«Сахалин – продадим! А Владивосток – отдадим...»
Дальний Восток едва не продали ради победы мировой революции
Дальний Восток едва не продали ради победы мировой революции Середина 20-х годов прошлого века ознаменовалась прорывом советской дипломатии на Дальнем Востоке: летом 1924 года был заключен договор с Китаем, спустя полгода, в январе 1925 года, там же, в Пекине – на «нейтральной» территории, подписана советско-японская конвенция об основных принципах взаимоотношений. В соответствии с подписанным соглашением устанавливались двусторонние дипломатические и консульские отношения (в частности, во Владивостоке возобновляло работу японское консульство. – Прим. авт.). По «Конвенции…» Япония обязалась к 15 мая 1925 года вывести свои войска с территории Северного Сахалина, который переходил под суверенитет СССР. Тем самым ставилась последняя точка в иностранной интервенции. Советское правительство в соответствии с достигнутыми договоренностями согласилось на предоставление японским подданным, компаниям и ассоциациям ряда концессий на эксплуатацию сырьевых естественных богатств на всей территории СССР. В целом «Конвенция…» содержала ряд серьезных уступок в пользу Японии, на которые советская сторона вынуждена была пойти ради установления дипломатических отношений и стабилизации ситуации на российском Дальнем Востоке в связи с непрекращающейся деятельностью в приграничных территориях антисоветских белогвардейских сил.
Даешь мировую революцию!Мировая общественность облегченно вздохнула – появилась надежда, что в одной из самых «горячих» точек планеты наступит долгожданное спокойствие.Между тем до этого самого спокойствия было еще далеко. Более того, едва ли не сразу после подписания соглашений угасшие было угли вновь начинали тлеть. Всесторонний разбор причин и побудительных мотивов требует далеко не газетного исследования. Остановимся лишь на отдельных событиях, прежде всего тех, что мало известны или совсем не известны современному читателю.Договоры подписаны, теперь только реализуй, налаживай связи – торговые, экономические, научные, культурные, но…Новые хозяева России помимо всего прочего продолжали упорно руководствоваться доктриной мировой революции, главный постулат которой – существование советской власти на территории России возможно только при наличии в мире аналогичных режимов. И хотя все попытки поднять революцию за рубежом либо экспортировать российский революционный опыт провалились одна за другой, кремлевские хозяева с фанатичным упорством продолжали верить в мировое «светлое будущее». К середине 20-х годов стало ясно, что осталось рассчитывать разве что на Китай да Японию. Соответственно, велась работа: засылка проводников революционных идей, получивших за рубежом точное и емкое определение «агенты Коминтерна», ставка в местных компартиях на деятелей левого, точнее, левацкого толка… Трудно сказать, как долго «впрыскивалась» бы революция, если бы не экономические реалии, которые, хотели того или нет в Кремле и Коминтерне, опустили с небес на землю даже самых закоренелых фанатиков. Страна разорена, промышленность и транспорт развалены, добыча энергоресурсов почти остановилась. Но только тогда, когда в топку мирового пожара было брошено все, что можно было бросить – драгоценности, золото, наступило отрезвление. Попутно в скобках заметим, что еще в 90-е годы видный российский ученый Владлен Сироткин установил, что в течение первых послеоктябрьских десяти лет на нужды мировой революции ушло за бугор не менее одной тысячи тонн золотого запаса России. Все сусеки выскребли, а мировой пожар – ну хоть стреляйся! – не начинался. А голод не тетка – кушать хочется, платить зарплату хотя бы своим чиновникам-партийцам надо, находить средства на содержание представительств и полпредств за границей тоже надо. Не говоря уже о том, что надо поднимать экономику. И тогда...Половину острова – за миллиард...Головы самых продвинутых творцов нового порядка посетила гениальная идея: а нельзя ли пополнить казну за счет продажи собственной территории? Благо, что масштабы «одной шестой части» сделать это позволяли. Первым, у кого руки зачесались, был Ленин. Вождь мирового пролетариата на полном серьезе намеревался уступить Америке Камчатку, даже инициировал переговоры, но сделка сорвалась. По той простой причине, что заокеанский визитер, некий Вашингтон Вандерлип, на поверку оказался обыкновенным проходимцем. Ильич же принял его за другого Вандерлипа, Фрэнка, известного финансиста, миллиардера. Опростоволосился мировой вождь – дальше некуда…Наученные горьким опытом, большевики решили действовать основательнее и осмотрительнее. Прозондировав обстановку в соседней Японии и убедившись в перспективности торга, вынесли вопрос на Политбюро (главный политический орган в СССР на протяжении всего периода советской власти. – Прим. авт.).Тема этой «купли-продажи» до недавнего времени была за семью печатями, о ней нельзя было говорить даже шепотом, посему остановимся подробнее. В мае 1923 года, то есть более чем за полтора года до подписания Пекинской конвенции, Политбюро собралось в расширенном составе на сверхсекретное заседание. Уместно, полагаем, огласить весь список «топ-менеджеров»: члены Политбюро – Председатель Исполкома Коминтерна Зиновьев, председатель Моссовета Каменев, Генеральный секретарь РКП(б) Сталин, глава советских профсоюзов Томский, председатель Реввоенсовета республики (по-нынешнему – министр обороны) Троцкий, кандидаты в члены Политбюро Бухарин, Калинин, Рудзутак, члены Центральной контрольной комиссии РКП(б) Сольц, Ярославский, Куйбышев, председатель СНК Цюрупа, члены ЦК Сокольников, Чубарь, Радек, Смирнов.В результате длительных дебатов было принято, как гласит протокол, решение, что «Политбюро не возражает против дальнейшего ведения переговоров в направлении продажи о. Сахалин, причем сумму в миллиард рублей считать минимальной… Сумма должна быть внесена вся или в размере 9/10 наличными».Провести сделку в жизнь поручалось Адольфу Иоффе, слывшему у большевиков большим спецом по части дел подобного рода – именно он задавал тон в организации «похабного» Брестского договора, по которому Россия, формально одна из стран – победительниц Первой мировой войны, лишалась громадной части территории плюс уплатила кайзеру Вильгельму контрибуцию в размере 93 тонн золота…На встрече с японским представителем, состоявшейся опять-таки в Пекине в конце июня 1923 года, товарищ Иоффе взял, что называется, быка за рога, предложив соседям купить Северный Сахалин за 1 млн золотых рублей, далее повысил планку в соответствии с полученными из Москвы дополнительными инструкциями до 1,5 млн золотых рублей. Японцы изумились внезапно разыгравшимся большевистским аппетитам и наотрез отказались дальше обсуждать эту тему.Можно себе представить, как сегодня в Стране восходящего солнца кусают локти! С другой стороны, что бы представляла собой сегодня дальневосточная составляющая российской энергетики, приди тогда, в далеком 23-м, договаривающиеся стороны к консенсусу?..А так ограничились Советы в принятой «Конвенции…» извинениями за «Николаевский инцидент» да предоставили японцам угольную и нефтяную концессии на севере Сахалина.Пройдут десятилетия, и в разгар Второй мировой войны вновь всплывет тема продажи северной части острова, но теперь уже в роли покупателей выступят соседи. Впрочем, не будем забегать вперед – подробнее в одном из последующих очерков…... а город – бесплатно?А как же быть с мировой революцией? Просто так взять и отказаться? Как бы не так!.. Не для того большевики опрокинули империю вверх тормашками, чтобы отступиться. Если закончилось золото и не хотят земли покупать на наших условиях, так ведь можно меняться – по принципу «баш на баш». В этой связи ряд исследователей обращает внимание на позицию Сталина, занятую им в те годы по Китаю и Японии. При этом ссылаются на мемуары небезызвестного Григория Беседовского, первого в истории СССР крупного деятеля-невозвращенца (самочинно оставил пост полпреда во Франции, прихватив по пути посольскую кассу с 25 тыс. долларов).В рассматриваемый же нами период Беседовский направлялся в Японию в качестве полпреда. Инструктируя его, Генеральный секретарь РКП(б) Сталин выразил уверенность, что «китайская революция начинает переходить на советские рельсы» и теперь главная задача в том, чтобы избежать интервенции, в частности со стороны Японии. «Маневрируйте, как хотите, – добавил Сталин, – но помните, что вы отвечаете за успех».А в ответ на вопрос о пределах компенсации за нейтралитет Японии И. В. Сталин неожиданно заявил: «Я не дипломат и не беру на себя смелость давать вам практические указания. Если в Пекине будет советское правительство, то для его спасения от интервенции мы можем отдать японцам не только Владивосток, но и Иркутск…».Сей пассаж приводится в книге Беседовского «На путях к Термидору», вышедшей на Западе вскоре после его невозвращения – в 1931 году. Все годы, в том числе и после выхода книги в России – в 1997 году, не было предпринято ни единой попытки опровергнуть или хотя бы поставить под сомнение слова Сталина. Тем более удивительно, что были еще живы дипломаты, лично знавшие Беседовского и даже такие, кто когда-то с ним работал в Японии и хорошо знал дальневосточную дипломатическую кухню. Выходит, опровергать было нечего?..С другой стороны, как это все не вяжется с представлением о Сталине как руководителе, который не раздавал, а наоборот, приращивал, заботился о собирании земель, разбазаренных интернационалистами! Но не будем забывать, что это была середина 20-х годов. Сталин хотя и занимал пост Генсека, но в реальности приходилось считаться с триумвиратом в лице Троцкого, Каменева и Зиновьева, стоявших, как известно, на крайне левых позициях. Да и непосредственно в самом ЦК далеко не все были за Сталина, а посему приходилось подчиняться решению большинства. Очень даже не исключено, что новому полпреду Генсек озвучивал не столько свое видение ситуации, сколько коллективное мнение…Это потом, когда один за одним окажутся поверженными в дворцовых схватках творцы и идеологи мирового пожара, возобладает новый, принципиально иной тезис – ни пяди не отдавать! Но все это будет нескоро…
Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ
