Дважды рожденный
Перефразируя строки известной песни, можно сказать, что подполковнику Борису Кудрявцеву никто не пишет, и никто его не ждет. Кроме сына Павла, проживающего в Санкт-Петербурге, и супруги Иды Александровны, с которой он вместе уже тридцать три года. Потому как все его фронтовые друзья-товарищи из 2-ой понтонно-мостовой бригады давно покинули этот мир.
Перефразируя строки известной песни, можно сказать, что подполковнику Борису Кудрявцеву никто не пишет, и никто его не ждет. Кроме сына Павла, проживающего в Санкт-Петербурге, и супруги Иды Александровны, с которой он вместе уже тридцать три года. Потому как все его фронтовые друзья-товарищи из 2-ой понтонно-мостовой бригады давно покинули этот мир. Крымские татары сигналили немцам Война для Бориса Кудрявцева началась 22 июня в 3 часа 15 минут, когда фашистские самолеты нанесли бомбовый удар по Севастополю, где он тогда учился на первом курсе судостроительного техникума. До бомбардировки Киева и нападения на Брестскую крепость оставалось еще 45 мирных минут. Даже после первых разрывов бомб и ответной зенитной канонады город русских моряков не понял, что началась война. Граждане решили, что это очередные учения кораблей Черноморского флота, которые стояли на рейде в Северной бухте. Борис с сокурсниками выбежали из общежития на улицу, чтобы не пропустить интересное событие. – Но когда осколки зенитных снарядов стали падать к нам во двор, комендант загнал нас в дом. И только через несколько часов мы узнали, что началась война с Германией, – вспоминает Борис Павлович. В первый налет гитлеровской авиации на Севастополь погибли три студента судостроительного техникума. Потом немцы прилетали каждую ночь. На другой день после объявления войны Борис с друзьями с утра пораньше пришли в городской военкомат. Они думали, что будут первыми, но около военкомата уже стояла толпа. На фронт парни не попали. Военком отправил их учиться, сказав, что на их век войны еще хватит. Тем не менее, на патрулирование города будущих кораблестроителей все-таки взяли. Дело это было опасное: в Севастополе подняли голову татары, сочувствующие немцам. По ночам они сигналили фонариками пилотам немецких бомбардировщиков, наводя их на военные объекты. Студентам в патруле оружие не давали, оружие было только у военных и коммунистов. Однажды ночью патруль заметил луч фонарика с крыши дома, расположенного недалеко от судостроительного завода имени Феликса Дзержинского. Первым на крышу по пожарной лестнице полез секретарь комсомольской организации техникума. – Его милиционеры тянули вниз, не лезь! А он, дурачок, полез и получил пулю в лицо, – рассказывает ветеран. …Бориса призвали на фронт в декабре 1941. Повестка пришла из родного Ярославля, где парень состоял на воинском учете. Но повоевать ему не довелось и на этот раз: направили учиться в Ленинградское военно-инженерное училище. А в октябре 1942-го ему присвоили звание лейтенанта и направили командиром взвода на Ленинградский фронт. Боевое крещениеПод Ленинградом новоиспеченный лейтенант был недолго: его и еще девять выпускников училища перенаправили на Сталинградский фронт, где формировалась вторая понтонно-мостовая бригада под командованием генерала Сергея Тюлёва. В ее обязанности входило обеспечение переправы войсковых подразделений через водные преграды.За время войны бригада, ставшая «краснознаменной», награжденная орденами Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого, восемь раз отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего Сталина. Поэтому стихи Александра Твардовского о переправе, где «снег шершавый, кромка льда, кому память, кому слава, кому темная вода, – ни приметы, ни следа», командир взвода понтонеров 47-го отдельного батальона Борис Кудрявцев прочувствовал, можно сказать, на собственной шкуре. – Под Сталинград нас прибыло пять юных лейтенантов, и еще пятерых похоронили сразу по прибытии. Даже не похоронили, от них вообще ничего не нашли, снаряд попал в середину плота во время переправы через Волгу. А до Вены, где я встретил конец войны, нас дошло только трое, – рассказывает ветеран. Борис также находился на этом плоту и едва не погиб, даже не успев принять взвод. Дело в том, что часть взвода находилась на правом берегу Волги, другая – на левом. Борис принял подразделение днем, и ему не терпелось познакомиться со своими бойцами. Старшина Федор Григорьев отговаривал его не переправляться, подождать темноты, Кудрявцев не послушался. …Два «юнкерса» налетели на паром на середине реки. Одна из бомб угодила прямо между деревянными понтонами. Бориса выбросило взрывной волной в Волгу. Вода была ледяной, по реке шла черная шуга: на берегу стояли цистерны с нефтью, пробитые осколками. Нефтяная пленка толщиной с палец покрыла всю матушку-Волгу на много километров. – Я вынырнул и стал негром! – смеется Борис Павлович. – Ребята с берега мне подтолкнули бревно, а я не могу за него ухватиться, пальцы скользят, кое-как доплыл. Выполз не берег, а бойцы улыбаются: – Ну, лейтенант, поздравляем с боевым крещением! 
Пришла на меня похоронка При форсировании Дуная части Красной Армии наткнулись на отчаянное сопротивление немцев: Гитлер приказал: Вену не сдавать! Чтобы не попасть под обстрел вражеской артиллерии, было решено перебросить один танковый корпус в обход Вены. Но обойти скрытно столицу Австро-Венгрии не получилось, фашисты разбомбили понтоны. Одна из бомб попала в понтон, на котором переправлялся Борис Кудрявцев. Под воду пошли танк Т-34 вместе с экипажем, машина со снарядами и несколько бойцов. Дело было весной, и Дунай был совсем не голубой, он только-только освободился ото льда. – Течение было очень сильным, меня потянуло вниз по течению, а вверху летают вражеские самолеты. Немцы увидели, что кто-то еще остался живой и стали обстреливать из пулеметов. Я нырну, они не стреляют, вынырну, стреляют опять! Я уже простился с жизнью. Все, думаю, отвоевался, Кудрявцев. Эти гады охотились за одиночками, как в 41-ом году, – вспоминает ветеран. Спасла лейтенанта плакучая ива, ее ветки наклонились низко к воде, Кудрявцев ухватился за них буквально чудом, от холода пальцы не слушались. К своим он добрался, когда уже стемнело. Оказалось, что его протащило вниз по реке на пять километров. – Борис! Живой? А мы уже сообщили твоим родным, что ты погиб! – закричал комбат, когда продрогший и смертельно уставший взводный доложил о возвращении в подразделение. Мать Бориса действительно получала «похоронку», а следом пришло письмо от сына. Отец письму не поверил и пошел разбираться в военкомат. Военком в свою очередь послал запрос в воинскую часть, откуда пришел утвердительный ответ: – Старший лейтенант Борис Кудрявцев жив, здоров! И бьет врага не щадя собственной жизни! С того дня Борис Павлович считает, что вода – его родная стихия. Дело в том, что в Дунае он искупался и не утонул 4 апреля, в свой день рождения! Бойцы, узнав о таком счастливом совпадении, шутили: – Вы, старлей, родились в рубашке! И жить теперь будете до ста лет! – Так оно и случилось. Не знаю, хорошо это или плохо, но все, с кем я служил и в армии, и в органах, уже всех проводил в последний путь. Остался, дурачок, один. Другой раз и позвонить некому. Раньше мы собирались, ко мне друзья из бригады приезжали, а теперь нет никого. Я даже не знаю, где знамя нашей бригады: все члены Совета ветеранов бригады умерли, – вздыхает ветеран. Какие наши годы! Войну Борис Кудрявцев закончил в звании старшего лейтенанта. К тому времени его родители перебрались во Владивосток, где его отец Павел Александрович Кудрявцев был начальником местной противовоздушной обороны. Борис поступил в судостроительный техникум, он все-таки решил осуществить свою мечту, стать кораблестроителем. Но судьба распорядилась иначе. Его, как фронтовика, офицера и комсомольца, пригласили работать в отдел по борьбе с бандитизмом МВД. Через некоторое время отдел перешел в ведение госбезопасности, где Борис Павлович проработал 30 лет. Но это уже иная песня. Сегодня бывший понтонер, подполковник в отставке Борис Кудрявцев, награжденный четырьмя орденами, среди них орден Богдана Хмельницкого, и 26-ю медалями, включая юбилейные, все свое свободное время проводит за чтением. У него приличная библиотека художественной и документальной литературы, посвященной Второй мировой войне. Очень много книг из некогда популярной серии «Военные мемуары». И это неспроста. Ветерана до сих пор волнуют судьбы советских военноначальников, воевавших против гитлеровцев в первые дни и месяцы Великой отечественной войны. По словам Бориса Павловича, деяния многих из них незаслуженно принижены, а имена некоторых и вовсе канули в лету. Телевизор ветеран не смотрит. По его словам, это «гадость, которая засоряет мозги». – По новостным программам с утра один негатив, фильмы показывают сплошь иностранные со стрельбой и кровью. Разве это кино может научить молодежь чему-нибудь хорошему? – спрашивает ветеран. И мне нечего ему ответить. По большому счету, он прав. К нынешней ситуации в стране Борис Павлович, как и многие люди его поколения, относится критически. Он считает, что не за такое светлое будущее советские люди боролись с фашистами. – Если бы мои погибшие друзья смогли увидеть, как мы сейчас живем, они бы не поняли, ради чего они отдали свои жизни, – говорит ветеран, хотя ему грех жаловаться на свою нынешнюю жизнь: квартира у него хорошая, пенсия приходит вовремя, на бывшей работе не забывают, причем не только по праздникам. Из ведомственной поликлиники звонят регулярно, интересуются его здоровьем. Не так давно Бориса Павловича пригласили из городской администрации на торжественное вручение юбилейной медали к 65-летию Победы над фашистской Германией. Он не пошел: ноги болят. – Успею еще, какие наши годы. Молодой еще, – улыбается ветеран. Четвертого апреля Борису Павловичу Кудрявцеву исполняется 87 лет.
Автор: Сергей КОЖИН
