Не девчонка, а картинка с голосом щемящим

Свой второй сольный диск заслуженная артистка России, королева русского романса Любовь Исаева получила на руки буквально по дороге в Домодедово - перед вылетом во Владивосток. И здесь, на краю земли, в городе, куда «дорогая Любочка», как зовут ее поклонники, прилетает с концертами каждый год, и состоялась презентация диска...

- Кроме выпуска второго альбома? Дочка моя, Машенька, оканчивает 11-й класс, готовится в университет. Она избрала иную стезю - будет журналистом, собирается поступать в МГУ. И очень радует, что она уже начала печататься. Редакции двух газет поверили в нее, это же так важно... Газета «Футбол-хоккей» ее материал о хоккеисте Квартальнове опубликовала, выделив целый разворот, - для школьницы неплохо, верно? Причем и снимки она делала сама.

Маша всегда писала, даже когда была маленькой, в своих блокнотах я находила ее зарисовки-заметки. Поэтому и поддержала решение стать журналистом.

- Маша у  вас  гастрольный  ребенок или она оставалась дома?

- Домашний. Пока Машенька была маленькая, брала ее с собой только на каникулах, а сейчас, когда она подросла и вполне в состоянии оставаться одна на хозяйстве, я стала позволять себе длинные гастроли: четыре-пять дней, чтобы отоспаться, адаптироваться...

- Вы  сказали хорошую фразу: «В нее поверили, это очень важно». А кто в свое время поверил в вас?

- Мой брат. У нас разница - 10 лет. Нас в семье было пятеро: старший брат и четыре сестры. Больше всего ему нравилось, что я красивая, длинноногая (смеется). Мне - семь, ему - 17, я девчонка, пищу там чего-то себе, не пою даже, но он услышал, уговорил родителей отдать меня в музыкальную школу, которую я с удовольствием и бросила (смеется). Мне - 17, ему - 27, Женя был солистом Кировского (ныне Мариин-ского) театра (потом, кстати, работал в Берлине). Я приехала сразу после школы в Ленинград на операцию в Военно-медицинскую академию, была у меня небольшая врожденная опухоль в кровеносных сосудах. Тут-то он меня и привел к своему педагогу институтскому Галине Комиссаровой и попросил: послушайте, есть ли смысл заниматься голосом?

Она меня пораспевала и говорит: Женя, надо поступать. За неделю они с Женей подготовили мне репертуар, потом я легла на операцию, весь июнь провела в госпитале, а в начале июля, выписавшись, сразу же поступила в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Набирал курс главный режиссер театра музкомедии Владимир Воробьев (он снял фильм «Труффальдино из Бергамо»). Он сказал: «Любу надо брать! У нее есть перспектива!». Так вот: из 19 принятых тогда сегодня на сцене остались трое. В том числе и я. Единственная, кстати, кто получил звание заслуженной артистки России.

- Романс   был вашим сознательным выбором?

- Готовили меня в театр музкомедии, пела арии из опер и оперетт, ни о чем другом думать не хотела.

На четвертом курсе пришел преподавать Эдуард Хиль. Он меня познакомил с музыкой Валерия Гаврилина, с этим великолепным композитором. И я сдалась (улыбается). Поняла, что есть музыка, открывающая меня изнутри. На пятом курсе Валерий Гаврилин делал сольный концерт, одно отделение в нем было мое - пела его романсы, арии... Валерий   Александрович именно тогда мне сказал: «Люба,  вы распоетесь после 30». Как в воду глядел. Уроки мастеров не забываются. Эдуард Хиль, когда пела, говорил эдак вполголоса: «Так, дым пошел, сейчас огонь появится...». И заставлял меня перевоплощаться, петь так, словно я флегматик...

Помню еще один урок маэстро - держать микрофон так, чтобы было видно лицо: «Зритель заплатил три рубля за билет, он должен видеть твое личико!». Я, к сожалению, своих учеников пока отучить от привычки закрывать лицо микрофоном не могу...

А потом... Потом я доучивалась собственно в театре музкомедии, там работал Женя, я общалась с актерами, смотрела на всю эту закулисную жизнь и поняла, что не хочу, ни за какие пряники не хочу в нем работать. Не переношу я склок, интриг, даже сейчас мало с кем общаюсь из собратьев по цеху. Владимир Воробьев, кстати, так меня и не простил. Он ведь в расчете на мой голос ставил «Фраскиту». Но я пошла своей дорогой. Ни у кого не отнимаю роли, кусок хлеба - и счастлива этим. Если работаю в сборном концерте, радуюсь тому, что вокруг меня - талантливые люди, а не огорчаюсь, что выйду только один раз на сцену. Актер должен быть тщеславным, но не завистливым и не злым. Кроме того, никогда не поздно учиться у тех, кто рядом. Даже у своих учеников я что-то черпаю новое, открываю что-то в себе, нахожу иные интонации. Мои ученики поют в основном поп-музыку, хотя я и строгий педагог, приучаю их исполнять то, что достойно звучит со сцены... Не люблю эти «Муси-пуси»...

О том, что не пошла в театр, не жалею ни минуты. У меня ведь каждый романс - мини-произведение, мини-пьеса (Любовь Исаева имеет второе образование - режиссерское), строится по законам драматургии: пролог - завязка - кульминация - эпилог. Тогда это понимается зрителем, воспринимается.

В Ленконцерт меня приняли сразу, даже несмотря на то, что не было ленинградской прописки. При этом моя актерская судьба не складывалась легко, всегда приходилось что-то преодолевать. Но иной судьбы не хочу... Не будь стольких потерь в жизни, может быть, не было бы в голосе этих щемящих нот. Один поэт написал обо мне: «Не девчонка, а картинка с голосом щемящим».

Моя подруга, врач, уехала в Канаду, открыла там кабинет, лечит руками, причем именно канадцев. Так вот: на своих сеансах всегда включает мой диск. И ее пациенты говорят: теперь мы знаем, что такое русская душа... Отрадно, что в операционной одной из нью-йоркских больниц во время операций звучит мой голос. 25-летний сын сказал другой моей подруге: «Мама, когда у меня стресс, я ставлю Исаеву, и это успокаивает». Вот чем я дорожу...

- Как вы отбираете репертуар?

- Романсы тех композиторов, с которыми я работала,  которых люблю - Баснер, Петров, Шварц, Лядова... Это те композиторы, которым я верю. Алла Сивашова-Богословская, жена Никиты Богословского, моя подруга, пишет изумительные романсы. Старинные романсы подбираю методом расспрашивания коллекционеров, я с ними дружу и очень уважительно общаюсь. В Москве есть клуб романса «Изумруд», его руководитель Надин Ши-ринский - изумительный человек, автор книги «Боги императорской сцены», многое мне подсказывает.

- Романс требует огромной душевной отдачи, вы такая хрупкая...

- Я отдаю энергию зрителям, а потом снова аккумулирую - творчеством. Физически восстанавли ваюсь  в тренажерном зале, работаю до седьмого пота. В питании себя сдерживаю: ем все, но с учетом времени суток. Хотя... Знаете, если в 11 ночи я варю фирменные щи, то налью тарелку и съем. Я же знаю, какие они вкусные.

- На чтение времени хватает?

- Читаю мало. Не из-за времени, а потому что зрение село. Кроме того, стало мало литературы, которая мне интересна. Многое не дочитываю, ибо уже могу предсказать финал. Беру Пушкина и читаю «Онегина», знаю половину наизусть.

- Вы поете о любви. А сами любите?

- Да, но не так, как в молодости.  Безоглядной страсти уже не будет, это мы прошли. На первом месте всегда у меня была работа,  потом личное. Когда появилась дочь, приоритеты изменились: Маша, работа, личное. Но теплоты чувств на любимого хватает. В романсы и песни личного не вкладываю. Просто у меня есть эмоциональность, данная природой.

- Любите  Владивосток?

- Да. И надеюсь, взаимно. Я здесь дышу! Окна в гостинице на берегу моря не  закрываю даже  на ночь! После Москвы у вас - рай!

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ (фото автора), «Владивосток»