первые ряды, в верхушку культурного развития мира! Россия, имея огромный потенциал культурного развития, может стать лидером в этом отношении. А Владивосток с его уникальным географическим положением может стать мощным культурным центром мирового уровня.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ