Строем – в столовую

В 1940 году мой отец завербовался на Дальний Восток и увёз с собой всю семью. Уезжали от голода и нищеты, в поисках лучшей жизни. Ехали очень долго, в товарном вагоне, посредине которого стояла «буржуйка». А дело было зимой, холод стоял страшный. Сначала нас поселили в бараке где-то на Второй Речке, там я впервые попробовала булочки по пять копеек, дивный запах которых помню до сих пор. Потом нас определили на остров Путятина, на консервный завод. После сельских пейзажей Тамбовской области на меня произвёл неизгладимое впечатление морской простор, хотелось визжать от радости! На острове были озеро лотосов и заповедник, мы видели пятнистых оленей. Здесь же разводили лис-чернобурок. Казалось, жизнь налаживается. И тут грянула война. Помню, как с ночи занимали очередь за хлебом, а летом работали на заводе – отмывали в деревянных корытах уже готовые консервы от жира.

В 1943 году на остров приехали представители училищ, набирали молодёжь, я попала в ремесленное училище № 9, что на улице Пекинской (Адмирала Фокина). Двор наш был рядом с бывшим японским консульством, в здании которого позже сделали онкодиспансер. В училище мы и учились, и жили. До обеда - практика, после обеда – теория. Столовая, где нас кормили, тоже была на Пекинской, но ближе к Пограничной, к стадиону «Динамо». В столовую и обратно ходили строем. А улица была вымощена булыжником-голышом размером с крупную картофелину. Мы так и называли это: «Пойдём по картошке!». В общежитии училища был строгий режим, в город просто так не пускали. Ворота на ночь закрывали на запор. Раз в неделю строем водили в баню, что на «Авангарде», рядом с Дворцом культуры. Нашу одежду – форменные платья и бушлаты цвета хаки - отправляли на прожарку, возвращалась она мятой и горячей. Ещё выдавали на два года одни чёрные хромовые ботинки. Но мы же девушки, так хотелось принарядиться! И несмотря на то что у каждого в столовой было строго определённое место за столиком на четверых, а хлеба выдавали определённую пайку, мы одну пайку съедали на двоих, а вторую умудрялись поменять на Семёновском базаре на чулки и носили по очереди. Здесь же, на базаре, я впервые увидела американцев, которые продавали жвачку.

Летом в Покровском парке мы проходили военную практику, учились ползать по-пластунски, метали гранаты, изучали винтовку. Но мы были всё-таки детьми и потому в парке обязательно бегали в «комнату смеха», хохотали там от души. Нам ведь и 15 не было… Зимой в пригороде сдавали кросс на лыжах. Копали рвы в районе от Пекинской до «Зелёных кирпичиков», по ночами нас ещё возили на Угольную – выносить из остывших печей кирпичи на платформу, причём каждый должен был выполнить норму по кирпичам, филонить не удавалось.

В апреле 1945 года мы окончили учёбу. Сразу же после выпуска нас отправили в колхоз под Иман (Дальнереченск). И День Победы мы встретили в поле. Был солнечный очень тёплый день, мы даже загорали. Никогда не забуду, какое было счастье, когда прибежал на поле гонец и сказал, что война закончилась. Мы пошли в село – над сельсоветом развернули красный флаг, было собрание, кто-то смеялся от счастья, кто-то плакал… Этой же ночью мы вернулись во Владивосток.

[photo:11124:p:]

Кто хорошо учился, того оставили работать во Владивостоке. Я попала на завод «Металлист», но оказалось, что слесари там не нужны и нас переучили на токарей. Вытачивали мы втулки, гайки для вагонеток, что возили уголь. Жили рядом с заводом в общежитии, которое от завода отделял только забор. Через этот забор мы лазали, если умудрялись опоздать на работу… А опаздывать случалось, особенно если всю ночь танцевали в клубе моряков или на летней танцплощадке Дома офицеров.

[photo:11125:p:]

Пляж был совсем рядом с заводом, там проводили время в выходные дни летом, вода была чистая, берег песчаный. Солнце было такое ласковое! Недалеко от берега стоял на приколе «Красный вымпел», мы подплывали ближе и кокетничали с матросами, которые высыпали на палубу. Пока шла война с Японией, в городе была светомаскировка, мы дежурили по ночам, проверяли улицы Тигровую и Пограничную.

Работа токаря показалась мне совсем не женской, и в октябре 1946 года я устроилась на флотскую швейную фабрику. Она находилась на остановке «Гайдамак», почти у бухты, на улице Экипажной. Здесь шили робы для матросов, в заказном цехе – форму для офицеров. В этом цехе работали мать с дочкой – золотошвейки, они расшивали золотыми нитками шевроны, погоны… Я училась швейному делу у мастера Валентины Дзюба, но как-то у меня не получалось, машинки были электрические, быстрые, боялась, что руки покалечу… И мастер не ругалась, не кричала – нет, поговорила с начальством, и меня перевели в бухгалтерию, где я стала сначала учётчиком, а потом планировщиком производственного отдела.

[photo:11123:p:]

Затем я вышла замуж и уехала с мужем на его родину – на Украину. Но вскоре мы вернулись во Владивосток и обосновались в Садгороде, где жили уже мои родители. Я работала сначала в бухгалтерии курорта, потом поступила в бюро путешествий и экскурсий, что находилось на Первой Речке. Обедать мы ходили на Хабаровскую в блинную или в столовую, которую называли «поповкой», потому что напротив была церквушка…

Помню, как красиво было в Садгороде, как на берегу рос шиповник, как отдыхали у моря семьями, и всем хватало места, и никто не оставлял горы мусора…

[photo:11120:p:]

Автор: Антонина КАЛЬЧЕНКО