Море и храмы

Персональная выставка художника Геннадия ПРИХОДЬКО, что проходит в залах Приморского отделения Союза художников, любого посетителя настроит на позитивный, мягкий, можно даже сказать, романтический лад. Здесь – владивостокские пейзажи, парусники, которые, кажется, вот-вот сорвутся с бумаги; здесь храмы и море… И всё это выполнено такими нежными, светлыми красками, что даже трудно поверить, что это – гуашь!

- Да, это мой любимый материал, - улыбается Геннадий Васильевич. – Все мои коллеги по Союзу художников удивляются, а я люблю гуашь. Да, это капризный, но приятный, мягкий, бархатистый материал. И её не замажешь сверху, как масло, если начал – придётся заканчивать.

- По какому принципу вы отбирали работы на выставку?

- Здесь представлены разные серии… Например, серия «Храмы». Русская архитектура меня очень привлекает, интересует, я ведь художник-проектант, дизайнер. Раньше этого слова почему-то боялись… А сегодня оно, наверное, самое популярное. Как проектант я ближе к архитектуре, а картины мои, можно сказать, хобби. Я, знаете, уже в таком возрасте, что могу себе позволить рисовать то, что захочу. Вот серия этнографических работ – это отражение моей работы в музее, которому я посвятил 36 лет. Серия «Парусники» тоже родилась не просто так. Мне хотелось нарисовать наши российские парусники, которые имеют отношение к открытиям в Тихом океане, к Дальнему Востоку: «Паллада», «Мирный», «Восток», «Святой Пётр» и «Святой Павел»…

А что касается, например, картины «Седанка», то это, наверное, отражение моей мечты о чистом море в пригороде родного Владивостока. Река Седанка – это, конечно, сточная канава нынче. А я нарисовал её совсем другой. Такой, какой она была когда-то или должна была бы быть, – чистой, красивой, с рыбаками…

- Серия «Храмы» у вас не только Владивосток охватывает…

- Нет, я рисовал храмы Санкт-Петербурга, Кронштадта, когда ездил туда. Ох, рисовать храмы – дело нешуточное, сколько раз меня за шпиона принимали! – смеётся Геннадий Васильевич. – Я, знаете, как храмы рисую? Сажусь на лавочку, делаю быстро набросок – основные архитектурные детали, стрелочками указываю, где какой цвет. А потом иду домой и уже дома пишу храм так, как он отложился в моей голове, в сердце, как я его чувствую…

В жизни Геннадия Васильевича, как и любого человека старше 70 лет, война оставила неизгладимый след. Мальчишкой он стал юнгой огненных рейсов…

- Мы ходили в Портленд за ленд-лизом, - вспоминает он. - Семь суток разгрузки во Владивостоке, потом через север в Америку, семь суток погрузки-разгрузки в Портленде, потом обратно. Я попал на пароход «Мичурин», мы, кстати, возили не только грузы, но и в Штаты – наших военных моряков, человек по 500, которых потом перевозили на атлантическое побережье, и там они проходили обучение. Это было совершенно секретно. Уже после Победы попал на «Колхозник» (бывший «Либерти»). На «Колхознике» мы возили военные грузы – технику - на Сахалин, когда там уже шли военные действия против японцев. Когда вернулся во Владивосток – я к тому времени сдал экзамены в художественное училище, а было мне 16 лет, – с трудом, показывая приказ Молотова о направлении несовершеннолетних на учёбу, смог списаться на берег и пойти учиться.

- Но войну вы не рисуете?

- Нет. Вообще те художники, которые прошли через войну, редко обращались к этой теме… И меня не тянет. Не хочется… Мало, знаете, романтики в ленд-лизе…

- Геннадий Васильевич, как дизайнер, вы, наверное, можете оценить сегодняшний облик Владивостока…

- Он ужасен. Грамотные владивостокские архитекторы, как Карепов, например, умели соединить старый Владивосток в пластике вместе с нашими сопками, заливами и построить красивый город. А сегодняшние коммерсанты приглашают каких-то недоучек со стороны, те воруют из журналов проекты и строят, простите, что попало, наподобие того здания, что напротив мэрии выросло. Памятник Николаеву… Мне так кажется, что лет через 20 – меня к тому времени уже не будет – Владивосток полностью и окончательно потеряет свой облик. Это будет город, похожий на любой другой западный – хоть Новый Орлеан, хоть Гонконг - и совершенно непохожий на тот город у моря, которым можно было любоваться. Это огорчает…

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ