Совет священника: надо было родить и отдать чужим людям. Как снять камень с души?

Не родись красивой, а родись счастливой. Эта народная мудрость веками выстрадана. Вот и Катя всем удалась - лицом, фигурой, белозубой улыбкой, только счастье женское ее почему-то избегает. Поначалу влюбленный до безумия муж после рождения второго ребенка резко изменился - надоел ему тихий семейный уют, раздражать стало абсолютно все. Осталась она одна, без поддержки, а ребятишки совсем маленькие: старшей - пять лет, младшему - несколько месяцев.

Счастье должно само найти

Как же она переживала! Каждую ночь прокручивала в мыслях годы совместной жизни. Вот они венчаются, убежденные, что это таинство скрепляет их любовь навеки. Вот ужинают на табуретке, потому что на мебель еще не заработали. Трудятся в нескольких местах, приходят домой совершенно выжатые и все равно долго не спят, наслаждаясь обществом друг друга.

Потом стало легче, тетя Екатерины, уйдя из жизни, оставила кое-какое наследство. Перед смертью она сказала: «Впервые вижу такую любовь. Пусть она не омрачается материальными трудностями». Тогда и решили ребенка родить, который должен был стать продолжением их счастья. А потом и второго захотели, чтобы доченька эгоисткой не росла, чтобы у нее подружка была. Как, почему вдруг изменился муж после рождения сына? Несколько бесконечных лет мучила она себя этим вопросом. Немного успокоившись, стала анализировать. Говорят, женщина, погруженная в домашние заботы, становится неинтересной мужу. Но ведь она почти сразу после рождения детей выходила на работу, благо на няню денег уже хватало. Всегда веселая, красиво одетая, Катя успевала и ужин приготовить, и с детьми погулять, да и приличную копейку в семейный бюджет добавлять. Не растолстела, тщательно следила за собой. Прошла любовь? А дети? Неужели и к ним любви не осталось? Потом поняла - бессмысленно эти вопросы задавать, никто на них ответа не даст. Надо смириться и продолжать жить одной.

Есть женщины, которые после развода стараются как можно быстрее найти замену супругу, отца своим ребятишкам. Катя решила по-другому - счастье само должно ее найти. А не найдет - значит так на роду написано. Подружки с ней не соглашались, говорили, что под лежащий камень вода не течет. Они тянули ее на курсы подводного плавания, где «всегда мужиков полно», на автокурсы, где «тоже неплохие экземпляры попадаются». А она отнекивалась - не потому, что была лентяйкой, а потому, что думала, возможен и на ее улице праздник. Только подталкивать и планировать его нельзя. Честно говоря, иногда появлялась мысль - погуляет муж и вернется, потому что такую любовь, какая была у них, забыть невозможно. Готова была простить. Летело в ожидании время, а потом она махнула рукой, убедив себя, что и одной жить хорошо, тем более с двумя замечательными детками.

Вот тут судьба ей Игоря и подкинула. Завертелось все вокруг, закружилось в бешеном ритме. «Неужели опять счастье, неужели кто-то там, наверху, смилостивился и простил все мои невольные прегрешения?». Нельзя сказать, что была она особо верующей, но и к воинствующим атеистам себя не причисляла. Недаром в свое время и на венчание согласилась, и детей крестила, и сама пару раз на исповедь ходила. Наверное, еще и поэтому мучила ее мысль о том, что Игорь женат - с таким мужчиной грех в отношения вступать. Только сердце рвалось к любви, тело требовало ласки, и потому моральные принципы отступали на второй план. Забыв обо всем, она была просто счастлива.

Когда поняла, что беременна, не сказала любимому ни слова, решила сама пережить ужас аборта. Для нее это был действительно ужас, не принадлежит она к тем женщинам, которые бесконечно от еще не рожденных детишек избавляются. Благо сама врач, купила необходимые таблетки, раз сто попросила прощения у только-только зародившейся жизни, молитвы, какие знала, прочитала… И все равно не оставляет ее чувство вины.

Таких грешниц видеть не приходилось

Новая церковь, появившаяся в городе, давно привлекала Катю своей красотой. Хотелось перешагнуть ее порог, зажечь свечку, выплеснуть всю накопившуюся боль.

В субботу, когда не только Владивосток, но и ее любимый отмечали дни рождения, она шла одна. Обидно? Конечно. Игорь празднует с семьей, дети с бабушкой и дедушкой на даче, подружки со своими поклонниками укатили к морю. В таких случаях принято говорить, что ноги сами привели ее к храму. На самом деле так оно и было.

Она слушала проповедь и понимала: каждое слово - о ней. Священник говорил, что к Богу приходят по-разному: одни испытывают страх перед божьим наказанием, другие хотят получить награду за свои благие поступки, третьи просто испытывают любовь к тому, кого они никогда не видели. Катя поняла, что именно любовь привела ее в церковь, что это чувство освещает всю ее жизнь. Она купила несколько свечей, спросила у женщины в темном одеянии, куда лучше их поставить, если хочешь выразить свою благодарность за то, что живешь, любишь своих детей и родителей, за то, что вновь появился мужчина, готовый носить тебя на руках. Женщина оказалась приветливой и улыбчивой, подвела Катю к нужному месту. Теперь хотелось только выговориться, до конца излить душу, признать свои ошибки, попросить у всех прощения. Тогда и воцарится мир в душе.

Она подошла к священнику: «Знаю, что к исповеди нужно готовиться. Я не постилась, не молилась, но что-то привело меня сегодня сюда. Можно просто с вами поговорить?». Господи, каким же страшным был этот разговор! А ведь она помнила слова Иоанна Кронштадтского из книги «Моя жизнь во Христе», который писал: «Священник как ангел Господа должен быть выше всех страстей и возмущений духа». Святой советовал говорить: «Это мое удовольствие - подробно исповедовать моих духовных детей, потому что добровольно исполняю свое важное дело». И добавлял: «Святые добрее, чем мы думаем, и скорее, чем мы думаем, приходят на помощь…». Но проходят дни, а она никак не может забыть ухмылку священника, его злость: «Столько нагрешила, что и за 20 лет покаяния не вымолишь. Разве только церковь тебя на поруки возьмет, а ты будешь исполнять все, что мы скажем». Точные его слова она сейчас не воспроизведет, но отчетливо помнит, как он стыдил ее, как говорил, что должна приходить и отчитываться о своих благих делах. Пробовала спорить, сказала, что связь с женатым мужчиной действительно считает греховной, потому и хочет исповедоваться, что не могла она ребенка оставить, что вынуждена была аборт сделать, что о благих делах не стоит вслух говорить. А вот следующие слова священника буквально отпечатались в мозгу. «Надо было родить и в роддоме оставить», - сказал он. «Как бы я потом жила с такой виной?» - ужаснулась Катя. «Это меньший грех, чем аборт», - ответил он. Вот почему, оказывается, так много нынче брошенных детей, это меньшим грехом считается. Униженная, обиженная, разочарованная, она ушла из нового красивого храма.

Прошло несколько дней. Екатерина не может успокоиться. «Да, - говорит она, - я во многом виновата. Но я приходила за помощью. Я хочу верить и в Высший суд, и в прощение на земле. Почему ко мне отнеслись так грубо? Ведь священник перед этим говорил, что вера - это не столько страх перед Богом, сколько любовь к нему. Мне кажется, что именно из-за такого отношения многие люди выбирают другие религии, уходят в секты. Он готов был выгнать меня из церкви. Но даже не это самое страшное, он предложил мне родить и отказаться от своего ребенка. Разве это по-христиански?».

Она не знает, как теперь поступить. Спросила у подруги: «Ты ведь тоже венчанная. После развода в церкви была, венчание просила аннулировать?». Та рассмеялась: «Когда нас венчали, священник пьяный был. Стану я теперь на это внимание обращать».

«Если в церковь за прощением приходят убийцы и воры и на исповеди получают отпущение своих грехов, то почему ко мне отнеслись так бесчеловечно? - недоумевает Катя. - Я тянулась к церкви, мне всегда хотелось искренне верить… В моей душе и сейчас, несмотря ни на что, осталась любовь к чему-то или кому-то, кого я никогда не видела, величие кого не могу полностью понять. Вот только посредники мне больше не нужны». Правда, говоря это, она вновь вспоминает Иоанна Кронштадтского, книгу которого теперь часто перечитывает, не надеясь уже найти ответы на мучающие ее вопросы в церкви. «Унывать… безрассудно, - пишет он, - ибо христианин при помощи благодати Божьей… может измениться к лучшему… Уныние - грех и дело дьявола».

Игумен ИННОКЕНТИЙ:

- Я бы сказал этой женщине те же слова - надо было родить и оставить.

- То есть сознательно спланировать несчастную жизнь, ведь ребенка могут не усыновить. Тогда он, брошенный и не знающий родительской любви, не сможет построить нормальную семью и, вполне возможно, в будущем бросит своих детей.

- По-моему, мы друг друга не понимаем. По-вашему, убить человека - это нормально? Я всегда говорю, что отдать ребенка государству меньший грех, чем убить только что зародившуюся жизнь. А там уж как Бог даст, я не утверждаю, что в детском доме он безусловно получит хорошее воспитание. Однако это уже совершенно другое, другая проблема. Ответ однозначен - заповедь Божья: «Не убий».

- Но если это уже произошло, что делать страдающей женщине?

- Если сможет, то обязательно родить ребенка. Если не получится, помогать воспитывать детей, оставшихся без родителей. Это самое правильное поведение - за покаянием должно последовать действие, которое облегчит ее душу.

Александр КУЗНЕЦОВ, сотрудник общества православных врачей:

- Не является открытием то, что Минздрав поощряет аборты, а многие врачи говорят: «Это наша работа». То, что называется «работой», на самом деле чистое убийство… Некоторые молодые мамы, решившись на аборт, не понимают, на что идут. Они приходят в больницу, и их, естественно, подталкивают к аборту… Убийство же - это тяжкий грех, за который придется расплачиваться всю жизнь. (Газета «Приморский Благовест», июнь 2007 г.)

P. S. Что аморальнее – аборт или оставление ребенка? Не увеличивает ли боязнь греха количество детских домов? Будут ли счастливы дети, когда узнают о предательстве биологических родителей? Газета «Владивосток» ждет ваших размышлений по этому поводу.

Автор: Галина Кушнарева Михайловна