Человек из лаборатории

Завтра в прокат выходит фильм Павла Лунгина «Царь». Владивостоку в этом смысле повезло – во время «Меридианов Тихого» у киноманов была уникальная возможность увидеть допремьерный показ этой ожидаемой ленты. Причём дважды. Накануне премьеры корреспондент «В» пообщался с именитым режиссёром. Он не пытался увиливать от вопросов, отвечая так же, как снимает кино, – вдумчиво, искренне…

– Вы родились и провели детство в атмосфере любви…

– Да, у меня были замечательные родители. По каналу «Россия» летом показывали документальный фильм о маме – «Подстрочник», она переводила многих известных писателей, открыла советским детям Астрид Линдгрен, например… Отец – прекрасный сценарист, сделал «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», «Агонию»… И то количество любви, которое было в семье, даже затруднило мою жизнь, когда я вышел в так называемый нормальный мир. Я много не понимал и часто ошибался… В то же время любовь дала мне огромную силу. Думаю, что это очень эффективное оружие, способ существования в мире. Люди, которые обороняются, которые покрыты колючками, как ежи, говорящие: мир – дерьмо, я сам – дерьмо и все вокруг – дерьмо, не живут… Ведь мир поворачивается к тебе той стороной, которой ты поворачиваешься к нему. И если ты смотришь на мир с любовью, то можешь повернуть его лицом, сделать его лучше. Может быть, жизнь в любви не принесёт миллионы, но сделает тебя счастливым и даст шанс жить без подлости! Кому я даю любовь? Друзьям, себе, работе… Высокая фраза – дарю любовь… Я пытаюсь интересоваться людьми и любить тех, кого вижу. В данный момент – вас.

– А нет ли желания снять детское кино, ведь ваши мама и отец работали для всех советских детей?

– Не знаю, чем детское кино отличается от взрослого. Вот «Добро пожаловать...» – оно какое? Пока желания нет, слишком много хочется сказать о больных вопросах жизни. Хотя снять детское, наверное, надо…

– Больные вопросы жизни… К вашим фильмам большой интерес за границей. Их цепляют именно рассуждения о жизни?

– Надеюсь, что не в поисках разгадки таинственной русской души они приходят, а за высоким художественным смыслом (улыбается). Не надо думать, что иностранцы какие-то марсиане. Мы довольно похожи, особенно сегодня, когда ходим в той же одежде, едим ту же еду. Мои фильмы всегда на болевые, острые темы, которые вызывают интерес. Я не снимаю развлекательное кино, а стараюсь говорить о жизни. «Царь» – масштабная картина, рассуждение о том, что такое русская власть…

– Почему, исследуя природу русской власти, вы взяли именно Ивана Грозного, а не Петра, например?

– Иван Грозный был первым русским царём, а кроме того – патологической, гениальной, яркой, ужасной личностью. Я столько перечитал летописей, воспоминаний, что фильм делал, основываясь не на статьях, а на том, что говорили его современники. Так вот своей личностью – особенной – Иван Грозный отпечатал саму идею – «что такое царь». И часть его проблем в общении с народом определила дальнейшую русскую историю.
Европа пошла по другому пути. Там был договор. Вот есть монарх, есть народ, народ должен платить подати, а король защищает его. А Грозный хотел любви – неистово, безумно – от народа. Он, как ревнивый муж, карал народ за отсутствие любви…

– Есть ли в фильме ограничения по возрасту?

– Нет. Там нет патологических сцен. Есть, конечно, пытки, казнь, но я пытался показать это через эмоции, а не через клюквенную кровь, которая течёт сейчас тоннами... Я пытался сделать так, чтобы зрители поняли, что такое боль и жестокость, тем самым остановить их…

– Сценарист «Царя» – Алексей Иванов. Если он хорош в этом качестве, не хотите ли снять «Сердце Пармы»?

– Может, и хочу, мне этот материал понравился. Но не представляю, как его снять, там столько дикости, столько языческой мощи… По-моему, у нас нет таких бюджетов.

– Когда вы свой фильм «Остров» отправляли в Италию, одна из копий была похищена. И тогда вы обратились к зрителю, призвали пойти в кинотеатры и поддержать ваш фильм. Видеопиратство коснулось и вас…

– Да, это огромная проблема. Воровство гораздо эффективнее, чем неворовство… Я знаю, где украли копию «Острова». Это произошло, когда делали субтитры для Венецианского фестиваля. А ведь мы не в какую-то шарашкину контору за этим обратились… Что делать? Нужно решать всему обществу, я не верю, что весь наш народ живёт по криминальным критериям, хотя вижу вокруг много мелких беззаконных примеров. Само по себе пиратство не вырубить, если останутся, например, торговля наркотиками, поддельной водкой и так далее.
Но есть и другие примеры. Я получил письмо от священника из маленького городка, который написал: вместе с паствой посмотрели фильм, и после просмотра стало стыдно, что такую вещь смотрели на пиратской копии. Куда мы можем вам выслать деньги за просмотр? Чистота души этого человека читалась в каждой строке…
Я думаю, нам в первую очередь нужно менять атмосферу в стране. Ведь нет продажи пиратских копий в Финляндии, в Штатах… Эта проблема в голове, в коррупции, и какую вертикаль ни вертикалируй, коррупция её горизонтально разъест…

– Многие говорят, что Россия – богоизбранная страна, другие полагают наказанием – родиться в России, а вы считаете, что Россия – лаборатория для Бога…

– Потому что лаборатория – это и любовь, и наказание. Все процессы, которые идут в мире, как будто бы опробованы на России, и тут они доведены до какого-то максимального, даже экстремального уровня. Есть проблема бездуховности, что молодёжь не хочет читать – в России это явление невероятных масштабов. Если мы говорим о коррупции в милиции, так везде правоохранительные органы слегка того, но у нас!.. С другой стороны, здесь очень много любви и тепла. Человек, который жил в России, уже не может жить нигде. Многие мои товарищи живут – даже хорошо, но их душа, которая привыкла к России, грустит, она словно задавлена, чего-то не хватает. Я знаю очень много иностранцев, которые, попав раз в Россию, обрастают тут жёнами, детьми, работают, скучают, но не могут вырваться из России, да и не хотят.

– Если бы не существовало в нашей культуре такого явления, как Пётр Мамонов, наверное, не было бы ни «Такси-блюза», ни «Царя», да?

– Мы живём в тандеме. Мы чем-то похожи и чем-то очень различны, и наше творческое соединение – как химическая реакция, когда сливаешь две жидкости и начинается огонь. Петя ни на кого не похож, он тяжёлый и сложный, ему живётся непросто… Он не профессиональный актёр, а очень яркая личность, которая натягивает на себя роль, как рубаху. Иногда даже рубаха трещит по швам, и получается наполовину Мамонов, наполовину Грозный.

– Вы выпустили сборник киносценариев – это огромное дело…

– Издательство «Амфора» пошло навстречу. На самом деле не многие читают сценарии, проще выкладывать их в Интернете, это разумнее, там их легче найти людям, которые этим интересуются. Или печатать раз в два месяца в журнале о кино, ведь сценарий много места не занимает. И тогда люди бы увидели, что многие сценарии гораздо интереснее, чем фильмы. Ведь фильм – столкновение разных талантов, и иногда талант и воображение режиссёра гораздо беднее, чем талант сценариста.

– Как вам кажется, почему такой бурный всплеск таланта сегодня именно в азиатском кино, например филиппинского?

– Потому что, когда страна просыпается, её кино становится общезначимым. И в этом смысле мне обидно, что русское кино сегодня потерялось. Ещё в 90-х годах оно было важным для всего мира, а сегодня – словно воздух из шарика вышел…
Я всё больше верю в энергию, которая существует на уровне народа, государства… Когда она наполняет страну – и кино раздувается. Мы все пережили искушение китайским, корейским кино, подходит время индийского… И когда российское кино снова станет всем нужным, можно будет говорить, что мы на правильном пути. Не нужно говорить, что мы обиженные или богоизбранные, надо говорить, что всё хорошее людям интересно. И когда наше кино станет прекрасным, значит, прекрасны стали и мы. Лакмусовая бумажка…

– Одна зрительница после просмотра «Острова» спросила вас: действительно есть такое место, где люди излечиваются от тяжёлых болезней? Не намерены ли вы продолжить тему чудес?

– Я, как человек верующий, очень осторожно отношусь к чудесам. Думаю, что дьяволу легче сделать маленькое чудо, чем огромной божественной машине. Мелкий бес, знаете ли. Поэтому стараюсь обойти искушение чудом, получудом… Достаточно выйти на яхте в Амурский залив, чтобы понять, что есть высшие силы, что мир сделан Творцом с любовью, это не могло получиться само по себе – столько красоты! Но не нужно идти за чудесами – это неумный путь.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ