Жизнь растений

Я не то чтобы не люблю профессиональных нищих, но их профессионализм меня не трогает. И, выходя с рынка на Второй Речке, я уже почти прошёл мимо женщины, которая стояла в воротах. Но тут я увидел, как она обута.

Эти кожаные тапочки на негнущейся подошве я помню с детства. Их носили сорок лет назад. Их носила моя прабабушка. Я поднял глаза: женщине было за восемьдесят, в этом возрасте кожа становится такая тонкая, жёлтая… Такое не подделаешь ради актёрства. В августовскую жару она была в длинном плащике, значит, её платье так обветшало, что ей стыдно. Голова - в платке, который скрывает нечёсаные волосы. В руках веточка базилика и пучок петрушки. Она их в горшке на окне выращивает.

- Купите зелень, – сказала старая женщина и извиняющимся тоном добавила: - У меня пенсия только через неделю…

Сколько дней вы сможете прожить на те три-четыре тысячи рублей, на которые месяц должны жить пенсионеры? Вообще-то нужно ещё заплатить за квартиру и телефон. Про лекарства я вообще молчу. А ещё у некоторых пенсию отбирают дочери-алкоголички и внуки-наркоманы…

Вот я сел в машину, завёл двигатель, и это чудовище стало пожирать мои деньги с ужасающей скоростью. Сорок литров в неделю это уже тысяча двести. Впрочем, пенсионеру некуда ездить. На дачу - на электричке, а до больницы его довезут на «скорой». Музыку нужно слушать по радио, а не покупать новые компакты. Водку придётся пить не ту, что вы любите, а самую дешёвую. Про свежесваренное пиво тоже нужно забыть и мечтать о каком-нибудь чудесном концентрате-порошке, столовую ложку которого размешал в стакане и получилось «пиво»…

Вот у «хлебной машины» старики собираются, как голуби. Здесь на пару рублей дешевле. У лотков с мороженой рыбой они кружат, как коты. Подтаявшая горбуша по семьдесят рублей им уже не по карману, филе минтая или трески ныне стоит целое состояние, остаются только тощая камбала и корюшка-писуч.

Дайте им денег! Это я не правительству говорю, которое не знает, куда ему деньги девать, и хранит их в «фонде будущих поколений». Это я про нас с вами говорю. Сто рублей для нас это уже какая-то разменная бумажка, а голодный, нищий старик сможет купить на неё сухой лапши по семь рублей, хлеба и молока. Можно, конечно, гневно третировать социальные службы, мол, проводите регулярно рейды по рынкам, выявите умирающих от голода стариков, придумайте, как их накормить... Но мы с вами на рынках бываем чаще, чем социальные работники. И всегда можно купить у обнищавшего человека или веточку базилика, или старую советскую книгу, или раковину, или чайную чашку из «гэдээровского» сервиза…

Как зовут эту старушку с веточкой базилика? Имя ей – старость и нищета. Таких – тысячи вокруг нас. Это имя заразно: и не думайте, что вас это не коснётся…

Автор: Андрей Калачинский