Мой дом – храм

Наша семейная династия во Владивостоке берёт своё начало в 1908 году, когда в этот город приехали с Украины Кудаковские – моя бабушка Сиклятинья Петровна, мамина мама, и два брата с семьями. Ехали три месяца на лошадях.

Папина семья – Колотовых - приехала из Санкт-Петербурга на постройку КВЖД. Дедушка был очень хорошим инженером.

Мама и папа знакомы были с детства. Жили они в одном доме – на улице Пушкинской, 25. Отец окончил коммерческое училище, потом пошёл в моря матросом на паруснике «Товарищ». На маме он женился в 1935 году. Забрал её прямо с выпускного вечера. Она тогда окончила медицинский институт в Хабаровске, в котором потом училась и я.

Я родилась в 1939-м. Мы жили на 19-м километре. Папа был уже капитаном порта, а мама – главным врачом санатория. Мы жили там до 43-го года, а потом переселились на Махалина, 30, да, в здание Свято-Никольского кафедрального собора. Не удивляйтесь. Было время, когда этот дом был жилым. Хотя все всегда знали, что до этого была здесь церковь. Это был необыкновенный дом. Мы, дети капитанов, жили очень дружно, не дрались, не ссорились. Всегда находили, чем себя занять. На задней стенке дома мы нашли выложенный камнем крест, а в подвале – захоронения. Их обнаружил Витя Обертас. Когда мы жили в храме, мама вставала очень рано. Топила печку, готовила и шла пешком через сопку, через 3-ю Рабочую на Первую Речку. Здесь, на Мельниковской, напротив базара, было старое здание станции скорой помощи. Стать врачом маме посоветовал доктор Фридман. Он жил в доме на Ключевой, 5 (между улицей Пушкинской и ветеринарной клиникой на Всеволода Сибирцева). На двери дома доктора Фридмана до сих пор висит колокольчик, чтобы больные ночью не стучались, а звонили. Моя мама дружила с дочкой Фридмана и иногда помогала ему, когда приходила в гости: порошки пересыпала, колбы мыла. Однажды Фридман сказал маме, что стремление к врачеванию нужно развивать, и посоветовал ей поступать в медицинский. Так она и сделала. И 35 лет отдала работе на скорой помощи.

Через 9-ю школу прошли все поколения: мама училась там, братья её, мой муж, я училась. Потом и сын мой учился. Дом, в котором я сейчас живу – Пушкинская, 23, – бывший дом казначейства. Он построен, по-моему, в 1902 году. Строили его изначально двухэтажным. На первом этаже большие ниши. Там, наверное, хранились деньги. Подвалы тут огромные. После казначейства, кстати, здесь была гостиница. И именно в ней жил Антон Павлович Чехов, когда приезжал во Владивосток. Правда, почему-то не повесили до сих пор мемориальную доску. Сейчас в доме четыре этажа. Два этажа построили студенты политехнического института для преподавателей. В доме на Пушкинской, 7 собирались капитаны - Олег Беляев, мой отец, Анна Щетинина. Анна Ивановна - необыкновенный человек, папин друг. Комната у неё была как капитанский кубрик. Огромный стол, много стульев, карты. Помню, она рассказывала про то, как прощалась со своим последним экипажем. И ребята ей сказали: «Хороший ты мужик, Анна».

Доучивалась я уже в 1-й гимназии. Нас называли «градулёвские монашки». Нас с утра встречала Градулёва, классный руководитель: яркие ленты – снять, капроновые чулки – снять. Поэтому мы всегда были одеты очень строго, чтобы не вызвать её недовольства.

Когда мне исполнилось 16, папа привёл меня на лодочную станцию на набережной и указал на яхту. Это, говорит, твоя. Мы с подружкой там пропадали всё лето. Если яхты не было, то мы плавали на шлюпке. Помню, тогда не было ещё стадиона «Динамо». Был так называемый Семёновский скос. Трава там высоченная была. На лодках мы доплывали до мыса Бурного. Песни пели, веселились. Море было чистейшим, прозрачным.

Автор: Ирина КОЛОТОВА