160 килограммов одежды
В наш век трусики становятся у женщин верхней одеждой
В наш век трусики становятся у женщин верхней одеждой
Александр Васильев, историк моды, эксперт мирового уровня, телеведущий и просто обаятельный мужчина, в этом году не приедет на кинофестиваль «Меридианы Тихого» - открытие нового проекта в Лондоне не позволит. Но на благо фестиваля, как и всего Владивостока, он поработал, можно сказать, заранее – выступив в роли куратора выставочного проекта «Город и мода», для которого, кстати, он предоставил около десятка платьев из своей коллекции.В итоге проект «Город и мода» получился не просто интересным, а уникальным – ведь платья из собрания Александра Васильева за Уралом экспонируются впервые…Битва за музей. Моды…- Выставку, насколько я знаю, - улыбается Александр Александрович, - посетят и участники кинофестиваля «Меридианы Тихого». Может быть, и Ален Делон завернет… Кстати, платья из моей коллекции приехали из Парижа, они там постоянно хранятся. А я прилетел из Вильнюса, я в отпуске был: в Италии, Польше, Прибалтике. Купался, гулял, смотрел музеи, соборы…- Есть ли среди тех платьев, что вы представляете в нашем городе, вещи, которые принадлежали знаменитым женщинам?- Есть. В коллекции, которую я привез во Владивосток, есть несколько платьев женщин, живших в разное время в вашем городе, а также демисезонное пальто в стиле Шанель и коктейльное платье знаменитой балерины – народной артистки Ольги Лепешинской. Собственно, у меня хранятся все ее платья, потому что после ее смерти ситуация была такой – или я забираю все, или эти удивительные наряды окажутся на свалке, так сказали мне ее душеприказчики. Это счастье, что я был знаком с Лепешинской и после ее кончины люди знали, к кому обратиться! Знаете, какая печальная история случилась с гардеробом актрисы Тамары Носовой, которая хранила свои наряды с 1945 года? Она умерла в полном забвении, как у нас часто случается, увы, с пожилыми актрисами. И после ее кончины наследники просто вышвырнули все на свалку. А я об этом узнал слишком поздно… И это очень печальная ситуация, что зачастую люди просто не знают, куда можно отнести раритетные наряды, ведь несмотря на все разговоры, в Москве музей моды до сих пор не открыли. В прессе регулярно появляются ложные утверждения, что Валентин Юдашкин открыл музей моды, но это не так. Он открыл свой Дом моды в новом красивом помещении, где продаются его модели – прекрасные, с аксессуарами к ним, бриллианты, дополняющие наряды, но это не музей. Там нет ни хранилища, ни реставрационного цеха, ни научного центра, ни экспозиционных залов – всего того, что составляет музей моды. И потому гардеробы видных модниц, складывающиеся годами, оказываются на свалке. А куда понесешь – в комиссионку? Они не примут, скажут: старая модель, пятна… В секонд-хенд? Себе дороже… А музея нет! Мне иногда удается что-то спасти, к примеру, когда на меня вышли наследники Лидии Смирновой и предложили забрать ее наряды, Клары Лучко, Екатерины Максимовой… Некоторые звезды подарили мне свои наряды при жизни – Людмила Зыкина, Майя Плисецкая, Наталья Фатеева… Последние 20 лет я пытаюсь создать в России музей моды. На все мои усилия мне говорят: пока не требуется, и вообще – Юдашкин создает музей моды. Да, я верю, когда-нибудь он его создаст, но актрисы-модницы, певицы, дивы умирают-то сейчас! Им нельзя сказать: погодите, не помирайте, пока не найдется место, куда можно взять ваши наряды… Да ладно бы музей! Сделали бы для начала просто хранилище и сказали: мы формируем коллекцию, принимаем дары – и сколько было бы спасено интересных нарядов. При этом в мире очень много музеев моды, только в Париже их два, национальный и муниципальный, и в каждом около 40 тысяч только платьев. В Лондоне есть музей моды, в Нью-Йорке, в Барселоне, Мадриде, Флоренции, Венеции… Бывают и частные, но их судьба не всегда уверенная. Недавно во время кризиса в США обанкротились два частных музея моды – в Бруклине, к примеру, где была крупная коллекция текстиля, 40 тысяч единиц хранения. Из них 12 тысяч купил музей «Метрополитен», остальное пустили с молотка. И продавали на вес – килограммами, как секонд-хенд. Я купил 160 килограммов одежды. Второй – музей костюма во Флориде – также был вынужден продать свою коллекцию, и я тоже купил у них почти всю коллекцию французского кутюра. Живые, руки прочь от кутюр!- Сложно ли хранить вашу коллекцию?- Сложно. Экспонаты должны храниться в темноте, это первое условие. Обязательно плоско, никаких плечиков, потому что они не выдерживают собственного веса. Кроме того, завернутыми в специальную папиросную бумагу. Платья очень боятся моли, сырости, влаги и более всего – солнечного света, поэтому и экспонироваться более трех месяцев не могут. И, конечно, никакие контакты с живым человеком для этих платьев невозможны. Никакие манекенщицы не могут их надевать, ни в коем случае! Во-первых, манекенщиц такого роста и сложения уже просто нет. Но не это главное. Главное – даже после одной примерки будет пот, ореолы под мышками, пятна, запах… Как это вывести? А неловкое движение рукой – и ползут швы… Я однажды поддался на уговоры одной знаменитой манекенщицы из Южной Америки и очень пожалел об этом. Платье пропало… - Не кажется ли вам, что массовое производство убивает саму идею моды?- Убивает стопроцентно. Массовка совсем не так интересна. Здесь, на выставке, вы увидите вещи, которые в большинстве своем пошиты индивидуально, на заказ. То есть виден и вкус клиента, и выбор ткани, и труд портнихи, и любовь, которую она вложила в это платье, и отделка… Именно поэтому такие выставки в XXI веке особенно ценны, ведь мы все завалены китайским ширпотребом. Все мы – и я в том числе – носим трикотаж. Трикотаж – это самое простое, что может быть. Два дня назад я был в Польше и увидел на одном из магазинов такую рекламу: «У нас одежда для миллионов, а не для миллионеров». Ничего хорошего я в этом не вижу. У нас, к сожалению, две крайности: если для миллионов, то дешевая штамповка, если для миллионеров, то очень дорогая. А вот чего-то между нет. И очень жаль… Вообще выставки платьев, костюмов – в Европе, в мире, даже в европейской части России – вовсе не редкость. В Санкт-Петербурге у меня сейчас проходит выставка, были в Москве, Риге, Вильнюсе, Париже, Милане, Токио и так далее. Так что Владивосток попадает в список больших городов с крупными музейными проектами.- Вы историк моды, а каковы ваши модные пристрастия?- Я такой всеядный… Люблю вещи гармоничные, в которых чувство пропорции во всем – в цвете, в форме… Что касается длины платьев, то я больше всего люблю миди. - Какой из аксессуаров вам кажется наиболее интересным и актуальным сегодня?- В такую жару – только веер. Я прилетел из Москвы, там было 36 и ужасная гарь. А у вас не так жарко, но какая влажность! Для меня же самый важный аксессуар – мой пес, мопс Котик. Он меня обожает.- Что должна иметь в гардеробе современная девушка?- Друга, - смеется Александр. - Это самое главное, это важнейший аксессуар. Если он у вас есть – будьте счастливы. А если нету – не воруйте у других, вы делаете людям больно. И не стройте свое счастье на несчастье других, как правило, это очень плохо заканчивается. - Чем отличаются вещи из вашей коллекции, что в них особенного?- Во-первых, крой. Все вещи кроились под другое нижнее белье. Эпоха хиппи убила женское нижнее белье. Женщины сегодня предпочитают ничего не носить, и XXI век снимет с них даже и трусики, попомните мое слово. Сделает из трусиков верхнюю одежду. А раньше – на протяжении 500 лет – женщины носили корсеты. Корсеты формировали талию, формировали грудь и определенный силуэт. Потом на смену корсетам пришли грации на косточках, которые тоже приподнимали грудь, а кроме того, имели пояс, чтобы крепить чулки. И вся одежда была сделана так, чтобы были защипы, на которые крепятся чулки, и чтобы эти защипы были не видны. Была другая длина, другая фактура ткани, другая прозрачность, куда меньшая, чем сейчас дамы могут себе позволить, потому что им нечего скрывать. Сегодня считается, что чем женщина голее, тем она сексапильнее, тем больше у нее шансов найти себе суженого из оставшихся в России 38 процентов мужского населения. Века назад было не так. Мужчины не были выбиты войнами, их было больше. Женщина не старалась себя преподнести, она старалась выглядеть как социальное явление. Одежда была очень классовой, то, что носили в деревнях, ни за что не надела бы городская дама, и так далее. Во Владивостоке, кстати, жены моряков отличались от других, потому что им мужья привозили ткань и наряды из-за границы. Кроме того, здесь была барахолка, на которой можно было купить заграничные ткани, пусть дешевые и синтетические (а что еще могли привезти зарабатывающие копейки советские моряки), но по сравнению с тем, чем торговали в ГУМе, это были небо и земля. Кроме того, если внимательно гулять по выставке, то станет ясно, насколько мы изменились даже внешне. Смотрите, какими были женщины в начале прошлого века – невысокие, с тонкой ножкой, а талия в корсете у девушки должна была быть 47 сантиметров, у дамы – 50, максимум 55. Женщины с талией 65 считались толстухами. И какие мы сегодня? То-то… Мы едим слишком много пищи с гормонами, мы растем, мы становимся расами гигантов. И в будущем мы будем все невероятно большими. У моей коллеги по «Модному приговору» Эвелины Хромченко есть сын, ему 14 лет. У него размер ноги 46 и рост 196… Вы представляете, кто же родится у него?! Недавно в Литве я увидел в магазине мужские носки 52-го размера. Я такой размер ноги даже представить не могу, но ведь кто-то их покупает!! Стилист или психолог?- Раз уж заговорили о «Модном приговоре», что эта программа для вас?- Потрясающий опыт, тренинг, если хотите… Я очень дружу с Эвелиной и с Ариной, у нас великолепные сердечные отношения. Когда Вячеслав Зайцев после двух лет работы покинул программу, мне было трудно занять его место, и были на первых эфирах и трения, и опасения, сойдемся ли мы с соведущими, найдем ли общий язык. Эвелина переживала сильнее Арины, но общими усилиями мы смогли понять друг друга. Кстати, Арину я вообще знаю много лет, мы учились в параллельных классах. Эвелина очень умная женщина и доброжелательный человек. В итоге мы стали с нею приятелями – обмениваемся смсками, к примеру, она выкладывает мои фото на своей страничке в Facebook. Наши отношения из коллегиальных перешли в дружеские, тем и ценен проект «Модный приговор», тем уникален. Ведь в том же «Малахов плюс» Елена Проклова и ее партнер ненавидели друг друга, за гонорар под камерами играли дружбу. Когда она уволилась с проекта, то говорила, что счастлива, что больше ни за что не станет работать с Малаховым, вытягивать проект. А у нас все иначе, может, потому, что я другой, добродушный?- Легко ли вам сохранять добродушие во время общения с героинями программы?- Конечно, к нам на программу часто приходят женщины, которым нужна не смена стиля, а поход к психологу. Они приходят заведомо за тем, чтобы вывалить мне свое грязное белье, рассказать, как ей муж изменял, бил, пил… Но я-то не по этой части! А она ищет новое ухо, потому что ей некому излить душу… И ей нужна психологическая помощь больше, чем помощь стилиста. У них нет авторитетов, нет подруг… Принять участие в программе хотят тысячи женщин, но редакторам нашим сложно, ведь надо найти еще и такую, чтобы умела говорить, чтобы ее защитник и обвинитель были адекватными людьми, чтобы на них было интересно смотреть… А это не так просто. Ну и разными должны быть героини, нельзя же, к примеру, только низеньких и полных переодевать, нужно и высоких и стройных; нельзя постоянно студенток или жен военных показывать… В год выходит 200 передач, и найти интересных героинь не так просто. Ведь в нашей стране банальности куда больше, чем оригинальности, и очень много похожих судеб: похожее образование, воспитание, проблемы, безвкусица в итоге одинаковая. Но мы стараемся изменить жизнь этих женщин, сделать их счастливыми – хотя бы на эти два часа, что идет запись программы.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
