Дапкунайте пять недель пролежала в гробу...

На девятом фестивале «Меридианы Тихого» Ингеборга Дапкунайте представляла фильм открытия «Небесный суд», в котором сыграла с Константином Хабенским и Михаилом Пореченковым. Она ходила на выставки, общалась с поклонниками – и озаряла фестиваль своей фирменной солнечной улыбкой… – Абсолютно и безусловно счастлива, что я во Владивостоке, причем уже второй раз, – откровенно и радостно начала общение с прессой звезда российского и мирового кино. – Мне всегда хотелось вернуться к вам, случился повод – и я здесь, в вашем прекрасном городе и на вашем чудесном фестивале.– Ингеборга, такое чувство, что у вас всегда хорошее настроение…– Если бы это было так, я была бы не в порядке психически. Конечно, у меня бывает плохое настроение… Но! Я пришла общаться с вами, значит, любое настроение остается за порогом. Как борюсь с плохими эмоциями? По­разному. Иногда сплю, иногда занимаюсь спортом, йогой. Иногда звоню моему другу Раисе Фоминой, и она строго говорит: «Так. Не унывать!» Есть близкие, друзья, семья, которые всегда придут на помощь. – Вы активно снимаетесь в Голливуде. Сильно ли кино-процесс на Западе отличается от кино-процесса в России и где вам больше нравится сниматься?– Мне нравится сниматься у талантливых людей. Откуда они родом, сколько им лет, какой они национальности и какого цвета у них кожа – значения не имеет. Конечно, мне посчастливилось в жизни работать, скажем, с актером Джоном Малковичем, у которого многому научилась, за что очень ему благодарна. Но я до сих пор учусь у тех, с кем работаю. – Ингеборга, вы прямо из Владивостока отправляетесь в Пермь… – На фестиваль «Текстура»! Это фестиваль современной драматургии и кино. Но больший акцент мы делаем на драматургию: поощряем новых авторов и стимулируем уже известных на написание пьес. Хотим, чтобы их работы заметили потенциальные продюсеры, режиссеры, актеры. Я, например, буду участвовать в читке пьесы Владимира Сорокина. В прошлом году фестиваль прошел просто великолепно, приехали театры со всей страны, а главное – зрители хлынули. И в этот раз, как президент «Текстуры», я просто в этом уверена, тоже будет хорошо. Надеюсь, когда­-нибудь мы или привезем на «Меридианы Тихого» что­то из нашего фестиваля, или даже создадим здесь филиал. О, у меня появилась идея…– Как вам кажется, организация таких мероприятий в глубинке – это тенденция? – Думаю, что подобные вещи возникают как ответ на жизненную необходимость: страна не должна существовать с мыслью, что культура возможна только в столице. Поэтому мы делаем фестиваль в Перми, поэтому я приезжаю во Владивосток, ведь в такой большой стране, как Россия, очень много талантов. И этот талант проявит себя, если ему дать возможность. И самое главное – есть зритель, которому это все интересно, которому нужна культура. А если мы не будем этим заниматься, то позор нам!– Вы практически ничего не рассказываете о своей личной жизни, другие актрисы охотнее пускают прессу в свою личную жизнь…– Все люди разные. Кому­-то нравится рассказывать про свою личную жизнь, кому-то – нет. Я не склонна делиться ничем подобным… Иногда, конечно, ваш брат меня удивляет. Очень много писалось, что я живу с Эмиром Кустурицей. Никогда с ним не жила нигде, кроме съемочной площадки, на которой играла его жену, и даже там у нас не было ни одной постельной сцены. А подавать в суд и заполнять свои мозги тем, что кто­-то что­-то там сказал про меня… Не до того мне! – Какие фильмы вы сами смотрите?– Самые разные. Любимые – это, например, «Касабланка», «Африканская королева», фильмы Хичкока… Из современных? В любой день дайте мне «Pulp fiction», и я буду смотреть. «Фарго», «Обломов», «Зеркало», «Железный человек»… – Когда вы себя лучше чувствуете, когда режиссер говорит: иди импровизируй или четко объясняет, как встать, что сказать?– Это вопрос таланта режиссера. Если Балабанов тебе говорит: стань сюда, отошла туда, сказала буквы (он так текст называет: «Буквы знай!»), то у него получается почему-то очень талантливо. И никаких вопросов не возникает. Современное кино, если честно, очень мало времени и денег дает на импровизацию. Импровизация – это время. А кино надо снимать быстро. Конечно, есть фильмы, которые сняты на полной импровизации как стилистике, есть режиссеры, которые работают только в этой стилистике. И прекрасно работают. Тогда режиссер просто диктует стиль работы, а наша задача – принять этот стиль и отдать свой талант полностью этой работе. – Что вы недавно читали?– А сейчас посмотрим в моем айпаде… «Москва и москвичи» Гиляровского, интересная была книга… Иэн М. Бэнкс, который пишет два сорта книг – научную фантастику и социальную прозу. Он мне очень нравится. Люблю детективы, например, шведские, Стиг Ларссон… Вы не поверите, я только что закончила работу в фильме «Валандер. Рижские псы» – по роману замечательного детективщика Хеннинга Манкеля. В главной роли – Кеннет Брана, он уже много лет играет этого героя в сериале, который снимает BBC. Помню, читала эту книгу и думала: вот роль бы неплохая была… И работа мне доставила невероятное удовольствие, там есть что играть. – Как вы работаете над ролью?– У меня сначала все в голове… Нужно усилие и время, чтобы то, что ты делаешь, вся цепочка событий и причин – что сделала твоя героиня, почему, как она взаимодействует с другими героями – устаканилась в голове. Моя работа – задать как можно больше вопросов и пытаться на них ответить. Ответы приходят зачастую неожиданно… Когда, например, гуляю по улице. Я не могу сесть и думать о роли, я должна что­-то делать. Когда живу в гостиницах, то учу текст, стирая на руках… Много стираю! Мне нужно что­-то делать руками… Тогда текст запоминается на уровне механизма… Я глубоко верю, что усилия и работа, приложенные в конкретную роль, пропорциональны тому, что получится. Может не получиться, да… Но усилия прилагать надо. – Вы расстаетесь со своими героинями после окончания съемок или они все остаются с вами?– Честно? Не знаю почему, но я забываю текст, который сказала вчера. Спросите меня тексты прошлой картины, хоть расстреляйте – не помню. И про своих героинь самонадеянно думала, что они не влияют на мою жизнь. До тех пор, пока не сыграла в картине «Поцелуй жизни» женщину, которая как бы умерла, но в каком­-то странном временном пространстве прощается со своей семьей. Я была уверена, что эти пять недель, которые провела то лежа в гробу, то видя себя в гробу, на меня не подействуют. Кстати, гроб – очень удобное ложе, лежать было не страшно. После съемок уехала отдыхать и не понимала, что со мной происходит, думала, болею, устала… А потом дошло: я просто была переполнена тем, что делала… Но, по большому счету, мои роли не сидят во мне – я не продаю песца, как Кисуля из «Интердевочки»...

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ