На улице имени лётчика

Во Владивостоке родились моя бабушка, моя мама, я… Коренной житель, словом.

12-й километр, район фабрики «Заря», где на углу улиц Чкалова и Кирова стоял наш старенький домик, престижным никогда не считался. От троллейбусного кольца, где разворачивался маршрут № 3 и автобус № 2 (тогда он ещё не ходил на улицу Чкалова), надо было долго идти вниз – мимо череды деревянных домишек, мимо «дубининского» интерната (в который, кстати, детей из нашего микрорайона не брали: хоть и в двух шагах, а таки мы не сироты). Потому и ходили мы в школу № 48, что находилась на остановке «11-й километр», а нынче – «Магнитогорская». Потом – узкий переулочек без названия, и вот – калитка родного дома, рядом растёт высокая берёза с очень необычной формой ствола – в виде буквы Y. Когда-то давно эту берёзу даже приходили рисовать художники, такая она была красивая.

Чуть дальше за домом – то ли озерцо, то ли мини-болото, которое дурно пахло и играть рядом с которым строго запрещалось; овраг, который можно было перейти или по трубе водовода, балансируя и покачиваясь, или понизу. Мы, ребятишки, жившие все по соседству, конечно, старались убедить себя и окружающих в собственном молодечестве и обязательно пройти «по трубе» - разумеется, если этого не видели родители. За оврагом начинается лес, крутой спуск – и вот она, железная дорога, а ниже – море! Чистое, ласковое, такое гостеприимное. Полоса песка у прибоя была совсем небольшой, но места всем хватало. Здесь, на берегу, мы проводили лучшие дни каникул, а если на море не отпускали, играли в переулке или рядом с оврагом – в лес родители без старших ходить не разрешали, это место пользовалось дурной славой. Однако на праздники и по выходным в лес ходили семьями на шашлыки и просто так: там росли подснежники, водились ёжики (одного мы даже принесли домой). В каждом дворе – собака, а то и две. Кошки – а как же без них? У кого-то и хозяйство было - куры. Огороды вокруг дома – обязательно. Как было здорово июльским утром проснуться, умыться у летнего водовода (зимой воду носили из колонки) и пойти на клубничные грядки! У всех в огородах рос багульник, и не было ни одной весны, чтобы в нашу калитку не стучали случайные прохожие с просьбой «сорвать или продать веточку багульника».

Асфальт заканчивался рядом с интернатом, все дороги внутри района были хорошо укатаны землёй. На весь район частных, как тогда говорили, домов не было ни одной детской площадки или чего-то в этом духе. Качели во дворах, скамеечки – всё делали сами наши родители, а мы гоняли на велосипедах, зимой – на санках, строили «штабы» и снежных баб и как-то не задумывались, что живём в общем-то на выселках: нам было весело! Никаких телефонов, ближайшая телефонная будка – на кольце троллейбуса, ну и что? Подбежал к дому, покричал: «Катя-я-я-я! Катя-я-яя!» - и подружка вышла гулять. Или появилась суровая мама и сказала: «Катя не выйдет, она наказана!»…

Сегодня на месте моего старого дома стоит большая девятиэтажка, берёзу срубили, овраг засыпали, а Амурский залив в том месте, где мы когда-то проводили все дни напролёт, зарос отвратительной морской травой – явный признак грязной воды.

Километр пешком до школы? Какая мелочь! Мы не замечали этой дороги, ведь столько по пути было интересного, особенно когда не спеша идёшь из школы домой: магазин «Семена» на самой сопке в девятиэтажке-«малосемейке» (семена там продавались редко, и за ними выстраивались дикие очереди дачников, чаще же просто скучала с книгой продавец); столовая общества слепых, где за 10 копеек (если они есть) можно было купить дивный коржик с маком или сахаром; большая шелковица перед чьим-то частным домом, с которой, если повезёт, можно было сорвать немного ягод. И наконец, магазин – небольшой гастроном на углу Чкалова и Байдукова (да, в том районе улицы носили имена знаменитых лётчиков – Белякова, Байдукова, Чкалова). Там было всего два отдела: бакалея и гастрономия (в бакалее стояли батареи трёхлитровых соков, повсюду была разложена дешёвая карамель и псевдошоколадные батончики «Шалунья», а в гастрономии прилавок занимали корытца с маргарином, причудливо украшенные маргариновыми же розами), но по дороге домой мы обязательно заглядывали туда: а вдруг привезли разливное соевое масло, сметану, творог или, например, шоколадные конфеты, или такой дефицит, как сыр или колбаса? Тогда один быстро занимал очередь «на всех», а остальные вихрем неслись по домам, успевая забежать и к родителям оставшегося в очереди. Через несколько минут родители подтягивались в магазин - вместе с детьми, чтобы купить побольше (кто ещё помнит слова «в одни руки»?).

Ближайшие развлечения – кинотеатры «Нептун», «Искра» и «Маяк». 10 копеек стоил самый дешёвый билет на утренний сеанс, хотя, конечно, куда как шикарнее было пойти на вечерний – с родителями, в парадной одежде… Больше всего, конечно, мы любили «Искру». Родители отпускали нас туда без боязни: вышел из троллейбуса, прошёл через подземный переход, никакого риска. Хотя и в «Нептуне» были свои прелести, например, после посещения кинотеатра можно было уговорить маму, папу или бабушку зайти в «Универсам», что на Русской, где на выходе стоял морозильный прилавок и продавали мороженое в пачках по 20 копеек: две вафли, между которыми отличный пломбир, и всё завёрнуто в белую с цветными разводами бумажку… Всю территорию от трассы до «Универсама» летом занимали дачники, торговавшие кто цветами, кто ягодами, кто картошкой – с ними мужественно боролась бравая милиция. А сам магазин «Универсам» помнится как вечно громкий, гулкий и очень большой. Позади этой громадины стоял киоск «Союзпечати», где в 1976 году мы с папой после похода в «Нептун» купили первые в моей жизни марки и самый настоящий кляссер. От «Универсама» – немножко в горку мимо парикмахерской, детского сада «Рябинка» и булочной (там продавали не только хлеб, булочки и иногда – пирожные, но и сок из стеклянных конусов, а иногда – мороженое на развес) к домам № 133-137 по проспекту 100 лет Владивостоку, потом – родная школа № 48, а там уже и до дома недалеко!

Вообще места, где в городе продают мороженое, были известны наперечёт: кинотеатр «Океан», где в кафе перед сеансом выстраивалась длиннющая очередь за заветной порцией в вазочке; цирк, где мороженое всегда было в продаже, а ещё – газировка и медовая вода; магазин на 19-м километре, куда дачники заворачивали по дороге в город; киоск на остановке «Геологов», на углу перед подъёмом к базару (сегодня на этом месте возвышается здание банка). Здесь мороженое продавали на развес – в бумажных или, если сильно повезёт, в вафельных стаканчиках. Самое большое детское счастье – 200 граммов сливочного лакомства в вафельном стаканчике. Если честно, 200 граммов, конечно, было многовато, но мороженое такое дело – лучше больше, чем меньше! Бабушка предпочитала водить меня в кинотеатр «Родина» - там часто шли детские фильмы, да и добраться было просто, главное, чтобы с «троечкой» повезло.

Всех малышей в обязательном порядке водили смотреть на красавицу ёлку на центральной площади. 22-этажного «Белого дома» там ещё и в помине не было, а возле ёлки стояли огромные красивые Дед Мороз и Снегурочка, которым я по полчаса, пока мама и папа не замёрзнут, вслух читала стихи.

Постепенно, пока мы росли, рос и менялся район Второй Речки – фабрики «Заря». Появились широкие дороги, построили школу поближе к нашим домам - № 58, и всех «зарёвских» дружно перевели туда. Рядом вовсю рос микрорайон улицы Чкалова – появились 12- и 9-этажки, куда переселяли людей из частных домиков на Клубной, Борисенко… Детей стало больше, вот и построили школу.

Построили здание «Универбыта», а перед ним сделали сквер с фонтаном, который в связи с вечной владивостокской водяной бедностью работал крайне редко (беда с фонтанами, вероятно, вещь заразная – они ведь и по сию пору во Владивостоке толком не работают). Чуть дальше, на углу Русской и проспекта 100 лет Владивостоку, стояла большая карта Советского района, а недалеко рос едва ли не единственный в городе каштан. На зиму его укутывали, утепляли. Правда, мне так и не припоминается, чтобы он цвёл – наверное, для нежного дерева наш муссонный климат был слишком тяжёлым.

Потом мы переехали в район «1000 мелочей» (кстати, этот магазин ещё при открытии окрестили «мелочи по тысяче», ибо всевозможные потребные в хозяйстве мелочи были дефицитом), где ещё не было школы № 40 – на её месте была аллея и главное - качели, висевшие на высоком крепком дубе. Не было и широкой дороги – была узкая двухполосная, по которой довольно редко ходили сначала «маршрутки»-«Волги» (стоимость проезда 15 копеек), а затем автобус № 38. Но это уже совсем другая история…

Автор: Людмила ВЛАДИМИРОВА