Персидские мотивы Зои Мищук
Начало Великой Отечественной у Зои Александровны Мищук ассоциируется с некогда известной песней советских колхозников: «Ой, вы, кони, вы, кони стальные, боевые друзья – трактора! Веселее гудите, родные: нам в поход отправляться пора». В субботу, 21 июня, она с подругами провела вечер на танцплощадке военного санатория, расположенного недалеко от ее родного села Архипо-Осиповка Краснодарского края. А на другой день началась война, и эта популярная песня из фильма «Трактористы» стала последним воспоминанием из мирной довоенной жизни.
Наши команды были законом На фронт 15-летнюю Зою Косьменко - это девичья фамилия нашей героини - конечно, не взяли. Но в ополчение записали, как и всех ее одноклассников. - Работать приходилось без скидки на возраст. Мы рыли окопы, строили оборонительные сооружения, несли патрульную службу по контролю светомаскировки, укладывали на берегу тяжелую колючую проволоку от немецкого десанта, - вспоминает Зоя Александровна. Побережье Черного моря было лакомым куском для немцев: Гитлер рвался к Новороссийску и на Кавказ. …В декабре 1942 года, когда Зое исполнилось 17 лет, она добровольцем записалась в Красную армию. В военкомате ее спросили, не будет ли она плакать на фронте. Военкома смутил рост девушки: Зоя была ниже своих сверстниц. - Чего бы я плакала? Я уже взрослая, - с вызовом ответила доброволец в юбке. Настойчивую девушку определили регулировщицей в третью роту 41-го батальона автомобильно-технической службы (БАТ), дислоцированного на Южном Кавказе. Регулировщики на фронтовых дорогах сродни нынешним инспекторам ГИБДД. Их команды были законом для водителей любой самодвижущейся техники вне зависимости от количества звезд на их погонах. - Мы были самыми главными на фронтовых дорогах. В первую очередь пропускали боевую технику, машины со снарядами, бойцами и продуктами. А с фронта – раненых. Помню, как под Новороссийском командир конного отряда, возвращаясь с передовой в тыл на отдых, попытался проскочить впереди машин, идущих на фронт, а я его не пустила. Он так обозлился, что замахнулся на меня нагайкой. И тут из проезжающей машины выходит старший лейтенант, стаскивает его с коня и бьет по лицу. А конник, хоть и был старше по званию, только утерся. Видимо, он осознал, что был не прав. За нарушение устава – если бы я на него пожаловалась – вполне могли отправить под трибунал, - рассказывает ветеран. Однажды один наглый лейтенант на «Виллисе» не пропустил полуторку с боеприпасами для фронта. Регулировщица, подруга Зои, приказывала ему остановиться, а он, пытаясь обогнать колонну, создал пробку. Тогда девушка пальнула для острастки из винтовки по колесам его джипа... и попала лейтенанту в шею. Он погиб на месте, а регулировщицу оправдали, она действовала по уставу. - Такая, значит, у него была судьба – умереть не от немецкой пули, а от русской. Сам виноват, - говорит Зоя Александровна. Иранцы рубли уважали. Воров - нет В октябре 1943 года в связи с ожидаемым нападением Турции на СССР (Турция тогда была союзником фашистской Германии) 41-й БАТ в составе 32-й отдельной армии был передислоцирован в Иран. - В Иран отправили 80 девушек, в том числе и меня. Нашу роту послали в город Казвин. Нашим был и город Пехлеви. Остальная территория Ирана находилась под американцами. Они нам здорово помогали! Каждый день мимо нас шли колонны американских машин и техники в сторону Советского Союза. Машины шли ночью. До границы Ирана их вели иранцы, потом машины принимали русские водители. Если бы не Америка, мы бы войну не вытянули! Но они с нас за ленд-лиз имели деньги, золото и пушнину, - высказывает свою точку зрения бывшая регулировщица. Палатки, в которых жили регулировщицы, стояли недалеко от дороги. Когда мимо них проходили машины, водители бросали девушкам американские ленд-лизовские консервы. - Случалось, что утром нельзя было выйти из палатки, чтобы не наступить на банки с тушенкой, соком или компотом. Шоферы ехали и бросали, ехали и бросали. Банки стучали по брезенту, как крупные градины. Они же не видели в темноте, куда бросают. Сначала мы просыпались от этого стука, а потом привыкли, - улыбается ветеран. Снабжение у регулировщиц 41-го БАТ было отменное: они получали сахар, шоколад, табак, спиртное и еще ежемесячно 60 рублей на карманные расходы. А на фронте, на своей территории, зарплата у регулировщиц была 30 рублей. По словам Зои Александровны, ни одна девушка в ее батальоне водку не пила и не курила. «Мы табак и спиртное меняли у начпрода на сахар». В 1943 году 60 рублей в Иране были большими деньгами. Иранцы наши рубли уважали. На местном рынке и в магазинах на них можно было купить все, что душа пожелает. Девушки покупали одежду, туфли, чтобы стоять на посту: в сапогах было очень жарко. Личная жизнь военного времени Между тем, когда наши войска только прибыли в Иран, некоторые офицеры обманывали доверчивых иранцев. Они подсовывали им довоенные облигации, выдавая их за советские рубли. По этому поводу был большой скандал: русские «фальшивомонетчики» едва не попали под трибунал. - Я не знаю, как сейчас, но в те годы иранцы были очень честными. У них обманщики и воры были проклятыми людьми. Помню, как полицейские водили по Казвину воришку-перса, закованного в цепи, в кальсонах и ночной рубашке. Я не знаю, что он украл, но его кругами гнали через весь город и били цепями. Чтобы все видели, как наказывают воров. Его одежда была красной от крови, голова разбита. А его тащили и били в назидание другим. Это было страшно! – вспоминает бывшая регулировщица. И в то же время при изобилии сельхозпродукции и американского ширпотреба в Иране не было сахара и мыла. Чем и пользовались регулировщицы, меняя дефицит на фрукты и местные сладости. Особенно хорошо шло мыло: иранцы – очень чистоплотный народ. По словам Зои Александровны, у них даже в публичных домах, куда любили наведываться наши русские солдаты и офицеры, невозможно было подцепить какую-либо заразу. Хотя местная малярия косила красноармейцев. - В публичных домах на каждую женщину была заведена карточка с фотографией, где было написано, кто она, откуда, когда последний раз проходила медицинский осмотр. Нам об этом рассказывали солдаты. Командование, конечно, строго запрещало посещение публичных домов. Но солдаты все равно эти запреты нарушали. Патруль каждый вечер вытаскивал по нескольку человек из этих заведений, - рассказывает Зоя Александровна. Вспоминая военные годы, Зоя Александровна по сей день удивляется, как они, 80 девчат, умудрялись служить бок о бок с молодыми солдатами и «не опуститься до распутства». Она говорит, что «офицеры и бойцы их оберегали, как родных сестер». Но попадались и жутко охочие до женского пола. Как-то вызвал Зою в штабную палатку старший лейтенант Дубинин, якобы для секретного поручения. Она пришла, а он тут же прижал девушку к столу и стал давать волю рукам. Зоя не растерялась и от души врезала нахалу по физиономии. Тот упал, Зоя выбежала прочь. Конечно, она все рассказала особисту – капитану Федосееву. После чего старлей Дубинин из батальона исчез. …Однажды на питательный пункт 41-го БАТ комбат привез какого-то молодого симпатичного иранца в гражданской одежде. Повар перед гостем стелился ковром, явно стараясь угодить. Девушки, обедавшие тут же, недоумевали: что за птица такая важная у них столуется? Между тем незнакомец отобедал, через переводчика похвалил повара за борщ и уехал. Позже выяснилось, что в батальоне обедал 24-летний шах Ирана, который на днях взошел на трон после смерти отца. Неизвестно, какую роль сыграла русская кухня в советско-иранских отношениях, но, по словам Зои Александровны, отношение у иранцев к русским солдатам было гораздо лучше, чем к американским. Несмотря на изобилие у последних консервов и техники. Если кто-то скажет, что служба у регулировщиц вдали от свиста пуль и разрывов снарядов была сродни райской жизни, то это не так. Девушки терпели те же тяготы войны, что и солдаты на передовой. И они так же гибли от бомб и снарядов. Когда вражеские самолеты бомбили автоколонны, то регулировщицам некуда было спрятаться: их посты зачастую находились в чистом поле, на перекрестках дорог, где окопов или иных укрытий поблизости не наблюдалось. Однажды во время бомбежки – дело было на Кабардинском перевале – бомба упала в нескольких метрах от сторожевой будки, в которой отдыхала после смены Зоя Косьменко. Взрывная волна подняла будку в воздух, как домик девочки Дороти из трофейного фильма «Волшебник из страны Оз», и отбросила на десять метров. Приземление прошло благополучно: Зоя отделалась синяками и царапинами. А ее подруга погибла. Бомба разорвалась в двух шагах от поста, где стояла регулировщица. На стройках Большого ВладивостокаВ конце 1944 года после успешных переговоров в Тегеране «большой тройки» – Сталина - Рузвельта - Черчилля 41-й батальон автомобильно-технической службы передислоцировали в Азербайджан, где красноармеец Зоя Косьменко и встретила День Победы. А в августе 1945-го она демобилизовалась. Свою самую первую медаль «За победу над Германией» Зоя Александровна получила в 1946 году. Потом были орден Отечественной войны второй степени, медаль «За оборону Кавказа» и много юбилейных медалей. Она работала фрезеровщиком на Челябинском тракторном заводе, а в мае 1955 года с семьей переехала во Владивосток, где 18 лет отдала строительству Большого Владивостока. После чего в августе 1973 года поступила на работу в Советское РУВД, здесь проработала 22 года на технической должности. Сейчас Зоя Александровна Мищук на пенсии. Ее общий трудовой стаж 52 года. Это скромный человек, можете мне поверить. Она никогда не хвастает своими заслугами перед Родиной. Врачи поликлиники, где Зоя Александровна состоит на учете не первый десяток лет, даже не знали, что их приветливая и отзывчивая пациентка – ветеран Великой Отечественной.Автор: Сергей КОЖИН
