Первый писатель Приморья
Если попытаться установить рейтинг, кто из литературного мира более всего писал о Приморье и Владивостоке в XIX веке, то первая позиция в этой табели о рангах, несомненно, должна быть отдана Александру Яковлевичу Максимову. Венцом его писательской и публицистической деятельности стало вышедшее уже после кончины собрание сочинений в 10 томах…
Если попытаться установить рейтинг, кто из литературного мира более всего писал о Приморье и Владивостоке в XIX веке, то первая позиция в этой табели о рангах, несомненно, должна быть отдана Александру Яковлевичу Максимову. Венцом его писательской и публицистической деятельности стало вышедшее уже после кончины собрание сочинений в 10 томах… Сегодня это имя на официальном уровне забыто напрочь. Все справочные издания советской эпохи упорно замалчивали, печальная традиция сохранилась и в послесоветское время. Даже в энциклопедическом словаре «Приморский край», изданном уже в свободное от цензуры и политической конъюнктуры время (1997 год), где, казалось бы, сам бог велел, о Максимове тоже ни строки.
Старший брат пал на поле браниМежду тем в ХIХ веке большую известность получил другой Максимов – старший брат Александра Евгений. Было время, когда его имя не сходило со страниц не только российской прессы. Боевой офицер, ходивший в атаки на фронтах русско-турецкой войны, участвовавший в восточном Ахал-Текинском походе. Сам генерал Скобелев на одном из армейских торжеств предложил поднять тост «за храброго из храбрых ротмистра Максимова…» На рубеже ХIХ века в ходе англо-бурской войны он возглавлял интернациональные легионы – сначала Иностранный, потом – Голландский, где, по отзывам современников, выказал беспримерную храбрость и отвагу.В России же его имя прогремело после нашумевшей дуэли, на которой Евгений Яковлевич застрелил не в меру горячего отпрыска древнейшей немецкой фамилии, адъютанта Собственного Его Императорского Величества конвоя Александра Витгенштейна.Вскоре, однако, он уже пребывал на другом конце планеты – в Маньчжурии. Грянула Русско-японская война, и 55-летний подполковник упросил приближенных к царю разрешить вернуться на военную службу и убыть на фронт добровольцем. В окопах Евгений Яковлевич не раз говорил сослуживцам: «Вот отвоююсь и махну во Владивосток поклониться могиле брата…» Не суждено было. 1 октября 1904 года в жестоком бою у реки Шахэ Максимов, командуя батальоном, был сражен при штурме позиций противника… Так окончил свой жизненный и боевой путь «храбрый из храбрых».Город покорил с первого взглядаМладший брат Александр (всего на два года моложе) выбрал другую стезю – морскую. Окончив в 1872 году с отличием Морской кадетский корпус, он был направлен на корвет «Аскольд», на котором совершил кругосветное плавание.Молодой офицер отличался наблюдательностью, острым, пытливым умом. День за днем аккуратно записывал в дневник все увиденное на длинном кругосветном пути.В один из летних дней 1874 года «Аскольд» бросил якорь в бухте Золотой Рог. 23-летний офицер, впервые ступивший на приморскую землю, был очарован здешней природой, растущим городом. Владивосток отныне и навсегда войдет в его жизнь. Максимову останется немного – чуть больше 20 лет жизни, и все эти годы он упорно и последовательно будет отстаивать в печати интересы строящегося города-порта.В 70 – 90-е годы XIX века на страницах популярных журналов «Нива», «Всемирная иллюстрация», «Всемирный путешественник» и ряда других публикуются его очерки и рассказы – «Скиталец», «Поп Симеон» (привлекший впоследствии внимание А. Чехова), «Тюлений остров», «Китобои» и другие. Затем появляются книги «Вокруг света. Плавание корвета «Аскольд», «На далеком Востоке», принесшие автору всероссийскую известность…В последней целая глава посвящена нашему городу, которому, по глубокому убеждению молодого писателя, самой судьбой предначертано быть главным портом России на востоке. Сквозь все его дальневосточное творчество красной нитью проводится мысль о большом будущем Приморья. «Край этот, – пишет Максимов, – от природы так богато наделен, что ему недостает только рук… Русские торговые общества, которые желают и пожелали бы заняться разработкой богатства этого края и торговлей, заслуживают всякого поощрения от правительства; без этого же поощрения им трудно, почти невозможно продолжать дела и начать новые в местности малоизвестной, отдаленной и соперничать с иностранцами, имеющими в близком от края соседстве прочно установившиеся торговые предприятия с выработанными способами и приемами... Это соперничество особенно трудно нам в морской торговле, которая со временем неминуемо должна возникнуть в омывающем наши берега Японском море...» Следует расширить «поприще предприимчивым людям, идущим из России искать счастье на берегах Японского моря», «избавить край от полного захвата его иностранными купцами и промышленниками», привлекать на эти земли «русских купцов, промышленников и крестьян».Этот край, заключает писатель, «будучи нашим аванпостом на Великом океане», должен «сделаться крепкою, неотъемлемою частью нашего обширного Отечества».Ссылка в любимый город Вторично Максимов прибыл во Владивосток спустя 16 лет – летом 1895 года – в звании капитана 2-го ранга, должность – помощник командира порта по строевой части. Должность, скажем, не самая почетная и перспективная для вчерашнего адъютанта штаба Кронштадтского порта. Но, как говорится, выбирать не приходится… Только-только втянулся на новом месте, перевез семью, кстати, достаточно большую для моряка – четверо детей, трое из коих – совсем юные девочки.И вдруг – внезапная, в расцвете сил, смерть. Было ему всего 45 лет. Существуют две версии. Согласно первой, официальной, причиной стала скоротечная болезнь, вторая, выдвинутая близко знавшим Максимова известным капитаном и морским педагогом Лухмановым, – самоубийство, вызванное якобы систематическими притеснениями со стороны начальника порта контр-адмирала Энегельма. В задачу данной публикации не входит подробный разбор версий (к ним вернусь отдельно, тем более что необходим анализ ряда архивных документов. – Прим. авт.). Замечу лишь, что, на мой взгляд, вторая версия имеет право на существование.Во второй свой приезд во Владивосток – летом 1895 года – Максимов уже был литератором с именем. Газета «Дальний Восток» отмечала, что «вторичное возвращение в край А. Я. Максимова, несомненно, даст ему новые богатые темы для его литературной работы. За 16 лет многое должно было измениться в местной жизни, и эти перемены, особенно заметные свежему человеку, конечно, не останутся неотмеченными».Изменилось, конечно, многое, но… Не в лучшую сторону. На дворе был не 1874 год, когда Владивосток, получивший статус главного российского порта на Тихом океане, с оптимизмом смотрел в будущее, а 1895-й. Теперь – совсем другая геополитическая конъюнктура. Затевалась большая политика. Ляодунский полуостров, КВЖД, Порт-Артур, Дальний…В судьбе Владивостока наступала очередная черная полоса – едва ли не самая затяжная: у центральной власти появились новые приоритеты. В прежние годы – вплоть до начала 90-х реакция властей на постоянные острые выступления Максимова в защиту Приморья и Владивостока были если не благожелательна, то, во всяком случае, достаточно терпима. Теперь при поменявшихся фишках критика Максимова была уже нежелательной и даже опасной. Достаточно познакомиться с его работой «Наши задачи в Тихом океане», изданной в 1894 году в Санкт-Петербурге отдельной брошюрой. Выводы и оценки Максимова, основанные на трезвом и объективном анализе, явно шли в разрез с замыслами адептов теории проникновения в Юго-Восточной Азии «все дальше и дальше». Так что с глаз долой этого писаку-кавторанга: пусть служит там, где ему так нравится…Даже могилы не осталось«Наша окраина не должна забыть помянуть его добром, – писала в некрологе газета «Владивосток», – особенно за публицистические статьи в «Санкт-Петербургских ведомостях», в которых он ратовал против странного, если не сказать больше, проекта оставления Владивостока и перенесения военного морского порта в залив Святой Ольги. Время показало всю правоту взглядов покойного…» «Максимов, – вторил столичный журнал «Исторический вестник», – тщательно изучил Дальний Восток в стратегическом, экономическом, промышленном и этнографическом отношениях…»Похоронили Александра Яковлевича на Покровском кладбище. Могила не сохранилась – снесли в 30-е годы дорвавшиеся до власти иваны, не помнящие родства. Некоторые краеведы утверждают, что имя писателя увековечено в топонимах – реке Максимовке и селе с тем же названием, да еще двух мысах на восточном побережье. Но это не более чем предположения. Как установил видный исследователь дальневосточной топонимики А. Груздев, названия даны в честь других Максимовых, служивших на Дальнем Востоке во второй половине ХIХ века. P.S. Чуть было не запамятовал – имя Максимова-старшего все же увековечено. Вскоре после англо-бурской войны в Англии по инициативе правительства была написана картина. Художник изобразил один из самых волнующих эпизодов войны – английский офицер Э. Таус стреляет в русского фехт-генерала, коим был Евгений Максимов, получивший это звание от командования восставших буров. В этой схватке оба получили тяжелейшие ранения. В Англии офицера, стрелявшего в Евгения Максимова, чествовали как национального героя, наградили высшей наградой – военным «Крестом Виктории». Картина, запечатлевшая исторический эпизод, была доставлена в Йоханнесбург и уже более ста лет экспонируется в местном музее…За бугром помнят – и на том спасибо.Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ
