У приморской коррупции давние корни. Губернатор и стражи порядка «повелись» на наркотики

Борьба с коррупцией обозначена в последнее время как одна из главнейших государственных задач. Здравомыслящие люди, однако, полагают, что явление это всегда было, есть и будет. А потому реальная цель – загнать его в некие разумные рамки, не позволяя стать угрозой для государства.

Что же касается самой коррупции как таковой, то она, похоже, является непременным атрибутом цивилизации. К примеру, здесь, в Приморье, она появилась едва ли не с появлением россиян на берегу Золотого Рога…

В июне 1865 года военный губернатор Приморской области, контр-адмирал Фуругельм направил титулярному советнику Вешнякову предписание: «Признавая необходимым управление гражданской частию во Владивостоке изъять из влияния чинов военного и морского ведомств, я предписываю Вашему благородию принять от начальника поста все дела, книги и пр., что касается до гражданской части, действовать на правах земского исправника Приморской области…».

В том году пост Владивосток получил статус порта, и потому губернатор решил ввести в нем гражданскую форму управления. Чин титулярного советника соответствовал чину сухопутного капитана или флотского лейтенанта. Но свежеиспеченный исправник не оправдал надежд его превосходительства. Уже через год, в октябре 1866-го, начальник Южных гаваней, капитан II ранга Шкот подал военному губернатору рапорт, в котором указывал, что исполняющий обязанности местного исправника чиновник Вешняков, «…пользуясь влиянием исправника, забирает в долг и местных солдат и солдаток, и поселок (женщин ссыльнокаторжных, присланных на поселение) и не платит». Вешнякова от должности отрешили. Но попался он, похоже, лишь потому, что был фактически единственным чиновником и весь, как говорится, на виду.

Весьма показательна ситуация, когда чиновник, управлявший всем Южно - Уссурийским краем и Владивостоком, был одновременно его полицмейстером, начальником Суйфунского округа, пограничным комиссаром, акцизным надзирателем и председателем комитета по устройству Владивостока. Он даже доклады подчиненных принимал в спальне в присутствии любовницы, красавицы каторжанки.

Наконец порт получил статус города и центра области. Во Владивостоке появились военный губернатор и областное правление, городская дума, городской голова и городское полицейское управление во главе с полицмейстером. Население города значительно выросло, к сожалению, в основном за счет переселенцев из Китая, которые принесли с собой тягу к опиекурению и азартным играм. Вот это и стало основным источником незаконного дохода полицейских. Центром наркопотребления и игорных притонов была «Миллионка», городской микрорайон в пределах улиц Семеновской, Корейской, Фонтанной и Алеутской, и ее домовладельцы быстро находили общий язык с городской полицией. Содержатели опиекурильных притонов ежемесячно выплачивали квартальным полицейским надзирателям на участках 1000 рублей. Так, полицмейстер полковник Лединг в рапорте на имя военного губернатора Приморской области справедливо указывал: «Я позволю себе доложить, что опиекурение влечет за собой обогащение тех лиц, которым поручается непосредственное преследование этих явлений. Для таких лиц, как околоточные и городовые, слишком большой соблазн - легкая возможность заработать лишний рубль или десятку, и в большинстве своем они остаются безнаказанными. За одно это, по подозрению, без фактических данных я считаю невозможным удалять со службы чинов полиции, так как уверен, что вновь принятые чины не избегут этого же соблазна».

Ведь не считать же полковнику «фактическими данными» публикуемые городской газетой из номера в номер в «Дневнике происшествий» сообщения, подобные этому: «Чинами 3-й части арестован за буйство в нетрезвом виде городовой, из содержащихся за счет китайского населения города, Ефим Горов. Городовой отправлен в кутузку для вытрезвления». На чьи деньги напился городовой Горов, любой горожанин мог отгадать с одного раза.

Но вскоре «жертвой соблазна» оказался сам полковник. Группа китайских подданных, живущих во Владивостоке, направила коменданту крепости, генерал-лейтенанту Ирману жалобу, в которой говорилось, что полицмейстер через китайцев «…собрал с нас четыре тысячи рублей на предмет разрешения нам иметь опиекурильни и банковки (игорные притоны), за которые не преследовать в течение полугода». Но налеты полиции на «Миллионку» продолжались, что и вызвало искреннее недовольство подателей жалобы. Как и положено, жалоба для проведения служебного расследования была передана полицмейстеру. В своем отчете полковник Лединг сообщил: «По проведенному расследованию оказалось, что не только низшие чины полиции занимались поборами среди многочисленных тайных опиекурилен, но и от имени моих ближайших помощников функционировала целая партия переводчиков - китайцев, которые занимались только тем, что собирали деньги, облагая притоны ежемесячной платой даже от моего имени».

Но главари местного наркобизнеса имели связи не только в полиции, но и в администрации. Как сообщал губернатору полицмейстер: «В числе уличенных в содержании банковок и опиекурилен лиц оказались несколько богатых и влиятельных китайцев, которые по воспоследовании распоряжения о высылке их за границу не замедлили пустить в ход все пружины, чтобы добиться отмены этого распоряжения… При этом оказалось, что у таких китайцев имеются многочисленные русские покровители, из коих некоторые занимают в обществе довольно видное положение».

Спрос на сырье рождал предложение, и потому в крае большая часть земель, арендованная у крестьян китайцами, стала засеваться опийным маком. Но когда яковлевский волостной староста по настоянию крестьян потребовал уничтожения этих посевов, то уездный исправник категорически этому воспротивился. А на следующий год маковые плантации стали больше чуть ли не вдвое.

Опиумный бизнес вышел на новый уровень. Военная контрразведка сообщила штабу Приамурского военного округа о том, что во Владивостоке полицмейстером города было выдано разрешение на устройство химического завода и получение сильнодействующих веществ, в том числе и опия. В числе совладельцев фиктивного предприятия, которое фактически существовало только на бумаге, были отставной жандармский генерал Семенов, городской полицмейстер Баранов, начальник сыскной полиции Мажников, уголовник Джафаров (он же Дуст или Кобыльский).

Опиум выписывался в большом количестве на несуществующий завод и сбывался здесь китайцам, а также отправлялся на пароходах Доброфлота «Полтава» и «Москва» с почтовыми чиновниками. С разрешения правительства Сибирский банк закупал за границей персидский опиум и поставлял химическому заводу по цене 22 рубля за фунт. Во Владивостоке его продавали по 110 рублей, в Шанхае - до 500 рублей за фунт. За год совладельцы несуществующего фармацевтического предприятия «заработали» 250 000 рублей.

Едва ли не случайно пристав Сабкевич задержал партию опиума, арестовал одного из наркоторговцев и проследил всю цепочку. Ретивого чиновника сразу же из полиции турнули, но материал расследования ушел в инстанции. Дело, естественно, закончилось ничем.

Наркобизнес вызвал коммерческий интерес и у приамурского генерал-губернатора, шталмейстера двора его императорского величества Гондатти. Его компаньонами стали Баринов - полицмейстер Хабаровска (тогда административного центра Хабаровского уезда Приморской области) и китаец Сун Дзо Дэ. Последний открыл в городе 50 опиекурилен, 25 банковок и многочисленные точки розничной продажи опиума. Чинам полиции было дано строжайшее указание деятельностью этих заведений не заниматься. Только от продажи опиума компаньоны получили за год свыше 300 000 рублей чистой прибыли. Когда в марте 1917 года бывшего шталмейстера арестовали, то во время обыска его служебного кабинета было обнаружено 24 килограмма курительного опиума. Материалы следствия были отправлены в Петроград, но там куда-то запропастились в революционной кутерьме...

Автор: Юрий ФИЛАТОВ