Дорога над храмом. О чём молятся в женском монастыре?

Марфо-Мариинская обитель, женский монастырь на Седанке, с недавних пор в центре общественного внимания. Когда краевые власти объявили о завершении подготовки строительства скоростной трассы посёлок Новый – Де-Фриз – Седанка, по которой гости саммита АТЭС смогут быстро добраться из аэропорта до города, Владивостокская епархия распространила сообщение о возможной угрозе существованию обители. Женский монастырь будто бы встал на пути проектировщиков. Так столкнулись прогресс и традиции, мирское и духовное.

Вполне естественно, что строительство объектов саммита – процесс для города болезненный. Многим жителям, будь то улицы Суханова, острова Русского, а теперь ещё и женского монастыря, приходится тесниться. Заказчик строительства дороги ФГУ ДСД «Владивосток», проектные организации изначально планировали протянуть эстакаду чуть ли не над самим Архиерейским подворьем, памятником истории, включающим в себя монастырский храм в честь священномученика Евсевия САМОСАТСКОГО, построенный сто лет назад, а также захоронения репрессированных в 1937 году, православных священников, мусульман, католиков. Согласно первому проекту под снос должны были пойти монастырские хозяйственные постройки, келейный домик, где проживают монахини и где в подвале устроено овощехранилище, пасека, колодец с питьевой водой, огород, фруктово-ягодный сад. Разрушенной окажется и сама атмосфера молельного места, места общения с тем, кого называют Богом.

Однако проектирование ещё не завершено. Настоятельница Марфо-Мариинской обители игуменья Мария (ПОНОМАРЁВА), архиепископ Владивостокский и Приморский Вениамин в эти дни часто встречаются с представителями Дальневосточной дирекции Росстроя, заказчиками и проектировщиками строительства трассы. Обмениваются мнениями, ищут компромисс.

И, в общем, постепенно его находят. Решено дорогу сдвинуть как можно дальше от монастырского храма, келейный домик не трогать. Хотя и это не в полной мере удовлетворяет монахинь. Строительство, а после автомобильная трасса всё равно принесут в это тихое место много шума.

А шуметь здесь нельзя. Тишина и покой – вот всё, что требуется монахиням в их делах. Главное из этих дел – молитва. О чём же они молятся? Зачем навсегда поселяются здесь в наше время свободы мнений и вероисповедания, когда большинство людей исповедует философию личного благополучия и насыщенной яркими красками жизни? Зачем отрекаются от этой самой жизни, от бодрящей житейской суеты, от путешествий, театров, радостей любви и материнства? Ответ получить непросто.

Атмосфера за воротами женского монастыря действительно по-особому спокойная. «Намоленное место», – говорят о своём доме сами монахини. Небольшой тихий храм, часовенка в обрамлении стройных дерев. Снег. Сюда приходят помолиться, испросить помощи. Люди говорят, в храме, что в городе, часто можно столкнуться с грубостью. Здесь – никогда. А ещё после посещения Марфо-Мариинской обители если не слепые прозревают, то лежачие больные встают точно. Есть примеры.

За храмом – хозяйственные постройки, тот самый двухэтажный келейный домик, ягодные кусты, посаженные монахинями, маленькая пасека. Дальше – коровник, где зимуют четыре животины, курятник и участок земли со старыми деревьями, огороженный железным забором. По этому кусочку земли монахини регулярно совершают крестный ход, а летом здесь пасутся коровы. Над этой землёй и предполагает нависнуть дорожная эстакада. В общем-то место это не сильно ухожено, порой и так шумит проходящий мимо поезд. Но с появлением дороги, само собой, блаженная тишина, о которой говорят монахини, исчезнет.

Келейный домик – строение деревянное, к шуму восприимчивое. На дверях одиночных монашеских келий наклеены репродукции икон и листки бумаги, наверное, со словами молитвы. Иконы у всех разные. Только в этом – проявление индивидуальности женщин, живущих здесь. Келья – личная территория каждой. Здесь они отдыхают от послушаний. И именно здесь несут почти круглосуточную молельную службу.

Монастырь – это 36 сестёр: 20 женщин – насельницы, 16 – сёстры милосердия. Насельницы носят только чёрное. У сестёр милосердия, которые помогают медицинским учреждениям и интернатам, на голове белый платок с красным крестом. Самой юной монахине 16 лет. Безликая одежда скрывает фигуры, но подчёркивает лица. Они разные. У одних – одухотворённые, со светлыми улыбками. У других – печальные, с опущенными глазами. У монаха нет прошлого. Они навсегда оставили в миру свои имена, данные им при рождении и указанные в паспорте, всё личное оставили. Теперь у всех одна судьба – служить тому, кого называют Богом.

– К нам многие идут, но не все остаются, – говорит настоятельница Марфо-Мариинской обители матушка Мария. – Очень много больных приходит, душевно больных. Приходят женщины, которые говорят, что им негде жить, выгнал муж, выгнали дети. Но такие не могут вынести в монастыре и часа.

– Тут дело в другом, – терпеливо, как ребёнку, поясняет мне матушка, – в огромной любви к Богу. Желание уйти в монастырь должно быть основано на этом чувстве любви к Господу и стремлении ему служить. Мир для этого человека должен стать невыносимым исключительно потому, что он полон греха и зла.

– А разве не потому, что человек переживает какое-то страшное потрясение?

– Нет, это ложное мнение, – категорично заявляет матушка. – Неправда. У нас молодые монахини ушли из благополучных семей, оставили родителей, квартиры, университеты. Бывает, конечно, и потрясения предшествуют постригу. Но в нашем монастыре это исключено. Сколько людей – столько путей к Господу. У нас это веление души, призвание, особая благодать.

Многие сразу же уходят отсюда, потому что не могут вынести всей тяготы монастырской жизни. Да уж, со слов матушки понять можно, что избавление в стенах монастыря от трудов и забот мирских означает другую, не менее тяжкую загруженность.

Распорядок дня в монастыре установлен веками: полшестого утра – подъём, шесть – общее сестринское правило, общая двухчасовая молитва. После завтрака – послушания на весь день, во время которых сёстры тоже не прекращают молитвы. Монахини готовят скромную, без мяса, пищу, убирают в храме, в часовне, работают в огороде... Потом ужин. После ужина, часов в семь-восемь вечера, – двухчасовое вечернее общее правило. С десяти часов – время келейное. Сёстры, каждая в своей келье, молятся, читают или рукодельничают. Отбой в полдвенадцатого ночи.

И при этом ни на минуту в монастыре не прерывается чтение псалтыря. Монахини по очереди читают псалтырь круглосуточно.

«Спаси нас» – ключевые слова каждой молитвы.

– Эти слова относятся не только к нам самим, – говорит матушка Мария. – А к тем, кто обращается к нам за молитвой. Это наши родные и близкие, оставшиеся в миру, это жители Владивостока, мы молимся за все города и посёлки Приморского края, за всю Россию, за всех православных христиан. Молитва – как вахта. Пока вы спите, когда работаете, отдыхаете – за вас молимся мы.

Физически слабых своих послушниц матушка называет исполинами в духовном плане, духовным воинством, стоящим на страже Владивостока, борющимся с плотью и натиском тёмных сил. Сказано красиво.

Матушка Мария – невысокая женщина со строгим лицом и проницательными глазами. Такая, если увидит у послушницы обычную мирскую книгу, по голове не погладит. Жизнь монастыря подчинена ей. Любое действие монахинь – например выйти во двор, помыться – требует матушкиного благословения. В жизни вообще всё по благословению Всевышнего делается, говорит она. Кого-то Господь благословляет на создание семьи, кого-то – на уход от мира.

Вот и матушка Мария, которую в миру звали Ириной Александровной, получила такое благословение. Когда это случилось и в связи с чем – она так и не ответила.

– Я благодарю Господа, что он заметил меня, нашёл, взял за руку и привёл в храм, – рассказывает она о своём жизненном выборе. – Я и сёстрам говорю: вы даже не представляете, какие вы счастливые, что Господь увидел вас среди огромного житейского моря…

Закончив говорить, матушка Мария улыбнулась и поблагодарила меня за беседу. С её лица спали строгость и усталость от моих безбожных вопросов. Ну конечно, люди, живущие по божьим законам, стараются лишний раз не раздражаться и не гневаться. Они готовы подставлять для удара другую щёку, когда их ударили по одной, готовы молиться за тех, кто их унизил или обидел.

Значит, сейчас в женском монастыре на Седанке молятся за строителей саммита. Изменение проекта одного из объектов уже вымолено.

~~Поиски компромисса продолжаются
На состоявшемся 5 февраля техническом совете при строительстве объектов саммита АТЭС представители проектировщика и заказчика строительства автотрассы постарались учесть требование настоятельницы Марфо-Мариинского монастыря не трогать святую обитель, сообщила пресс-служба «ДВ дирекции Росстроя».

Проектировщики предложили сдвинуть автотрассу на несколько метров, вместо насыпи построить над монастырскими угодьями эстакаду. Тем самым избежать сноса келейного корпуса. Однако православные требуют перенести стройку подальше от обители.

Первый заместитель гендиректора «Дальневосточной дирекции Росстроя» Виктор МЯСНИК предложил искать другие технические решения строительства автотрассы.

– Мы не можем переносить трассу – она утверждена Генпланом Владивостока, – отметил он. – Не можем и значительно увеличивать стоимость. Министерство регионального развития не пойдёт на это. Тем более что только возведение эстакады вместо насыпи и так увеличивает стоимость проекта на несколько сотен миллионов рублей.

Архиепископ Владивостокский и Приморский Вениамин, участвовавший в техническом совете, сказал, что одновременно удовлетворён и не удовлетворён решением:

– Я рад, что нас пригласили и выслушали. Мы не против автотрассы, решение государства мы не хотим оспаривать. Но строительство дороги наши интересы ущемляет. Я думаю, каждый будет против того, чтобы над его головой, домом проходила трасса. Тем более что речь не о простом доме, а о духовном доме, женском монастыре, который так необходим нашему городу. Я надеюсь, что специалисты найдут оптимальное решение, которое удовлетворит нашу просьбу.~~

Автор: Вера Конюхова Александровна