В поисках дома

Цыганка посмотрела на меня чёрными-чёрными глазами и сказала: «Тебе даётся великий шанс». А потом добавила: «Ты будешь счастливая после того, как соберёшь пакет документов».

Это было примерно за полгода до окончания университета. В те времена я жила у добрейшей бабы Эммы. У неё мне нравилось: не заставляла убирать во всей квартире и разрешала курить на кухне. Я думала, что с радостью прожила бы здесь ещё хоть сто лет, и была уверена, что ни за что не вернусь в Находку к родным бабушке и дедушке.

Когда мне было восемь, родители перевезли меня из двухкомнатной квартиры в Дальнегорске в Находку. Если мы с братом дрались, бабушка кричала:

- Приехали на мою голову! Валите в свой Дальнегорск.

И я с радостью свалила бы, потому что в Дальнегорске остались подружки и мальчик, в которого я успела влюбиться. Класса до пятого (а может, и до седьмого) я была уверена, что живу в Находке временно. Потом родители и брат переехали, а я осталась со стариками. И при крупных ссорах с бабулей (а как их может не быть, когда тебе 14?) я оказывалась с вещами и здоровой клеткой для попугая на улице в ожидании машины, которая увезёт в родительский дом с туалетом во дворе и умывальником вместо крана.

Во Владивостоке с бабой Эммой мне было хорошо, потому что она никуда меня не выгоняла...

Но однажды по работе я встретилась с одинокой слепой старушкой.

- Как бы мне хотелось найти какую-нибудь хорошую девочку, которая помогала бы мне. Я бы называла её внучечкой, а потом эта квартира досталась бы ей... – сказала бабушка.

Я давно задумывалась об «опекунстве» и уже сама хотела отправиться на поиски одиноких бабуль – жизнь без собственного угла уже сидела в печёнках. Но в этой пожилой женщине меня что-то смущало.

Через несколько дней я встретила другую бабушку. Она не выходила из дома: проблемы с ногами.

- Ищу квартирантку. Я бы к ней присмотрелась, и, если бы всё меня устроило, мы бы заключили договор пожизненной ренты, – сказала она.

Я подумала: «Это судьба». И через несколько дней вместе с тонной вещей (в том числе и попугаем) переехала к ней.

Я уезжала от бабы Эммы вечером в девять. Плакала, потому что та бабушка предупредила, что у неё ужасный характер и что за ней надо будет много ухаживать. Я понимала: лучше, чем здесь, не будет уже нигде. Но слова цыганки про великий шанс и пакет документов прочно сидели у меня в голове.

Да уж. У новой бабули характер действительно оказался несладкий. Из продуктов, что я приносила, она, как бывший повар, некоторые сразу забраковывала.

- Я же тебе говорила: «Купи брюшко». А ты что принесла? Филе! Брюшко сухое, а филе мокрое. Я люблю сухое. Неужели так трудно запомнить? – кричала она.

Из оставшихся «правильных» продуктов оказывалось, что в масло частники уж точно намешали маргарина. Что касается зелёных американских яблок, то меня наверняка обвешали. А творог она уже не хочет.

- Ну что я могу поделать, если у меня аллергия? Вот возьму что-то, а сама понимаю, что меня от этого тошнит... – говорила она.

Поэтому на выходных мы делали пирожки с творогом, чтобы он не испортился, а также с пропадающей картошкой и капустой, которую надо ещё пожарить.

Я, конечно, понимаю, что человеку, который чёртову уйму лет проработал поваром, просто нравится готовить и обучать этому других. Но у меня к этому времени сложилось убеждение: если что-то можно купить, нечего тратить время на то, чтобы это приготовить.

На выходных я занималась уборкой-стиркой-глажкой-готовкой, а не работала или играла в компьютерные игры, как это было раньше. Периодически возникали ссоры. И стираю я плохо, и на балконе убираю не так часто, как требуется (а приводить его в порядок нужно было каждую неделю), и газету приношу в конце рабочего дня, а она не может поучаствовать в розыгрыше призов, и постоянно играю в компьютер (бабуле было невдомёк, что я сидела над дипломом).

К концу месяца у меня закралось подозрение, что старушка меня просто использует в качестве рабсилы. Которая за это ещё и платит. Кстати, она вовсе не была одинокой: у неё имелась дочь, которая жила в посёлке, и внучка, которая жила неизвестно где и сбежала от любимой бабушки после одного ерундового скандала.

Отношения с дочерью у бабушки были плохие, как говорила сама бабушка. Но, когда дочь приезжала, я видела, что это неправда.

И вот спустя месяца два бабуля вынесла решение:

- Хоть ты невнимательная и упрямая, лучше тебя я вряд ли найду. Я хочу пластиковые окна. Если ты согласна, мы могли бы заключить договор.

Я мысленно чертыхнулась, что заняла 10 тысяч подруге, у которой частенько в то время пропадала, и ответила:

- Деньги будут только в следующем месяце.

Но до следующего месяца ещё предстояло дожить. Мои силы были на исходе. Я стала замечать, что не могу и не хочу уходить с работы раньше семи вечера (и не потому, что этой работы было много). Родные бабушка и дедушка напоминали, что в Находке у меня есть где остановиться. За пять лет моей учёбы они сильно постарели и теперь нуждаются в уходе. Перспектива вернуться перестала быть такой страшной и бессмысленной, как казалось, когда я только поступала. Кроме того, я постоянно вспоминала бабу Эмму и очень жалела, что променяла хорошую комнатку в доме человека деликатного и простого на раскладное кресло в кухне и роль бесплатной служанки (а я дошла до того, что приносила ей в постель еду и радиотелефон, который сама же купила).

Соцработница, которая обслуживала бабулю, ушла. Её место заняла женщина, не имеющая квартиры в свои 50 лет. О! Это была обходительнейшая дама. Так что за месяц до конца моей учёбы бабуля указала мне на дверь.

- Ты забывчивая, упрямая и не платишь за электричество, – отрезала она.

Соседка, с которой у меня были приятельские отношения, единственная подруга этой бабушки, за два дня до моего ухода раскрыла секрет:

- Она меня предупредила: «Не вздумай сказать Кате, что у нас не стоят электросчётчики!».

То есть на сумму, которую она платила за свет, моё присутствие никак не влияло (изначально был договор: все коммунальные платежи на бабуле). После слов соседки я поняла, что не стану просить прощения и не стану предлагать платить за электричество.

Отчаявшись, я увезла все вещи на такси в Находку. Остановилась у подруги. На следующий день пошла в агентство по аренде жилья.

Все комнаты были слишком дороги. Не то чтобы у меня не было денег, просто я не решила, останусь после получения диплома во Владивостоке или уеду в Находку. Самым дешёвым вариантом оказалась комната с подселением, которую сдавал мужчина 43 лет. «У-ум», – подумала я, потирая руки. Несколько месяцев я жила с мыслью, что скоро, возможно, сделаю первый шаг чтобы стать собственницей квартиры во Владивостоке. А может, пакет документов и великий шанс, про который говорила цыганка, – это брак?..

Я переехала к мужчине. Договор заключили на месяц. Это был неплохой человек, интеллигентный, несмотря на то, что работал фрезеровщиком на заводе.

Он любил заводить разговоры о том, что ему давно пора завести семью, ему нужна хозяйка и что он долго готовил квартиру для того, чтобы её привести.

Немного смущало, что этот человек мог часами повторять визгливым голосом, сидя у телевизора: «Мистер Рикко! Левая реклама. Левая реклама. Левая реклама. А почему? Дядя умер совсем молодым. Ему не было 68 лет. А почему? Потому что тётя его заездила! А вы говорите: «Мистер Рикко!».

Как-то он признался, что в его роду есть генетическое отклонение, передающееся по материнской линии. Не могу сказать, что я сразу перестала рассчитывать на брак. Я рассуждала так: «Выйду за него, ребёнка от кого-нибудь нагуляю, и дело в шляпе». Смешно? Нисколько. Готовить и заниматься прочими домашними делами для добродушного мужичка было гораздо приятнее, чем для деспотичной старухи. Надоело чувствовать, что я в этом городе нахожусь временно. Да и пришла пора выходить замуж.

Когда я жила у мужчины, решила проведать бабу Эмму. Она обрадовалась, что я пришла. Оказалось, после моего ухода она долго не могла найти квартирантку, а девочка, которая живёт на моём месте, не очень её устраивает. Я рассказала ей, что у меня ничего не получилось. Она ответила:

- Будет лихо, приходи. Поживём в одной комнате. Место для тебя найдётся.

Когда я от неё уезжала, по моим щекам в две дорожки бежали слёзы: мало того, что у самой не вышло, ещё и ей неприятности создала. Я ехала и понимала, что в этом городе у меня есть друг, от которого я слишком легко отказалась. Подумать только! С восьми лет я мечтала жить там, где мне будут рады, а ведь это и называется домом. У бабы Эммы я прожила всего год (после того, как за одну выходку вылетела из общежития). Но это был единственный год за всю мою сознательную жизнь, когда мне было по-настоящему комфортно.

Через некоторое время мужчина сказал мне:

- Почему я должен обращаться в «досуг», если у меня есть квартирантка?

Я ответила, что на интим он может не рассчитывать, пусть сначала женится. Сошлись на том, что в конце месяца я съеду, потому что он «заказывал женщину от 30 до 40 лет». А 22 – слишком мало. Обижаться на него глупо – он не старый развратник, просто в его голове есть план действий, и других вариантов он не мог предусмотреть. Это свойственно для людей с подобными генетическими отклонениями.

В пятницу я ехала на вручение дипломов. Ехала и прикидывала, в какое агентство буду обращаться. Зазвонил телефон:

- Катя, это Эмма. В общем, я сказала девочке, чтобы она собирала вещи... У тебя там с хозяином всё нормально?

- Как вовремя вы позвонили! – ответила я.

Когда нам вручили дипломы, все стали хлопать. Сначала медленно, потом громче и громче. В этот момент я поняла – вот он, тот пакет документов, о котором говорила цыганка. Мой диплом. А великий шанс ждёт меня впереди, потому что шансы, которые мы упускаем, никогда и не были шансами.

Автор: Екатерина ИВАНОВА