Иван Дункай: Уважать и чужую культуру нужно…

Удэгейский художник Иван ДУНКАЙ пишет картины о ЧИНГИСХАНЕ, скучает по родному Красному Яру и никогда не делает героев работ похожими на своих знакомых.

«Вдруг подопьёт, скажет: чего ты меня нарисовал, давай бутылку!» - смеётся Иван Иванович. В уссурийском Доме художника проходит его выставка. В экспозиции как картины о родном селе, так и исторические полотна – о Золотой Орде.

- Я прочитал книги Станислава БАЛАБИНА «Золотая империя чжурчжэней» и «В пасти дракона». Хотел встретиться с автором, побеседовать о его произведениях, но всё как-то не получалось. Я ведь в Красном Яре жил - не ближний свет. А когда наконец появилась возможность приехать, писателя уже не стало.

После книг Балабина я стал активнее изучать историю Приморья. Мне очень много людей помогло: японские и корейские историки, наш институт этнографии. Передавали документы, одежду того времени. И потихонечку по этим источникам сделал очень много работ.

- И наверное, на вас оказал влияние кинематограф? В последнее время стало появляться множество фильмов, посвящённых личности Чингисхана. Например, «Монгол» Сергея БОДРОВА-старшего.

- Да, неплохая лента. Но я сейчас ещё посмотрел 30-серийный китайский фильм. У каждого, конечно, своё мнение, но мне больше понравилась китайская работа. Больше массовки, декорации на уровне, спецэффекты. Большинство документов, относящихся ко времени Чингисхана, хранится в архивах Поднебесной…

- Удэгейцы ведь считают себя потомками чжурчжэней, которые воевали с Чингисханом…

- Мы просто здесь живём и жили. Говорят, что деды наши из этих древних народов вышли: чжурчжэней, бохайцев. Наверное… Я вообще считаю, что мы выжили только потому, что монгольская конница не дошла туда, где мы сейчас живём. В дебри-то кто полезет?

- Сами-то к личности Чингисхана как относитесь?

- Я считаю, что это был очень волевой человек. Представьте, сколько у него было врагов. Его предавали все, даже родственники. И он всех прощал. Он всё пережил. А как полководец он, конечно, гениален: столько завоевать!

- Вас, смотрю, интересует и православная тематика? Икону пишете…

- Да, я в Лучегорске познакомился с батюшкой, он попросил написать для него икону.

А в жизни получилось так. Свою первую икону я написал, когда сын пошёл в армию. Там его заставили прыгать с парашютом. Как же так можно! Как мы с женой волновались! Он у меня удэгейский хохол (жена-то с Украины). Представляешь – прыгать с вертолёта! Я тогда написал Казанскую Богоматерь и отдал в церковь - пусть сына охраняет.

Но чтобы писать иконы, надо ведь, чтоб меня покрестили. Я и крестился. Надо и свою, и чужую религию уважать. А мать узнала и говорит: «Что ж ты нашу веру предал, как ты мог!». Еле уговорил: «Мама, у меня и жена православная, внука тебе родила».

Я написал икону для церкви в Лучегорске, а дочка (она тогда маленькая была) говорит: «Я тоже такую икону хочу». Пообещал ей. Теперь вот замуж выходит, и я пишу к свадьбе. В срочном порядке, можно сказать. Вознесение Христа.

- Удэгейцы, которые уезжают из родных мест, забывают свои традиции…

- Не знаю, как другие, а вот я сейчас живу здесь, но, если что-нибудь случится, я буду на родине, в Красном Яре, в могиле лежать. Как такое забудешь? Там наши родители, деды лежат, это святое.

- Кстати, о любви к родине. Вы один из самых известных удэгейцев. Не хотели бы вы, например, баллотироваться в Законодательное собрание Приморья как их представитель?

- Да что вы! Политика - это такая грязь… Я нормальный человек, оно мне надо, чтобы меня за углом материли?! Пошёл я как-то, извините за выражение, во власть – местную, правда, так на меня жалобы стали писать. Я ведь не такой человек, чтобы молчать, когда что-то не так. Нет, лучше я спокойно картины писать буду, больше пользы принесу.

Да и вообще сейчас у меня руки связаны. Я в психоневрологическом диспансере, где моя жена работает, веду изостудию для пациентов. Как нормальный трудяга хожу утром на работу, вечером – с работы.

- Сейчас влез в большие исторические работы, стало интересно. Одну картину, где чжурчжэни с монголами, три года писал. Представляете? Столько на картине людей, головы вот эти маленькие рисовать - это же ужас!

Сейчас картину пишу для международной выставки, в Пекин отправляю. Нужно вот эту закончить – это женьшенщик. И ещё вот этих двух шаманов - «Вызов духа огня» и «Лечение больного». Всё руки не доходят.

- У вас, знаю, брат шаман…

- Да, Василий, есть такое дело.

- Если следовать традиции, то шаманом может стать далеко не каждый, даже обладая знаниями...

- По-разному. К одному умение приходит во сне, к другому - через какие-то болезни. Вот приехал шаман из Бурятии, на реке Бикин собрал людей, посвятил их в шаманы. Вася, конечно, кое-какими способностями обладает, но тут нужно время. Он уже года четыре занимается, посмотрим, что лет через пять будет. Главное, если людям это помогает, это нормально.

- Насколько я знаю, настоящего потомственного шамана сейчас нет.

- Как сказать, у каждого в роду всё равно когда-то кто-то был. Мы ведь не знаем всех этих родословных. Моя жена тут генограмму сделала, оказалось, вся деревня – моя родня. Представляете? Вся деревня!

- А пьют много удэгейцы?

- Когда деньги есть - пьют, нет – не пьют. Вот и соболь сейчас перестали брать. Наверное, границу китайцам совсем перекрыли, так что у охотников наших заработка нет… Но сейчас мясо берут. Но вы представляете, сколько мяса набить надо!

Я, конечно, скучаю по дому, в мае в отпуск туда поеду. Тяжело там старость встречать, дрова дорогие, с голоду пропадёшь. Тут ещё можно как-то выкрутиться…

Автор: Александр Великанов