Михаил Венюков: Мы преступно мало обращаем внимания на далекую нашу окраину…

…Лет двадцать пять тому назад, роясь в каталоге дореволюционных изданий библиотеки Центрального государственного исторического архива (ЦГИА), что находился в здании Синода в Ленинграде (сейчас он разорен по воле недальновидных чиновников), я с удивлением обнаружил, что многие книги той поры, имея гриф секретности, не были доступны рядовому читателю. Это касалось трудов тех, кто стоял у истоков научного освоения дальневосточных рубежей России XIX века.

Хорошо помню карты дальневосточных районов, «обрезанные» у границ. Но даже то, что было «льзя» – куцее, «идеологически выдержанное» и урезанное цензурой – являло интереснейший пласт как основу для дальнейших поисков. Сегодня мы знаем больше, а потому можем более объективно оценить деяния тех, кто приумножал славу России и ее далеких окраин.

В святцах первопроходцев – исследователей Дальнего Востока немало значимых имен: Невельской, Кропоткин, Пржевальский… В плеяде знаковых для Дальнего Востока России в целом и для Приморья в частности имен не затерялась фигура Михаила Ивановича Венюкова – ученого-исследователя удивительной судьбы.

Его многогранный талант проявился в ценнейших трудах по географии и картографии, истории и этнографии, статистике и военной политике, не утративших своей значимости и поныне. Особенно ценен и актуален сегодня его вклад в сфере разработки политической географии всего западного побережья Тихого океана. Уже в те годы он страстно веровал в то, что Россия освоит и сделает прочными эти берега.

…Дворянский род Венюковых известен с 1597 г. и начинается с Богдана Ермолина, сына Венюкова, жалованного поместьем. Венюковы - нетитулованный российский дворянский род, герб которого находится в «Общем гербовнике дворянских родов Российской империи». Дворяне Венюковы уже в 1700-1762 гг. владели имениями в Центрально-Черноземном регионе - среде истинно русского обитания. Даже фамилия восходит к русскому имени Ваня (форма имени Иван - Иоанн - милость божия). Ванюков, Венюков, Ванюшкин - тот же Иванов, на которых, говоря словами одного из героев романа Симонова «Солдатами не рождаются», «вся Россия держится»… Державность рода Венюковых вполне очевидна в именном гербе, где во главе щита и на самом щите доминируют военные атрибуты: рыцарские доспехи, сабли, боевые топоры, луки со стрелами и мушкет. Возможно, что все это и определило его выбор - он стал военным.

Михаил Иванович Венюков родился 6 июля 1832 г. в российской глубинке - селе Никитинском Пронского уезда Рязанской губернии. Его отец - участник Отечественной войны 1812 г., дошел до Парижа, где дважды был ранен. Ко времени рождения Венюкова-младшего большая семья практически обнищала. «Призрак нищеты был повивальной бабкой молодого поколения Венюковых», - впоминал он позже. Как «лишний рот», Михаил был «сплавлен» на воспитание к бабушке - мелкой помещице, жившей натуральным хозяйством. В пять лет она научила его читать. «И чего я только не читал в эту первую пору возникшей умственной жадности… Я узнал, что есть на свете Лондон, Париж и Кронштадт…», - вспоминал он позже.

В 13 лет для получения военного образования Венюкова-младшего определили в кадетский корпус, т.н. «дворянский полк» (Константиновское артиллерийское училище) - по его словам, «закрытую фабрику для выделки детей по правительственному шаблону». Ни муштра, ни розги не убили живой души Михаила. После выпуска из кадетского корпуса (1850 г.) артиллерийский прапорщик Михаил Венюков не ушел от реалий российской действительности. Служба на батарее («с мордобоем и розгами») не помешала ему заниматься самообразованием. Огромное влияние на молодого офицера оказали запретные в России книги Герцена, которые он переписывал от корки до корки (личная встреча с ним состоялась в 1867 г.). Тогда он твердо решил «во что бы то ни стало вырваться на свежий воздух, в ширь науки и гуманной общечеловеческой деятельности». Ему повезло, он начал работать репетитором физики в «своем» кадетском корпусе (1853 г.), одновременно посещая вольнослушателем лекции по естествознанию в университете. А год спустя поступает в Академию генерального штаба, которую окончил в 1856 г.

Вхождение «в святцы» первопроходцев Дальневосточного региона поручик Венюков начал в мае 1857 г. в Иркутске, куда прибыл в качестве адъютанта штаба войск Восточной Сибири. И вновь везение. Выдающийся деятель, «собиратель дальневосточных земель» под крыло России, генерал-губернатор Н. Н. Муравьев (тогда еще не Амурский) предложил ему ехать вместе с ним на Амур. «Лучшего поощрения к работе нельзя было бы сделать», - записал в дневнике молодой офицер.

В то время «амурский вопрос» на дальневосточных российских рубежах стоял чрезвычайно остро. Крымская война, развязавшая руки ряду западных держав, позволила им начать боевые действия на Дальнем Востоке с целью оттеснить Россию от берегов Тихого океана. Героическая оборона Петропавловска сорвала их планы, но задача укрепления обороны края оставалась актуальнейшей. Для этой цели сам губернатор лично осматривал новые земли, снаряжал и напутствовал переселенцев «по амурскому сплаву» на их освоение.

19 июня 1857 г. М. И. Венюков впервые увидел Амур, где стал не только свидетелем, но и участником значимых для Отечества исторических событий. Все, что он повидал, ощутил душой и сердцем, добротно и понятно изложено в «Воспоминаниях о заселении Амура в 1857-1858 годах». Еще до этого Н. Н. Муравьев постоянно «теребил» правительство о скорейшем решении «амурского вопроса». Но чиновники не особо стремились «рвать когти» на этом поприще. И лишь император Николай в самом начале «славных дел» требовал, чтобы «на Амуре порохом не пахло». Мирный фактор освоения новых земель особо отмечен автором «Воспоминаний»: «Это не были нашествия русских войск с целью кого-либо разгромить или покорить оружием… Присоединение его (Амура. - В. М.) не стоило России ни капли крови, ни единого выпущенного патрона. Войска брались на всякий случай…, а главное - как рабочая сила для водворения русских оседлостей». Всего за этот период на Амуре возникло 15 новых русских селений.

«Амурское дело» стало хорошей школой для молодого исследователя. Помимо впечатлений он получил прочные навыки полевых работ, составил описание края, дал планы ряда населенных пунктов и главное, - стал смотреть на вещи и явления с государственных позиций в интересах России. В декабре 1857 г. все обработанные материалы Венюков доставил графу Муравьеву-Амурскому в Петербург. К этому времени и до столицы дошли известия об открытии у берегов Приморья двух бухт - св. Ольги и св. Владимира. Нюхом оценив важность открытий, генерал-губернатор понимал, что необходимо срочно разведать к ним сухопутный маршрут. Венюков подоспел вовремя. Именно ему он предложил значимую для освоения края работу по изучению почти неизвестной реки Уссури. Это был первый труд во имя науки, о котором когда-то мечтал Михаил Иванович, и самое первое его знакомство с территорией будущего Приморского края.

Имя молодого ученого было уже на слуху даже в Петербурге. Но вряд ли он ожидал, что сам Г. И. Невельской - прославленный адмирал, крупнейший знаток Дальнего Востока придет к нему в гости, проехав почти всю столицу. «Он лично навестил меня в скромной моей квартире в одной из отдаленных частей Петербурга, - вспоминал визави адмирала, - пригласил к себе, в течение нескольких вечеров беседовал со мной о Нижне-Амурском и Уссурийском краях… Опасаясь, как бы я из чего-либо сообщенного не забыл, он начертил на особом листе эскиз страны между Уссури и Японским морем и тут же написал на полях пояснительный текст. Более честного человека мне не случалось встречать». После этих бесед адмирал Невельской стал своеобразным крестником молодого исследователя. От него он перенял действенное отношение к науке и, выделяя главное, направлял усилия на решение наиболее актуальных задач. Уместно вспомнить, что позже сам Венюков передавал эту традицию Пржевальскому - корифею отечественной географии, как и он, начинавшему свою научную биографию на Дальнем Востоке.

Окрыленный поддержкой адмирала, Венюков занялся организацией новой экспедиции, прежде всего основательно проштудировав материалы Лаперуза и Броутона, побывавших у берегов Приморья еще в XVIII веке. Закончив все дела в столице, он вновь прибывает в молодые и кипящие российские земли. Хлопотной весной 1858 г., незадолго до намеченной экспедиции, ему вместе с генерал-губернатором довелось официально закладывать Усть-Зейский пост, ставший вскоре станицей, где он непосредственно руководил строительством первых домов и укреплений. Ему не пришлось быть очевидцем подписания исторического Айгунского договора, облекшего в законную форму владения России на всем левобережье Амура, так как, прибыв в устье Зеи 23 мая вместе с генерал-губернатором, расстался с ним уже 25 мая в связи с отбытием последнего в Айгунь. А 28 мая договор был подписан. Этот факт был зафиксирован позже, ибо сам автор «Воспоминаний» в день подписания договора вместе с капитаном Дьяченко и солдатами 13-го линейного батальона «вбивал первый колышек» Усть-Уссурийского поста (ныне - Хабаровск). Зато он участвовал в не менее важном событии всего за четыре дня до подписания этого договора. 24 мая 1858 г. в станице на Зее «устроили мачту, подняли на нее огромный флаг…, отслушали молебен, и Усть-Зейская станица произведена была в город Благовещенск». А на месте губернаторской палатки поставили памятник. Вот так спокойно, плотно, без суеты работали наши предки.

Так же просто, но с истинно русским характером «кончилась вся поэзия амурского дела»; поручик Венюков получил орден св. Анны, хотя генерал-губернатор, уже Муравьев-Амурский, ходатайствовал о награждении его орденом св. Владимира. Это свершилось уже при императоре Александре II, с которым у Михаила Ивановича позже сложились «особые» отношения.

Утром 13 июня 1858 года из станицы Козакевичево экспедиция в составе 16 человек вышла в дальний путь. Предстояло по бездорожью с суши не только обозреть пространство в сотни верст по нехоженой тайге и найти перевалы к морю через мощные хребты Сихотэ-Алиня, но и, осмыслив путь, составить его точную карту. Сам Венюков считал, что для географа или этнографа исследование надо «раскрывать не по книгам, не в кабинете, а путешествием, осматривая лично все, заслуживающее внимания». Весь труд съемки и других сложностей обозрения он вынес на своих плечах, ибо двое прикомандированных к нему топографов не прибыли в срок. Впоследствии ученый скупой строкой как бы обронил: «Не желая, чтоб составленная мною карта оставляла в недоумении тех, которые бы стали руководствоваться ею, я не позволил себе определять расстояние на глаз, а прошел все пространство от Уссурийского поста до устья Лифулэ (Тадуши - Зеркальная. - В. М.) пешком, ведя счет шагам». И не зря - позже частью маршрута прошли Максимович, Пржевальский и Арсеньев. Первый нашел маршрут Венюкова «составленным чрезвычайно добросовестно».

В конце июня Венюков с товарищами ступил на земли нынешнего Пожарского района. Уже в первые дни он воочию убедился в капризности приморской погоды. За две недели пути без дождей был только один день. Влагой пропиталась вся одежда, «цвели» отсыревшие сухари, портились другие продукты. К этому остается добавить непроходимость Уссурийской тайги, способствующей тяжести и монотонности пути. Нет нужды описывать его путь «встречь солнцу». Все прекрасно изложено в отчете «Обозрение реки Уссури и земель к востоку от нее до моря». В нем детально обрисованы особенности географии вновь открытого края, быт коренного населения и своеобразие местностей. Отмеченные им притоки Уссури: Иман (Б.Уссурка - Дальнереческий р-н), Сунгача (Камышовка - Спасский р-н), Улахе (Уссури - Чугуевский р-н) - Фудзин и Тадуши (Павловка и Зеркальная - Кавалеровский р-н) - на страницах «Обозрения...» имеют свой «норов» и своеобычную красоту. В пути ему пришлось преодолеть трудный перевал, увенчанный ныне памятным знаком и носящий его имя (перевал Венюкова - Кавалеровский р-н). Наконец 30 июля 1858 г. маленький отряд вышел к морю. «Я, - отмечено в дневнике, - вышел на берегу Японского моря не около Владимирской гавани, а несколько восточнее и севернее (район бухты Зеркальная - В. М.)… В знак нашего пребывания в тех местах поставлен крест с надписью, что мы были там».

Внезапная болезнь Венюкова и возникшие проблемы с проводником не позволили пройти последние 35 верст до Владимирской гавани. «Взяв на себя ответственность за несовершенный успех дела, - пишет автор «Обозрения...», - … с глубоким сожалением повернули мы на прежнюю дорогу».

В сентябре, работая над отчетом экспедиции, Михаил Венюков твердо решил покинуть ставшие родными (пока «не прочными») дальневосточные берега. Причины тому были основательны. В штабе генерал-губернатора, искренне благоволившего способному офицеру, у Венюкова нашелся недоброжелатель - непосредственный начальник. К. Будогоский, называя его «выскочкой», всеми силами старался навредить нежданному сопернику по карьере. Распри, мелочные склоки и настоящая вражда (как это знакомо нам сейчас!) в среде офицеров были не редкостью. Венюков не ввязывался в штабные дрязги, но иногда, как отмечено в дневнике, «едва сдерживался…».

Уже в Иркутске, сдав отчет губернатору (тот был «весьма доволен им»), он отправился к нему на прием и 8 декабря 1858 г. прямо высказал ему, что «интриг против себя… терпеть не намерен». Тот, сам испытавший сполна все «козни двора», противиться не стал… 15 января 1859 г. Венюков покинул Восточную Сибирь. Но в столице, с места - в карьер (7.03.1859), по высочайшему повелению был назначен начальником экспедиции на реку Чу (Туркестан). Затем была служба на Кавказе и в Польше. И везде, где бы он ни служил, в глаза бросался низкий моральный уровень чиновничества, взяточничество, расхищение государственных земель, финансовые манипуляции.

«Мне пришлось посетить большую часть окраин нашего государства, - вспоминал он, - от Балтийского моря до Кавказа, Небесных гор (Тянь-Шань. - В. М.) и Восточного океана». Все это вылилось в энциклопедические и аналитически острые труды - «Опыт военного обозрения русских границ в Азии», «Путешествия по окраинам Русской Азии» и т.п. В 1869-70 гг. он вновь на Дальнем Востоке, на этот раз - в Китае и Японии. И здесь он проявил себя как трезвый аналитик, географ, этнограф и военный стратег. «Очерки Китая», «Очерк старых и новых договоров России с Китаем», «Очерки Японии», «Обозрение японского архипелага» и многое другое из газет и журналов очень интересно, занимательно, а главное - читабельно для любого желающего. А его раннее «Обозрение реки Уссури…», названное Семеновым-Тянь-Шанским «интереснейшим» и «талантливым», встает в один ряд с трудами Пржевальского и Арсеньева. Недаром имя Венюкова значится в биографическом словаре «Русские писатели. 1800-1917», изданном в 1980-1990 гг.

Михаил Иванович никогда не стремился к чинам и званиям, называя это «суетностью». Тем не менее дослужился до звания генерал-майора и был востребован не только в военных кругах (лекции в Академии Генштаба), но и в гражданских (Русское географическое общество). Благодаря своим трудам он стал известен в научном мире многих зарубежных стран, но в родном Отечестве чувствовал себя неуютно. Острые и смелые выступления снискали ему славу неблагонадежного. В невыносимых условиях душевного разлада он принимает решение уехать из России. В 1877 г. Венюков вышел в отставку. Ему полагалась пенсия, но он от нее отказался с такой мотивировкой: «Считаю ...обременением казны, когда пенсия дается человеку, не искалеченному на службе и способному трудиться...». Тогда же он уезжает в Париж, расставаясь с Родиной навсегда и очень болезненно переживая разрыв. 20 сентября 1877 г. он пишет императору Александру II довольно резкое письмо-обращение, неслыханно смелое по тому времени, где беспощадно критикует бюрократические порядки, обличает злоупотребление властью, корыстолюбие и беспринципность многих представителей знати, включая членов царской фамилии. Ничего не скрывая, он изложил царю всю правду о мотивах своей отставки и намеренно подписался даже не «верноподданным», как требовал этикет, а просто «М. Венюков». В письме он отмечает: «Можно лишить меня полученных в течение 26 лет отличий, можно вычеркнуть мое имя из списка русских граждан; но нет силы, которая бы могла исключить меня из числа преданных сынов земли русской».

В Париже он пополнил сравнительно невеликие ряды русских ученых-эмигрантов. Среди них звезды первой величины: географ Чихачев, востоковед Ханыков, химик Лугинин, биолог Мечников, физиолог Цион. Не затерявшись в столь представительных рядах, Венюков продолжает путешествовать (Индокитай, Северная Африка, Америка) и публиковать новые труды. В них, как и прежде, болеет за русский Дальний Восток. «Нам нужен прочный берег, - писал он в «Русском вестнике» в 1880 г., - на котором бы Россия сошлась с другим цивилизованным народом».

…Нищего, больного и одинокого его подобрали на улице Парижа 16 июля 1901 года, где он и закончил свои земные дни в одной из больниц. А на родине даже годы спустя стойкое отношение к эмигрантам как отщепенцам русской культуры, царившее в советской историографии, поставило гриф секретности не только на его научные труды, но и на труды других ученых.

Несмотря на прошедшие годы, труды Венюкова как никогда актуальны сегодня для всей России. Главным в них стал почти гамлетовский вопрос: быть или не быть нашему тихоокеанскому берегу прочным? В современном научном сообществе исследователя часто называют одним из «отцов» евразийства и геополитики. Он справедливо считал, что присоединение Приамурского края - наиболее замечательное событие XIX века, позволившее мирным путем выйти к открытому морю, где Россия сможет развить свои морские силы и приобрести мировое влияние. Он полагал, что только добровольное переселение на Дальний Восток, только крепкие крестьянские хозяйства могут создать базу для процветания региона. И здесь же: «Мы преступно мало обращаем внимания на эту далекую нашу окраину». Как не вспомнить совсем недавнее и нынешнее положение края: развалившаяся промышленность, жалкое прозябание военного и гражданского флота, разоренные колхозы и совхозы, заросшие бурьяном поля, обнищавшее и спившееся крестьянство плюс демографические проблемы. Продолжить?..

Здесь же, уже на уровне глобальных мировых проблем, Венюков обратил свое видение на управленческую организацию внутрироссийского пространства. Сочетание военно-географического подхода с демографией и политической этнографией (термин Венюкова. - В. М.) позволили ему выйти на иной уровень оценки значения азиатских окраин. Наверное, это и есть державность, оправданная не только родовой фамилией и гербом, но и всей жизнью. Все то, что составляет незыблемую основу прочности наших тихоокеанских берегов.

Он теоретически выстроил ряд аспектов во взаимоотношениях России и Китая, определив их историческую роль в мире; он же призывал поддерживать дружественные отношения с Японией.

Еще задолго до смерти Михаил Иванович составил завещание. Читаем: «Библиотеку мою, состоящую из 1200 книг научного содержания, преимущественно географических, естественно-исторических и общелитературных, а также собрание карт и атласов жертвую в пользу находящегося на Амуре, при устье Уссури, селения Хабаровска…». К чести хабаровчан, эти книги живы и являются подлинной жемчужиной книжного собрания Хабаровской государственной научной библиотеки.

Отметим, что Венюков не был в числе основателей Владивостока и не видел молодой город. Но из Парижа шли его письма Ф. Буссе - отцу-основателю Общества изучения Амурского края (ОИАК). Поэтому горожанам на страницах газеты «Владивосток» (май 1887 г.) приятно было читать: «На пароходе «Париж» прибыли три больших ящика книг, всего 205 названий в 407 томов и 47 карт, пожертвованных генералом Венюковым Обществу изучения Амурского края». Книги поместили в особом шкафу с надписью: «Библиотека М. И. Венюкова». В ответном письме Буссе Михаил Иванович писал: «Вы сделали слишком большую честь моим бывшим книгам…, но в каком бы месте они ни помещались, лишь бы приносили пользу».

Еще в завещании указано: «Обществу станицы Венюковой на реке Уссури (Хабаровский край. - В. М.) завещаю также десять тысяч рублей или, точнее, пятьсот рублей (2000 франков) золотом годового дохода, что и селу Никитинскому».

Недавно на сайте «Приамурских ведомостей» (Хабаровск) нашел любопытную заметку о постановке вопроса по возвращению останков М. И. Венюкова на родину. «К 150-летию Хабаровска и 150-летию «Амурского дела» было бы весьма своевременно с позиций историзма вернуть Венюкова на русский Дальний Восток», - считает местный краевед В. Попов. И конечно же в Хабаровск.

Правда, автор заметки ошибается, называя Париж местом последнего приюта прославленного ученого. Его прах в Ницце и пока никому не мешает…

А идея неплоха: на дальневосточной земле соединить судьбы двух людей - графа Муравьева-Амурского (его прах находится во Владивостоке) и генерал-майора Венюкова (Хабаровск) - тех, кто всей своей жизнью способствовал тому, чтобы перворассветные тихоокеанские берега России были прочными…

Автор: Валерий МАРКОВ