Живые песни Эдуарда Хиля

Эдуарда Хиля особо представлять не надо. Стоит только напеть: «Потолок ледяной, дверь скрипучая…» или: «Человеку много ль надо? Надо, чтобы друг был рядом…». И сразу вспоминается его густой, чистый, полный силы и оптимизма голос… Скоро ему исполнится 75. А поёт он с шести лет, и заставила его запеть… война!

Она дважды чуть не убила его: в первый раз – когда их детский сад попал под бомбёжку, и потом – когда в его руках разорвалась мина-обманка. Но если бы не было войны – кто знает, может, и не было бы «Потолка ледяного», «Семёновны» и десятков других наших любимых песен.

Война разлучила его с мамой – их детский сад спешно эвакуировали из Смоленска в Пензенскую область. По дороге мальчик увидел столько горя… Умирали от ран бойцы, умирали от голода и холода его друзья - и маленький Эдик вместе с другими ребятами их хоронил... Однако именно в то жуткое время прорезался его голос. Именно тогда он понял, что в песне есть сила, способная творить чудеса: поднимать настроение, дарить надежду, заживлять раны. Вместе с другими детьми он пел для раненых бойцов в госпитале, который развернули рядом с детским домом.

Он мечтал попасть на фронт, чтобы отомстить за раненых бойцов, за их страдания, за горе, которое враги принесли на нашу землю.

- Два раза мы с моим другом Мишей Хайкиным убегали на фронт, и оба раза нас ловили и возвращали, - вспоминает Эдуард Анатольевич.

Потом, став взрослым, Эдуард Хиль споёт на весь Советский Союз – а потом и на весь мир - немало песен о Великой Отечественной войне, прославляя подвиг тех, кто защитил его от смерти, – «На безымянной высоте», «Там, где была война»…

А однажды война подбросила ему страшный сюрприз.

- Я увидел на дороге авторучку. А когда взял её в руки, она взорвалась. Немцы разбрасывали такие смертельные игрушки… Этот взрыв, к счастью, не был сильным, и я остался жив. Посмотрел на свою руку – два пальца болтались и, казалось, вот-вот упадут на землю. Я побежал в госпиталь, сразу - к врачу. А там, в операционной, увидел, как раненому солдату отпиливали ногу… Несколько человек держали беднягу, а ещё один вливал ему в рот спирт. Я никогда не забуду тот жуткий звук пилы! Поэтому, когда врач подошёл ко мне и сказал, что придётся пальчики отрезать, то я так отчаянно закричал: «Не дам резать!» - что меня не стали трогать. Просто забинтовали руку. Удивительно, но рана зажила - как и не было её!

Когда мама Эдуарда Хиля Елена Павловна нашла его в пензенском детском доме, она упала на колени и разрыдалась: перед ней стоял маленький скелетик, обтянутый кожей, с большущими голубыми глазами… И мама отпаивала сына молоком, потихоньку возвращая к жизни…

Песен о любви Эдуард Хиль спел немало. О ней он может петь бесконечно. Потому что вот уже 51 год влюблён в свою жену. Он влюбился в неё на гастролях. В девушку, которую много раз видел.

- Это было удивительно: я как будто прозрел!

До этого Эдуард Хиль, исполнявший партию Зарецкого в опере «Евгений Онегин», не обращал внимания на артистку балета. И вдруг на пляже увидел: сказочная красавица, обхватив колени, сидит, задумавшись, на большом камне на берегу моря… Эдуард подошёл к ней… и поцеловал!

- Конечно, Зоя возмутилась: «Как вы смеете?!» - вспоминает Эдуард Анатольевич. – А я ей говорю: «Да я не знаю, что со мной произошло…». Я и правда не понимал, что со мной случилось. Это было в июле, а 1 декабря мы уже расписались... В прошлом году отметили золотую свадьбу – в маленьком кабачке на Невском. Кстати, там, неподалёку, состоялось и наше первое свидание. И оно чуть не стало последним. Я назначил его на углу Невского и Владимирского проспектов. Зоя пришла на Владимирский, а я ходил по Литейному – это продолжение Владимирского. И так мы ходили порознь часа полтора. Потом я вдруг увидел её на другой стороне Невского, побежал… Я был так счастлив, что она дождалась меня!

За полвека Эдуарду Анатольевичу и Зое Александровне пришлось пережить многое.
- Когда играли свадьбу, брали напрокат платье и туфли, - рассказывает Эдуард Анатольевич. - С продуктами тоже было трудно - нам помогали знакомые. Единственное, что смогли сами купить свадебного, - это обручальные кольца. Одно золотое кольцо стоило тогда 18 рублей, а как студент консерватории, я получал 20 рублей стипендии. Экономил несколько месяцев - и купил свадебные украшения. До сих пор ношу то кольцо… Первой нашей с женой совместной покупкой был матрац на железном каркасе, к которому мне пришлось самому приделать ножки, чтобы получилась кровать. А жене я, когда стал уже зарабатывать, купил в Таллине колечко с маленьким бриллиантом. Однажды она стирала мне концертную рубашку. И вдруг смотрю – плачет. Я – к ней: «В чём дело, что случилось?» - «Посмотри: я стирала, а теперь бриллиантика нет. Давай вызовем сантехника, чтобы он разобрал коммуникации и достал бриллиант». Я говорю: «Не надо. Ты у меня бриллиант!».

Ради него Зоя бросила балет, который тоже очень любила.

- Несколько гастрольных поездок я провёл без жены, а потом понял, что если так дальше будет продолжаться, то у нас семьи не будет, - рассказывает Эдуард Анатольевич. – И на «семейном худсовете» мы решили, что Зоя уйдёт из балета и будет помогать мне. Папа у неё, Александр Правдин, – режиссёр, и она с детства видела, как он работает, поэтому и сама разбиралась в режиссуре. Зоя стала ставить мне номера, работала над моим сценическим образом. И очень мне помогла. Я был первым, кто стал двигаться на сцене, когда исполнял песни. Если шуточная песня - я ещё и пританцовывал! Это вызывало восторг зрителя. И я понял, что именно так и надо выступать – живо, с эмоциями! А вот чиновники моего энтузиазма не понимали. Раньше артистам не позволяли подобного. Надо было стоять на одном месте и не делать лишних движений. Надевать надо было строгий костюм – чёрный или серый - и обязательно галстук. А Зоя предложила мне новый образ: расшитые рубашки, костюмы «радостных» цветов. Чиновники от искусства мне не раз намекали, что я-де фривольно себя веду. Но кое-как удавалось отстоять свою манеру исполнения и стиль…

Эдуарду Хилю ещё не раз предъявят претензии. Он споёт песню на стихи Булата Окуджавы «Бери шинель, пошли домой» - и ему придётся объяснять потом, что он совсем не думал расшатывать Советскую армию и подрывать обороноспособность СССР. По просьбе Юрия Гагарина исполнит шуточную «Как хорошо быть генералом» - и его, короля телевизионного «Голубого огонька», запретят записывать на радио и телевидении. И этот «мораторий» будет продолжаться до тех пор, пока сам космонавт № 1 не вмешается и не объяснит чиновникам, что эта песня не о советских генералах, а об итальянском капрале…

Эдуард Анатольевич пел «Потолок ледяной», «Не плачь, девчонка», «Человек из дома вышел» и многие другие свои хиты и в Японии, и в США, и в европейских странах.

- Поскольку жили мы небогато, то я всегда хотел побаловать жену, привезти ей красивые вещи, - рассказывает Эдуард Хиль. – Дома я сантиметром измерял объём шеи, бёдер и так далее, рисовал на листе бумаги размер её ноги. А в поездке старался экономить – возил, как и многие артисты, кипятильник, кружку…

В одной из поездок за океан Эдуард Хиль чуть не распрощался с жизнью.

- Мы летели из колумбийской столицы Боготы в какой-то курортный город, - вспоминает Эдуард Хиль. – Вдруг самолёт качнуло, и мы стали падать. Я подумал: «Всё, моя песня спета!». Вспомнил жену, маленького сына, маму… И вдруг мы перестали падать! Чудо! Мы благополучно приземлились. А потом выяснилось: оказывается, в кабине пилотов начался пожар. И колумбийские лётчики испугались, бросили штурвал. Но, на наше счастье, с нами в числе пассажиров летели французские лётчики. Они быстро сообразили, что к чему, взяли на себя управление, сбили пламя, вывели самолёт из пике и благополучно его посадили.

В конце 80-х годов «Ленконцерт» закрылся и две тысячи артистов вынуждены были искать работу. Эдуард Анатольевич поехал в поисках заработка во Францию.

- Я устроился в кабаре «Распутин», который держала мадам Мартини – русская по происхождению, - рассказывает Хиль. – Она же поставила условие всем артистам, среди которых были поляки, итальянцы, французы, петь только по-русски. Послушать романсы, русские народные песни, популярные советские «Катюшу», мою «Потолок ледяной» приходили эмигранты первой и второй волны, иногда были и иностранцы – в основном почему-то арабы… Какого же труда мне стоило перебороть себя, особенно во время первого выступления! Одно дело – петь для людей, которые пришли на твой концерт. А в ресторан люди приходят провести время, поесть, выпить – совсем другая публика… Но я заставил себя изменить отношение к этой работе: сказал себе, что я должен обеспечивать семью.

Правда, захаживала в «Распутин» и вполне интеллигентная публика.

- Мне было приятно видеть там Юрия Петровича Любимова, Евгения Евтушенко, - вспоминает Эдуард Хиль. – А Никита Михалков, который и там был всеобщим любимцем и душой компании, однажды привёл с собой Олега Янковского...

Мэтры кино и театра открыли глаза мадам Мартини на то, кто у неё выступает – народный артист РСФСР, лауреат престижных международных конкурсов, популярный советский исполнитель Эдуард Хиль. Хозяйка кабаре впечатлилась - хотела повысить Эдуарду Анатольевичу гонорар. Но…

- Это была моя последняя поездка – ну не мог я привыкнуть жить в разлуке с семьёй!

- Кстати, нас с Зоей недавно решили наградить как семью-долгожительницу, - рассказывает Эдуард Александрович. - Пригласили прийти в администрацию нашего Центрального округа с заявлением о регистрации брака 50-летней давности. Сказали, что нам будет выдана премия – аж три тысячи рублей! На хороший букет цветов.

А скоро у Эдуарда Анатольевича – его собственный юбилей – 75 лет. И встречает он его, как и прежде, на сцене. И его голос звучит так же чисто, как и в молодости. Правда, теперь он выходит к слушателям не один. Вместе с ним в концертной программе «Папа, дедушка и я – музыкальная семья» – его сын и внук. Они тоже певцы, а сын Дмитрий, кроме того, пишет музыку. Он окончил в Санкт-Петербурге капеллу имени Глинки. А теперь там учится и 12-летний внук юбиляра. Кстати, его зовут так же, как и дедушку: Эдуард Хиль.

Автор: Сергей Абарок Александрович