Три товарища. Поет морзянка за кормой веселым дискантом

Пусть рушится привычный мир, пусть меняются общественные системы, обваливается и возрождается экономика - остается самое главное: отношения между людьми. Это может быть любовь, а может быть дружба, настоящая, мужская, которой не страшны годы и разлуки. Валентин Жаров, Анатолий Прилепко и Владимир Авдюшкин дружат более полувека! Кто-то скажет – невероятно, целая вечность. А для них эти годы пролетели незаметно.

Дипломы радиооператоров I класса во Владивостокской мореходной школе они получили ровно 55 лет назад. А поступили туда совсем юнцами - после окончания восьмилетки. Первые послевоенные годы были совсем не сахарными, мальчишки, потерявшие отцов, взрослели быстро, становясь для своих младших братьев и сестер непререкаемыми авторитетами, а для овдовевших матерей настоящими помощниками. И все же они оставались детьми, которым постоянно хотелось есть. Поэтому мореходка поразила прежде всего трехразовым питанием и традиционным морским компотом. Можно, конечно, с нынешних позиций посчитать это мелочью, но, как известно, голод - не тетка.

Начало 50-х - время романтиков. А уж в морском Владивостоке тем более. Морское братство, морские традиции, правило «Сам погибай, а товарища выручай» были для пацанов совсем не игрой, не пустыми словами. Вся жизнь города в то время вращалась вокруг главного предприятия - морского пароходства. Даже в 60-е годы в ДВМП возраст 70 процентов его работников едва достигал 26 лет. Работать там было престижно, да и заботилось пароходство о своих людях по полной программе - юных специалистов сразу ставили в очередь на квартиры, лучшим давали ордена, к пенсиям была положена надбавка, всегда были открыты двери клуба моряков.

Приметили они друг друга еще на приемных экзаменах, когда из 125 абитуриентов только 25 смогли сдать английский язык и оказались в числе счастливчиков. С тех пор были всегда вместе - в кубрике, в классах, даже «на картошке», где распевали песни военных лет «Синий платочек», «Соловьи»… Все в то время были опалены войной. И никто не подозревал, что в свободное время можно баловаться наркотиками или беспричинно затевать драки. Но уж если кого-то из морского братства обижали, все становились за него горой. Теперь говорят: «Нас этому преподаватели учили, а они были настоящими моряками».

Дружеские отношения требуют общения, а они после мореходки «разбежались» не только по разным судам, но и в разные точки земного шара. Где только не побывали! Америка, Африка, Австралия…

В те годы, когда нас от всего мира отделял «железный занавес», морякам за рубежом приходилось ходить тройками. В гости тоже. Но все верили, что так и должно быть, поэтому группами посещали дома русских эмигрантов, тех, кто не решился вернуться на родину после концлагеря. Встречали их с распростертыми объятиями, угощали, расспрашивали. Возможно, сейчас это покажется невероятным, но молодежь не завидовала чужой обеспеченной жизни, они даже сочувствовали «невозвращенцам». С гордостью за свою страну смотрели на длинные очереди машин, выстраивавшихся у подошедшего к причалу судна. Рассказывают, что были люди, приходившие специально полакомиться русским борщом.

Друзья не виделись подолгу, но ведь были радистами. Потому общались часто - ключ выстукивал код, который им был понятен: «Ты где?», «Куда идете?», «Как семья?». Конечно, беседы были не слишком долгими. Как, например, рассказать о встрече с папуасами, у которых не было ничего, кроме набедренных повязок? При этом русским морякам не только не рекомендовали углубляться в лес, где их могут съесть, но и не советовали давать аборигенам деньги - мол, тогда они захотят что-то купить, а без денег и так счастливы. Это сейчас, вспоминая те рейсы, старые радисты проводят параллели между своей нынешней жизнью и существованием папуасов. Говорят: «Наверное, нам тоже специально столь мизерную пенсию определили, чтобы желаний никаких не возникало. Кому-то выгодно пенсионеров в черном теле держать».

Годы бежали, а три товарища постоянно помнили друг о друге, всегда готовы были прийти на помощь. И уж как радовались редким встречам! Когда Анатолий Прилепко стал работать на берегу на контрольной станции, с удовольствием бежали к нему с отчетами - нарушений нет. Сейчас они сравнивают Анатолия Никитовича с гаишником на дороге - строг был даже по отношению к друзьям.

Их давно называют по имени-отчеству - Валентин Михайлович, Владимир Романович, Анатолий Никитович. Однако в душе они остаются такими же озорными мальчишками, какими более полувека назад сфотографировались на память. Наверное, поэтому не так давно сделали новый снимок - постаревшие, но вновь в тельняшках и фуражках с «крабами». Только теперь, собираясь семьями у кого-нибудь на даче, они много говорят о жизни, размышляют о том, к чему пришла страна.

Больше всего им жаль, что знаменитое Дальневосточное пароходство давно уже не самое престижное место работы в морском городе.

Они часто с грустью смотрят на морвокзал, к причалам которого когда-то швартовались многочисленные пассажирские суда. Теперь лишь с иностранных лайнеров сходят время от времени ухоженные старики, чтобы полюбоваться городом «на краю земли». Говорят: «Морской вокзал скоро превратится в один большой бутик. В порты нашего побережья никто уже не может отправиться на судне. Как в таких условиях воспитать любовь к морской профессии?». И вправду: морской вокзал есть, а пассажиров нет. Нонсенс.

Друзья называют себя оптимистами, однако нынешнюю жизнь сравнивают с ГУЛАГом: как тогда одни жили по эту сторону проволоки, другие - по ту, так и нынче богатые для себя даже ВИП-камеры в тюрьме оборудуют, а нищие пытаются копейки на месяц растянуть. Огорчают их и некоторые телепередачи, сетуют: «Иностранные футболисты с воодушевлением свой гимн поют, а наши только вяло рот открывают. Или слова не знают, или эти слова не соответствуют действительности, потому и не хочется их произносить». Старческое брюзжание? Возражают: «Просто много знающий оптимист становится пессимистом». К примеру, Владивосток с его грандиозными планами. Меняется, хорошеет. Мало кто уже помнит, что мореходка была раньше на месте нынешней детской городской больницы, а еще раньше здесь работала пуговичная фабрика. Изменилось все, и дальше будет меняться. Вот только кто преображает облик краевой столицы - гастарбайтеры? Так от них потом не избавишься, как и от китайцев. Которые вполне возможно скоро будут даже в нашей армии служить. Обидно все это. Порушили все молодежные организации. Кому они мешали? Что плохого было в той же пионерии? Пусть бы по-другому назвали, но сохранили единство детей.

Неужели все так плохо и в чем выход? Три товарища и здесь единодушны: «Много сейчас говорится о национальной идее, а она на поверхности - это благополучная семья. Будет счастлива ячейка общества - будет все хорошо и в государстве». Кстати, у них семьи вполне благополучные, у каждого по двое детей, есть внуки, кое-кто пошел по стопам отцов. Конечно, дети и внуки уже не получают специальности радиооператоров - мир изменился. «Когда мы учились, - делятся друзья, - даже мысли не возникало, что через сто лет после великого открытия Александра Попова наша специальность может стать ненужной». С появлением радиотелефонов, спутников, с техническим прогрессом отпала необходимость в обычной рации, в безупречном знании морзянки, о которой раньше песни сочиняли. А ведь эта романтическая профессия помогала даже семьи создавать. Старые друзья вспоминают: «Пономаревы, Поповы, Смирновы… Девушки работали в радиоцентре на берегу, парни - в море. Так и знакомились, сначала заочно».

Романтика моря, романтика профессии, общие воспоминания. Пролетели годы, но сдаваться не хочется, да и пенсия не позволяет сложа руки сидеть. Потому наши славные моряки, десятилетия отдавшие пароходству, теперь работают кто охранником на автостоянке, кто помощником по хозяйству в аптеке. Иногда брюзжат, видя иностранных пенсионеров, путешествующих на белоснежном лайнере. Но при этом говорят: «Нам в жизни повезло, потому что через годы мы пронесли настоящую морскую дружбу».

Автор: Галина Кушнарева Михайловна