Дорога домой, или Хор в морге

Я очень завидовала девочкам, которые жили далеко от школы – после уроков компаниями они шли домой, могли по дороге и в классики поиграть, посекретничать, посмеяться…

А мой дом на Набережной, 20 был всего в пяти минутах ходьбы от школы № 13. Как я радовалась, когда мне разрешали идти после школы с ночёвкой к бабушке – она жила на Верхнепортовой, 9. В такие дни мы, 10 девчонок, шли вместе от школы: поднимались по лестнице, проходили через школьный сквер – и сразу спускались по улице Металлистов (ныне Арсеньева). Минуя ряд старых деревянных домов, мы попадали во двор большого кирпичного здания (сейчас это дом-музей В. Арсеньева), ещё чуть вниз – и вот проходная завода «Металлист». Здесь главным инженером работал отец моей одноклассницы и подружки Жени Славской. И жили они рядом с заводом – ближе к улице Первой Морской. Здесь мы прощались с Женей и шли к дому Ляли Зотовой. Пройдя улицу Металлистов, попадали в многочисленные дворики, образуемые одноэтажными домами на одного, двух или трёх хозяев – каждый хозяин имел отдельный вход, огороженный низким заборчиком, а вокруг – цветники, густые деревья… Многие жильцы держали собак, они бегали по двору, но никогда никого не кусали.

Мимо этих домов мы шли по узкой тропинке – между сараями и забором завода «Металлист». Территория завода была большой – от мыса Бурного почти до бухты Фёдорова. (Кстати, мыс Бурный, точнее, его остатки – это площадка рядом с гостиницей «Амурский залив», на которой частенько учатся водить машину начинающие автолюбители. Когда-то он действительно был Бурным: скалистым, не слишком приветливым, выдающимся в море, а волны яростно бились о берег. На мысе стояли бараки на 10-12 семей, там жили наши родственники, и мы семьёй ходили туда в гости или просто купаться.) Пройдя по тропинке, мы прощались с Лялей Зотовой и Инной Березовской, махали им, а сами шли дальше – на улицу Линейную (ныне Станюковича), а потом – на Бестужева. В домах № 35 и 40 жили девочки, чьи отцы ходили на судах Дальневосточного пароходства.

Пройдя всю Бестужева до первых домов, мы прощались с Аней Шмелёвой и Аллой Ушениной. И выходили на Верхнепортовую уже вдвоём – я и Люда Осадчая (Люда всегда была отличницей, школу окончила с золотой медалью и в 1954 году поступила в МГУ). Люда шла направо – её семья жила в небольшом деревянном домике на сопке, потом там построили магазин военторга. А я шла налево, огибая дом, стоявший на перекрёстке Посьетской и Верхнепортовой. В этом доме – из двух комнат, кухни и сеней - жила семья Лозовских. Тогда все жили небогато, но Лозовские были по-настоящему бедны. Всё их «движимое» имущество: четыре железные кровати, стол и печка. Зато стены дома были оклеены плакатами «Родина-мать зовёт!», «Всё для фронта, всё для победы», «Кто куда, а я в сберкассу»… Последнюю фразу и у нас дома, и в других домах чаще произносили с сарказмом, потому что денег и на жизнь-то катастрофически не хватало, куда уж там сберегать…

Двор дома Лозовских утопал в зелени, кроме деревьев там росли подсолнухи, шиповник, был маленький огород. Немного позже на задворках их дома построили пивной ларёк, который за глаза звали то «голубая змея», то «зелёная». Рядом с ларьком стояли высокие столики и всегда толпились любители пенного напитка. Сегодня на месте ларька – магазин автозапчастей, а вместо дома Лозовских – пустырь, лестница от него ведёт к музею торгового флота.

Лозовские работали в больнице водников, что на Корабельной набережной. Глава семьи был слесарем-механиком и дворником на хоздворе больницы, где также располагался и морг. Однажды Лозовский ночью услышал доносящееся из морга пение. Он приложил ухо к двери и явственно услышал, как женский голос что-то говорит и тянет заунывное «а-а-а-а-и-и-и-а-а-а». Лозовский помчался в приёмный покой, поднял дежурных врачей и сестёр. Когда открыли дверь морга, на собравшихся сначала упал труп, а потом на их руки рухнула живая женщина. Вероятно, у неё случилась клиническая смерть, а в морге она пришла в себя и от ужаса слегка тронулась рассудком: решила провести репетицию хора (женщина работала пианисткой) - расставила трупы вдоль стен и начала петь гаммы. Всю ночь в больнице был большой переполох…

Эту женщину знали многие – она была редкостной красоты, волосы подкрашивала стрептоцидом, аккомпанировала на рояле артистам и даже играла в балетной студии, которую посещала и я…

Итак, вернёмся к нашей дороге домой. Рядом с домом Лозовских – напротив – стояло каменное здание гостиницы для моряков, ожидающих рейса. А рядом – пожарная каланча. Недалеко от каланчи – лестница, которая вела вниз, к четырёхэтажному дому по адресу: Верхнепортовая, 9. В нём и жила моя бабушка в трёхкомнатной квартире. Окна двух комнат выходили во двор, а окно кухни и балкон третьей комнаты – на Верхнепортовую. В этом доме позже был валютный магазин, а сегодня – магазин элитных вин.

Вообще-то бабушка тревожилась, когда я шла к ней одна. Взрослые шептались, что в то время в городе орудовала банда «Чёрная кошка» и якобы шустрили бандиты по чердакам, а у бабушки как раз дверь квартиры напротив чердачной, света на лестнице никогда не было… В общем, взрослые тревожились…

Дом был холодный, особенно зимой было трудно, хоть и была в квартире печь с идущим от неё обогревателем на три комнаты… Чуть ниже дома стояли сараи, в которых жильцы хранили уголь. Частенько бабушка давала нам с сестрой Светой задание – собирать щепки во дворе для растопки печи. Это было не так просто – город в те времена хорошо убирали, дворы мели. Найти кусок бумажки или там газеты просто невозможно. Во-первых, бумага была в дефиците, а во-вторых, так как не было в продаже ни папирос, ни сигарет, газеты и случайная бумага шли на самокрутки.

Бабушка моя, Палутис Раиса, мать-героиня, родившая и воспитавшая шестерых сыновей и четырёх дочерей, старшая из которых – моя мама. При этом был ещё и приёмный сын. Бабушка моя была секретарём партийной организации бассейновой больницы. В 20-е годы она работала с Константином Сухановым, домой возвращалась поздно. И часто встречала на лестнице малыша, который спал, убежав от пьяных родителей. Однажды бабушка просто взяла его на руки и принесла домой. Так и появился в семье Владимир № 2.

Дедушка, Палутис Иван, умер в 1938 году. Он был одним из первых капитанов ледокола «Казак Поярков», спасал шхуну «Уссурийск», затонувшую в проливе Де Кастри (Охотское море), застудил лёгкие… Похоронили дедушку рядом с могилой Владимира Арсеньева, там, где сейчас церковь Казанской Божией Матери.

~~Кстати
Маргарита Владимировна прислала в редакцию целую серию воспоминаний о Владивостоке. «Здесь жили, рождались и умирали члены моей семьи», - пишет она. В следующих выпусках «Моего личного Владивостока» мы продолжим публикации.~~

Автор: Маргарита АФАНАСЬЕВА