Она защищала «Белый дом»… Одна бессонная ночь в году. И тысяча августовских воспоминаний

Уже 16 лет ночь с 19 на 20 августа у Любови Сермягиной бессонная. В эту памятную дату к ней приходят воспоминания о горящих автобусах и танках, разгоняющих толпу стволами. Однажды хмурый августовский день закончился самым памятным событием ее жизни…

~~Справка «В»
Августовским путчем называют события 19-21 августа 1991 года, когда консервативное крыло руководства СССР и КПСС осуществило попытку совершить государственный переворот и вернуть власть партийной номенклатуре.

При этом было сделано заявление, что Михаил Горбачев не может управлять страной по состоянию здоровья. Мятеж возглавил Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). Во время путча в Москву были введены войска, запрещались деятельность оппозиции КПСС и выпуск демократической прессы. Сопротивление ГКЧП оказало руководство Российской Федерации во главе с президентом РСФСР Борисом Ельциным, который опирался на поддержку россиян, в первую очередь граждан Москвы.

В столкновениях погибло три человека. Путч закончился провалом. Он привел к ускорению распада СССР и полному падению коммунистического режима.~~

В Москву перед августовским путчем Любовь Иосифовна приехала с дочерьми - старшая, Настя, поступала в цирковое училище, хотела стать воздушной гимнасткой.

Остановились они у родственницы.

Утром 19-го включили телевизор. Сначала ГКЧП вещал о преобразованиях в России, о подъеме пенсий и зарплат, потом началось «Лебединое озеро». Остальные каналы показывали «пустоту».

- Тетя, кажется, телевизор сломался…

Не работало и радио. Перед отъездом хотелось прогуляться по Москве, развеяться (Настя к тому времени поступила). Пошли на Манежную площадь. Купили мороженого, остановились. Какой-то мужчина в рупор говорил о войне 1812 года, о Гитлере…

- Мы должны отстоять избранное народом правительство, - вещал он.

Люди стали собираться вокруг оратора. К нему то и дело подбегали курьеры с листочками, в которые записывались новости, случайно услышанные из иностранных приемников. Он зачитывал, что радио и телевидение перестали работать, закрыты редакции газет, что неподалеку от Ялты, в Форосе, захватили семью Горбачевых. Потом пошли сообщения из разных городов России о том, что народ поддерживает президента. После каждого граждане ликовали. Когда дело дошло до Владивостока, Настя крикнула: «Ура!». На нее обернулись.

- А мы из Владивостока, - гордо сказала она.

Народ продолжали информировать о судьбе Горбачева. Причем информация была самая противоречивая: то говорили, что он убит, то оказывалось, что «отделался» арестом. Курьеры приносили пачки листовок, в которых всем жителям столицы, за исключением тех, кто участвует в жизнеобеспечении Москвы, предлагалось не выходить на работу - поддержать бессрочную забастовку.

- Хорошо, на работу не пойду, - сказал один мужчина в толпе.

- Не пойдешь… Уволят тебя, кто семью кормить будет? - ответил ему приятель.

Насте и Любови Иосифовне досталась пачка листовок, которые они начали распространять. Нельзя сказать, что они были ярыми сторонниками выбранного правительства, просто считали, что военные методы - пережиток прошлого, а значит, их задача - отстоять право на мир.

Распространять листовки было не трудно - их сразу же окружили люди, так что через пару минут им пришлось единственную листовку, что осталась в руках, зачитывать вслух немереное количество раз.

- Был информационный вакуум. Мы узнавали новости от оратора и друг от друга, - вспоминает Любовь Иосифовна.

Ни она, ни ее дочь, ни люди, столпившиеся на площади, не верили в серьезность положения, пока оратор не объявил:

- Танки идут.

Некоторые остались стоять в замешательстве, часть толпы хлынула в ту сторону, откуда приближались танки, чтобы не пустить их к «Белому дому». Они думали, что преградят им путь собой. Не тут-то было - танки шли «рывками», несмотря на то, что народ окружал их со всех сторон и пытался толкать назад. Люди отходили, но не отступали.

Живо перед глазами Любови Иосифовны встает картина: молодой парень садится перед танком. С каждым новым рывком он отскакивает назад и вверх, как лягушонок, так, чтобы танкист это видел. Такая страшная игра со смертью - пока парень сидит, водитель танка его не видит и есть надежда, что машина остановится.

- Дурачок, он тебя задавит, уходи! - кричит Любовь Иосифовна.

Парень отскакивает в сторону, а танки продолжают путь.

- Неужели в своих стрелять будете? - то и дело слышится в толпе.

Один из ребят накинул на смотровую щель куртку. Танк начал вращаться, чтобы ее скинуть, разгоняя дулом толпу. Любовь Иосифовна помнит, как невольно искала глазами дерево, за которое можно спрятаться в случае обстрела. Это позже она узнала, как была наивна...

В толпе раздался клич: «Все на защиту «Белого дома»!». Любовь Иосифовна и Настя переглянулись:

- Едем?

- Едем…

Защитники окружили «Белый дом» кольцом. К ночи площадь стала походить на слет туристов со всеми его атрибутами: палатками, кострами, даже гитарой, многие были в спортивных костюмах. Говорили тихо. Во-первых, чтобы услышать новости из того единственного радиоприемника, возле которого хороводом встали люди, во-вторых, чтобы услышать выстрелы.

- Потом мы их и слышали. Что-то постоянно трещало, только мы не могли понять, что это выстрелы, - говорит Любовь Иосифовна.

На одеяла высыпалась еда. Наши дамы подкинули для защитников «Белого дома» колбасы, хлеба и кефира. Сами они как защитников себя не воспринимали, тем более что Любовь Иосифовна была одета по-парадному - в белый жакет, шифоновое платье и туфли на шпильках. Так она все три дня и провела - подходящей экипировки не было. Разносчик принес молоко.

- Я такое не хочу, разве что с сахаром, - сказала Настя.

- С сахаром нельзя, может на глаза повлиять, если газовая атака будет, - ответил разносчик.

- Нас что, еще газами будут травить? - испугалась девушка.

- А если и будут, ты на всякий случай намочи платочек и положи в карман, - посоветовали ей.

Домой они вернулись под утро. Домочадцы уже стали беспокоиться.

Но на следующий день они все равно пошли к «Белому дому». Они знали - там происходит великое событие и им никак нельзя оказаться в стороне.

На площади Любовь Сермягина пыталась заговорить с солдатами, что стояли возле одного из административных зданий в шлемах и со щитами. Она надеялась достучаться до душ бойцов. Солдаты молчали. Тогда женщина пошла на хитрость - спросила, есть ли среди них кто-нибудь из Казани. Ей указали на одного солдата. Тогда Любовь Иосифовна подошла к нему и заговорила с ним по-татарски - сама она родом из Казани. Взгляд молодого человека потеплел. Они поговорили о жизни, о Родине, потом она спросила:

- А если прикажут, будешь стрелять?

Лицо его стало серьезным.

- Стрелять… У меня через месяц дембель, а меня сюда послали, - вмешался солдат, который стоял рядом и тоже понимал татарский.

В метро было много «дачников» - людей в спортивных костюмах с рюкзаками. Некоторые везли с собой бревна и другие предметы внушительных размеров. Все они ехали к «Белому дому».

- Баррикады строили из всего, что под руку попадало, - вспоминает Любовь Иосифовна, - из автобусов, бревен, перил, стали разбирать мостовую…

Когда выстраивались баррикады, подвозили бутылки с зажигательной смесью.

Удалось переманить на свою сторону пять танков. Народ встречал их с радостью. Молодые девушки забирались на танки, фотографировались в шлемах. Танкистов задарили едой и сигаретами.

- Хватит, - смеялся один из «капитулировавших», - вы мне дали столько сигарет, что, если я буду курить штуку в минуту, до дембеля хватит…

Неподалеку от «Белого дома» одна старушка бесплатно раздавала молоко, рядом на картонке карандашом была нацарапана надпись: «Пейте, дети, молоко, будете здоровы».

Не обошлось без жертв. Во время путча погибло три человека - Дмитрий Комаров, ветеран войны в Афганистане, Илья Кричевский, художник, и Владимир Усов, предприниматель. Первый юноша попал под танк. Он забрался на боевую машину, но не удержался, его прямо протащило гусеницами. Второго танк прижал к стене и раздавил, когда разворачивался. И на следующий день следы крови полностью стереть не удалось. Парень пытался вытащить товарища, который попал под гусеницы. Третий погиб от выстрела. Он забрался на танк, открыл люк, чтобы вызвать на разговор водителя. Тот, видно, решил: или он выстрелит первым, или выстрелят в него, и убил молодого человека.

Спустя несколько дней были похороны погибших. Гробы везли по дороге, переходить которую не разрешалось никому. Люди стояли под палящим солнцем, трижды приезжала «скорая помощь». Многие подходили к мусорным бакам, чтобы бросить туда партийный билет. Любовь Иосифовна его оставила.

- Я была не за новую власть и не за старую. Я была против кровопролития, - говорит она.

Только после этих событий она поняла, какой опасности подвергала свою жизнь и жизнь дочери. Тогда страха не было - вместо него жуткое, напряженное ожидание: вот-вот что-то произойдет. Страх пришел, когда она осознала, в гуще каких событий находилась. Сейчас об августовском путче напоминают лишь благодарность президента Бориса Ельцина, листовки, которые она зачитывала защитникам «Белого дома», и красные, для нее красные, даты календаря - 19-21 августа.

Автор: Анастасия Попова