Архивный волк из Эстонии пишет историю Европы

Обаятельная улыбка, отличный русский – с лёгким, почти анекдотичным прибалтийским акцентом. Сам себя он называет «старым архивным волком». Ааду МУСТ – историк, доктор наук, профессор университета города Тарту (Эстония) – в течение недели работал во Владивостоке в архиве Приморского края. Что искал он на краю России?

- Я много занимался историей миграции, моя тема – источники истории эстонцев в архивах других стран, - рассказывает Ааду Акселевич. - Это очень интересно, я работал в Латвии, Швеции, других странах, во многих городах России – Москве, Томске, Омске, Новосибирске, Красноярске, Тобольске, Санкт-Петербурге. Владивосток – самая дальняя точка путешествия, здесь множество следов… В конце XIX-начале XX веков было мощное переселенческое движение, люди, которым не хватало земли в европейской части Российской империи, двинулись в её азиатскую сторону. Среди эстонцев, переехавших на Дальний Восток, в Приморье, были не только и не столько крестьяне, землепашцы. Сюда ехали чиновники, врачи. Все лютеранские пасторы Дальнего Востока были выпускниками Тартуского университета – по закону только выпускники русского вуза могли быть пасторами в России, а лютеранский теологический факультет был только в Тарту…

В начале в своё исследование я включал только биографии эстонцев, но потом в поле зрения попали и те, кто жил в Эстонии – русские офицеры, например, выпускники университета; прибалтийские немцы … Мы все жили рядом, в одном культурном пространстве. Так что в архивах Приморья ищу следы истории не только эстонцев, сколько Эстонии. Вот, например, во Владивостоке был известный предприниматель Кайзерлинг – это как раз выходец из эстонских немцев!

Во Владивосток Ааду Муст и его коллеги прибыли, предварительно проведя огромную работу в Историческом архиве Петербурга.

- Мы изучали фонд переселенческого управления. И нашли там любопытный документ, - рассказывает учёный. - Министр внутренних дел сокрушался: несмотря на то, что восточные территории активно осваиваются Россией, каботаж и прибрежное рыболовство по-прежнему остаются монополией живущих здесь японцев и китайцев. С этим надо что-то делать, писал министр, пора вытеснять «желтых братьев». Сначала за государственный счёт в Приморье переселили несколько семей рыбаков из Астрахани – но они заявили: ловить рыбу в открытом море, почти в океане невозможно! И стали крестьянами. Тогда решили переселять эстонских рыбаков с островов Сааремаа и Хийумаа – по природным условиям и условиям мореплавания Японское море похоже на прибалтийский регион. Рыбаки переселялись артелями – и им удалось составить конкуренцию японцам и китайцам! Причём без конфликтов – в том числе и с русским населением! Эстонцы селились в Ольге, строили лодки, яхты… Об этом есть докладные министру. Мы ехали сюда, уже зная имена, фамилии, знали, как они ехали – через Одессу, через полмира… А вот как добрались, как устроились – об этом мы и хотели узнать во Владивостоке.

Пока рано говорить, что мы нашли, надо собрать в целое кусочки, что уже есть… Мы работаем в архиве, посетили кирху… Особо хочется сказать о работниках Приморского архива… Я – старый архивный волк, работаю в них со студенческих лет и чувствую себя как дома. Так вот работники архива во Владивостоке – уникальные специалисты, отлично знающие свои материалы. Мы направляли запрос, рассказывали, в какой области будем делать изыскания, так вот, уже в первый день нас ждали папки с делами! И мы не потеряли ни одного дня!

Но есть и то, что может стать ложкой дёгтя…

Архиву тесно в его помещениях, богатейшие материалы недоступны просто потому, что нет места, на 60 квадратных метрах – 300 тысяч единиц хранения! Иголку в стоге сена легче найти. А церковные метрики просто в плачевном состоянии, с ними можно разве что в перчатках работать. Но мы оптимисты и надеемся вернуться во Владивосток.

Уже можно сказать, что найдены ниточки интереснейших судеб. После Гражданской войны эстонцы, особенно те, у кого было образование, вернулись на родину. Вторая волна реэмиграции была в 1944-45 годах. Во время Второй мировой был организован эстонский стрелковый корпус, в котором служили не только жившие в Эстонии, но и эстонцы со всего СССР. Потом полк стоял в Эстонии, служивые женились, остались… И что показательно – большинство тех, кто вернулся из разных уголков Советского Союза, получили позже отличное образование – в том числе потому, что хорошо знали русский! Ведь и сегодня среди госслужащих, учёных – большинство «российских эстонцев» и их детей. Могу твёрдо утверждать: у эстонцев есть одна национальная идея – образование.

Самые мрачные страницы жизни эстонцев – 1938 год, когда был принят секретный протокол Политбюро, где говорилось, что эстонцы как национальность являются врагами советской власти. И было множество расстрелов. Мы видели эти списки. Это страшно. И вдвойне страшно потому, что не только эстонцев выбивали… А самый счастливый год – 1917-й, лето. Тогда казалось, что всё начало налаживаться…

Мы познакомились в архиве с удивительными людьми – с Нелли МИЗЬ, например. У неё такой запас знаний, она рассказала нам о колхозе «Новый мир», об эстонцах в Тетюхе. Или директор музея ДВГТУ Валерий ФИЛОНЕНКО, у которого, как выяснилось, есть в роду эстонцы… Знаете, когда знакомишься с такими людьми, очень обидно уезжать так быстро…

Рассказывая о людях, с которыми ему довелось познакомиться во время работы в разных городах России, Ааду Муст мимоходом добавляет – ну я ещё, если успевал, наносил визиты мэрам городов и коллегам – депутатам городской думы. Вот так и выясняется, что скромный историк шесть лет занимал пост главы городского собрания Тарту («Тарту – университетский город, наша традиция – на пост председателя городской думы выбирать учёного», - говорит он), член парламента Эстонии (Центристская партия), член депутатской группы по переносу Бронзового солдата, член правления проекта европейского научного фонда «Европейская история»…

- Может ли история быть вне политики? – профессор Муст не задумывается ни на минуту. - Нет. История – это коллективный опыт, данный нам, чтобы не повторять ошибок. А главное – из истории не должны делать религию. И историк не имеет права что-то замалчивать, иметь односторонний взгляд. Поэтому конфликт между политиками и историками неизбежен. Всегда.

Как относятся на родине к моим исследованиям, к моей работе в России? Нормально… Спокойно… Я понимаю ваш вопрос, конечно. И могу сказать, что не разделяю аргументы наших политиков (и некоторых ваших тоже), хотя в состоянии проследить их логику. И стараюсь им объяснить, что конфронтация – путь тупиковый. Да, у эстонцев есть повод обижаться на массовые депортации, чистки, но это общая беда для всей страны того времени! Но забыть это сложно…

Другая проблема - у нас молодое государство, которое любит демократию слишком сильно, забывая, что политиками могут быть и школьные учителя, формирующие души людей… У нас есть те, кто мечтает о сильной руке. А задача интеллигенции – противостоять этим проявлениям. Но иногда просто не хватает сил…

В парламенте мне трудно работать, я слишком переживаю всё это, слишком чувствителен, можно сказать. Я член партии центристов, у нас много русскоязычных членов, мы находимся в оппозиции ко всем крайним правым или левым крыльям парламента. Сегодня правящая партия Эстонии – партия богачей, эдаких толстосумов, а это, сами понимаете, накладывает некий отпечаток на их действия. Да, я входил в группу, которая решала вопрос о переносе Бронзового солдата. Мы проводили множество консультаций с российскими коллегами, с членами русской диаспоры. Я уверен – это можно было сделать спокойно. На мой взгляд, памятник, стоящий на троллейбусной остановке, - это не памятник. Место монументов там, где покоится прах, - на кладбище. Таллинская городская управа вместе с представителями русской диаспоры почти пришла к общему решению, когда в дело вмешались политики – и началось… Детская болезнь, почти по Ленину, сегодня у наших политиков. Как у некоторых российских – мечты об империи. Интеллигенция хорошо понимает друг друга, но всегда найдутся те, кому хочется подраться. Есть конструктивная политика, а если ты создавать ничего не умеешь, то ищи врага и говори, что он во всём виноват. Но я уверен, что разум победит!

После 1991 года почти прекратились контакты Тартуского университета с российскими коллегами, совместные конференции. Мы встречались в Швеции, в Толедо, в Брюсселе, но не в Тарту, не в Москве, не в Питере. Это так неправильно! Но лёд тронулся. Недавно мы были в Санкт-Петербурге на конференции, читали лекции в университете. У нас были в гостях российские коллеги. И между нами никаких недоразумений не было!

Как учёный, историк я принимаю участие в работе общеевропейского проекта «Европейская история». У граждан Евросоюза кризис самоидентификации, потому что у них нет общей истории. Французы писали историюЕвропы, но немцам она не подходит, а немецкий вариант не устраивает Францию. И решено было писать общую историю ЕС так, чтобы не умолчать ни об одном конфликте, войне или других проблемах. Если на какую-то конкретную ситуацию есть общая точка зрения, которая устраивает всех, мы пишем её, если нет – собираем все варианты видения ситуации с разных сторон. Мы хотим написать – и напишем! – объективную историю единой Европы.

Между Первой и Второй мировой войной не было ни одного государства в Европе, где бы не фальсифицировали историю в свою пользу! Это было общее повальное явление! Жаль только, что в некоторых странах оно продолжается до сих пор.

В работе нашей комиссии принимают участие коллеги из России. Ведь история Европы без неё немыслима!

Автор: Сергей Абарок Александрович