Человек вне «заказухи»

Известный российский режиссёр-документалист, продюсер, президент фестиваля «Артдокфест» Виталий Манский охотно откликается на приглашения провести мастер-класс, рассказать людям, так же, как и он, влюблённым в документальное кино, о сложностях и особенностях этого жанра. И всегда на встречах с Виталием Всеволодовичем, что называется, яблоку негде упасть. Вот и во Владивостоке на его мастер-классы пришло немало желающих – поговорить с человеком, чьё имя с уважением произносят кинематографисты многих стран…

– Виталий Всеволодович, вы давно занимаетесь документальным кино. Скажите, какая степень свободы есть у режиссера документальных фильмов, который обязан опираться на факты, а факты – вещь такая, где нет особого места для креатива?..

– О, сразу провокационный вопрос… Четкого факта не существует в природе, как не существует черного или белого цвета в чистом виде. Даже эталонный метр, если его рассматривать с позиций ныне модных нанотехнологий, уже не совсем метр…
Документальное кино, прежде всего, – художественный образ реальности. При этом первично – художественный образ и вторично – реальность. В этом, кстати, серьёзное отличие документального кино от документального телевидения, которое предлагает нам очень большой диапазон различных форматов, основанных на методологии документального кинематографа, но в целом не являющихся искусством, а просто фабричным – более или менее качественным – конвейерным продуктом.
Теперь что касается свободы. Цифровая революция сделала автора документального кино столь же свободным, сколь свободен живописец с холстом и красками. Наличие даже в мобильных телефонах фотокамер, а в фотоаппаратах – функции видеозаписи, а в компьютере – возможностей монтажа освободили художника от финансового диктата, от идеологии… А уж про возможность выложить свои произведения в Интернете и получить моментально миллионные аудитории и говорить нечего. Правда, есть нюанс. Тот факт, что в каждом канцелярском магазине можно купить кисти и краски или ручку и бумагу, не значит, что у нас вдруг появились миллионы талантливых художников и писателей.

– То есть та грань, которая отделяет творца документального кино от любого зеваки, который снимает все вокруг…

– Да, это сущая малость – талант.

– Насколько ангажированы и идеологически зависимы режиссеры документального кино? Ведь о том же Степане Бандере в советские времена снимали одни ленты, а сегодня – совсем другие, и опирались при этом на одни и те же факты!

– Интересно, что вы упомянули Бандеру. Я был продюсером фильма о Степане Бандере. Настоящего документального фильма о нём никто не снял, а фигура очень интересная. Этот человек в силу очень странных обстоятельств оказался символом движения, лидером и зачинателем которого не являлся. И поплатился за это… Шекспировская, между прочим, трагедия! Так вот. Наш фильм о Бандере прошел и по российским каналам, и по украинским! Без купюр! И нигде не вызвал претензий, хотя, согласитесь, идеологии этих стран на сегодняшний момент весьма противоположны. И это не единственный пример…
Ангажированность документалиста – это общественный фантом. Люди так думают. Может быть, потому, что вся советская документалистика выполняла идеологический заказ государства… Сегодня, должен сказать, государство – к счастью или к сожалению – подобный заказ не формулирует.
Первая попытка состоялась недавно – была заказана серия документальных картин о войне в Южной Осетии. Я их посмотрел. И мечтаю заставить человека, который курирует нашу идеологию, их посмотреть. Может быть, тогда в следующий раз государство откажется от такой формы заказа. По сути эти фильмы ничего не объяснили, ни в чём не переубедили людей, более того – заронили сомнение в позиции России – на тот момент ясной и чёткой – у тех, кто в этой позиции не сомневался. Настолько безлико, формально, однотипно, лекально… Я их все посмотрел. Что сказать? Это жёстко.

– А какой выход, если государство хочет донести свою позицию?

– Есть любовь по любви и любовь за деньги. Результат, казалось бы, один и тот же, но на самом деле – несравнимые…
Надо было найти настоящего художника, созвучного идеологии государства (и такие есть!), который бы сделал очень мощную картину, дать ему хороший бюджет – и на выходе бы имели совсем другое.
Но, увы, государство предпочитает простые решения за простые деньги. И остаётся только радоваться, что я, как режиссёр, ни одной заказной картины в своей жизни не сделал. И, надеюсь, не сделаю. Хотя меня всё время в «заказухе» подозревают. Когда я снимал фильмы о Горбачёве, Ельцине, Путине, мне в лицо говорили: продался! А потом, когда фильмы вышли и прошло время, те же люди, увидев другие работы – тот же фильм Никиты Михалкова «55», говорили мне – прости, старик, вопрос отпал…

– Но ведь вы много лет работали на канале РТР, заказным по определению…

– Да. И продюсировал фильмы. Около 300 фильмов как продюсер сделал за жизнь. И каждый раз прилагал максимум усилий, чтобы они не были заказными в худшем смысле. Есть один тип «заказа» – когда ты понимаешь, что можешь сделать в рамках государственного бюджета на государственном канале для продвижения государственной идеологии или в образовательных целях. И есть другой заказ – когда тебе говорят: нужно сделать кино о конкретной исторической ситуации таким вот образом. И ты точно знаешь, что там всё было по-другому, но делаешь так, как тебе заказали.

– Есть ли в программе «Россия док» фильмы, спродюсированные вами?

– Есть. Но свою работу с телевидением в России я стараюсь свести до минимума. Во-первых, в результате кризиса телевидение понизило и без того безобразно символические бюджеты фильмов, во-вторых, в результате кризиса другого уровня снизило планку свободы художника до минимальной… Поэтому работа на ТВ в России почти бессмысленна… Мои телефильмы идут по каналам ТВ Европы, Японии, других стран… А в России я смотрю с надеждой на кинопрокат. И опыт проката «Девственности», который прокатчики считают экономически успешным, дарит надежду. Аудитория уже наелась бессмысленными «Самыми лучшими фильмами-2, 8, 128», как минимум пять процентов населения уже не в состоянии жевать жвачку на завтрак, обед и ужин и готовы к полноценной пище…

– Интересно, что о пробуждающемся интересе к хорошему, нравственному кино, говорили Павел Лунгин, Лидия Федосеева-Шукшина…

– Так ведь факт налицо! «Макдональдс» – хорошая штука. Раз в месяц. Канадский документалист пытался снять фильм о том, как он два месяца ест три раза в день только в «Макдональдсе». Не снял. Через 40 дней попал в реанимацию. Эта ситуация проецируется на нашу страну идеально! Петросян не может идти по всем каналам непрерывно! Зачем травить народ?

– Если человек хочет реализоваться как художник, то стоит выбрать…

– Игровое кино. В нем все работают на тебя – от оператора до актёра. И ты можешь выбрать сценарий заранее. В документальном кино, особенно если ты начинаешь снимать в точке начала истории, ты никогда не знаешь, какой будет финал, и, кроме того, какая вообще будет история: трогательная, трагичная, веселая…
В игровом кино артист плачет потому, что в сценарии написано. Он может рыдать весь день с перерывами на кофе. Чтобы у героя документальной ленты на лице показалась одна скупая слеза, нужно… Поверьте, нужно прожить жизнь рядом с ним, проникнуться доверием…

– В какой степени документалист, снимающий историческое кино, должен знать историю? Или это дело сценаристов, помрежей и так далее?

– Я слабо представляю, как можно делать историческую картину, не зная историю глобально, в развитии. Ты обязан разбираться в теме, о которой говоришь!
К сожалению, сегодня всё чаще – особенно на телевидении – мы видим обратные примеры. Телевидение чем грешит? Потоковым производством… Как у Райкина, помните? «К пуговицам есть претензии?» – «Нет, пришиты намертво». Вот так и на ТВ. Приходит хороший автор, пишет текст, зная тему. Приходит затем режиссёр, который клеит картинку, не понимая вообще ничего. Вчера он клеил «Танцы со звёздами», сегодня – документальное кино о Французской революции, завтра – прогноз погоды. И склеено намертво. А костюмчик не сидит… Можно ли проблему решить? Можно. И есть страны, где эта проблема решена. В Англии трудно представить себе 15 картин о войне на Фолклендах. Там есть один фильм, который делала BBC. И режиссёр буквально вгрызается в материал, а фильм живёт 10-20 лет…

– Влияет ли на ситуацию ваш фестиваль «Артдокфест»?

– Наш фестиваль – он настоящий, он – как и некоторые другие российские фестивали – существует для спасения киноискусства от растворения в поп-медийном пространстве. «Артдокфест» – свободная зона, мы показываем лучшее документальное кино. А главное – на наши показы всегда приходят зрители! Даже в большом зале на 700 мест – всегда полно зрителей. Парадокс это или счастье? Во всяком случае, это чётко говорит о желании людей видеть настоящее кино, а не тот поп-корн, которым нас кормят…

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ