Папа

Виталий Безруков, актер, драматург, режиссер, как уже сообщал «В», приступил к осуществлению на сцене театра имени Горького грандиозного проекта: постановке спектакля «И жизнь, и слезы, и любовь». Через год зрители Приморья в полной мере смогут оценить один из самых неоднозначных проектов театральной жизни России последнего десятилетия. Впрочем, и сам Виталий Сергеевич – личность неоднозначная. Яркий, харизматичный, вызывающий и восхищение, и стойкое неприятие…

Он много работал в театре, кино и на телевидении, а последние несколько лет пишет только для своего сына - любимого народом Сергея Безрукова. И всегда в начале общения предупреждает: «Только не спрашивайте меня о Сереже. Не остановите, если начну отвечать»…

Мобильный отключите!

- Выключите, пожалуйста, мобильный. Я серьезно. Если он зазвонит во время разговора - все, беседы не будет. Считаю не выключенный на время разговора, пресс-конференции, спектакля мобильный признаком неуважения. И Сергей так же. Как-то во время «Амадея», хоть во МХАТе и просят, и предупреждают, и намекают, у кого-то в зале зазвонил телефон. И Сергей замолчал. Он стоял на сцене, смотрел в ту точку, откуда был звонок, и пока этот невежа бубнил: «Я в театре, перезвони позже», сын молчал. Вы меня не уважаете, почему я должен играть для вас, когда вы бубните по телефону? Табакова, казалось, удар хватит. Зато когда этот прощелыга в зале закончил разговор, Сергей так повел сцену, что публика потом семь минут бисировала! Рев стоял в зале, на таком накале сын играл…

Мне, как и всем великим…

Этот проект - спектакль в театре имени Горького - мне подарил сын. На день рождения, 65 лет. Да, а вы думали, мне сколько? То-то. Мы с Сергеем находимся в таком материальном состоянии, что подарками уже трудно удивить - я имею в виду купленными за деньги, - поэтому стараемся одаривать друг друга чем-то настоящим, теплым, устраивать сюрпризы…

Вот он и говорит: «Тебе, батя, подарок. Ты уж четыре года хочешь «Пушкина» вне Москвы поставить, так вот есть предложение…». Пьеса «И жизнь, и слезы, и любовь» написана по заказу театра имени Ермоловой, под Сережу. Всем великим авторам пьесы заказывали, это многовековая практика. Идея принадлежала директору театра, он знал, что я из себя представляю как драматург, поэтому и обратился ко мне. Когда пьеса была готова, ее прочли, главреж руки потирал от счастья - поставить такое, еще бы! Ага, щаc… Мы и сами это скушаем. Ставил «Пушкина» я. Поэтому пьеса втрое для меня дорога: мною написана, мною поставлена, играет в ней мой сын - мое продолжение, моя любовь, мой смысл жизни, творческий и человеческий, мое произведение, которое оправдает меня перед Всевышним, если я когда-то перед ним появлюсь.

Пьеса уже имеет определенный критический багаж, резкий, надо заметить, потому что она очень смелая. Пушкиновед по фамилии Непомнящий, неудавшийся артист, всю жизнь посвятивший Пушкину, ну все о нем знает, как-то подошел ко мне после спектакля: «Что ж вы, Виталий Сергеевич, не обратились ко мне за консультацией, там есть временные нестыковки, некоторые произведения были написаны Александром Сергеевичем позже или раньше указанного вами времени…». Я, знаете ли, по гороскопу Козерог. Козел. И если меня бодают - ох, как могу ответить. А в этом пушкиноведе - я-то знаю! - говорит не профессионализм, а совсем другое. Ему хотелось, чтобы о нем говорили, а мне важен был Пушкин! Ну я ему и резанул: «Что вы читали о Пушкине такого, чего не читал я? Вы что, жили в то время? Мыли ему спину в бане? Нет! Вы читали все те же источники и даже меньше, чем я. А вот «Узника России» читали? А «Медовый месяц императора»?». Он замялся, ну, говорит, наверное, это совсем новые исследования, недавно вышли. А я, отвечаю, читал! Так что нечего!

Проект этот мне очень дорог, и жаль, что его видели только жители Москвы и ближнего зарубежья - Прибалтики, Украины, получужих нам стран… А тут - родной Дальний Восток! Это уникальная возможность, от которой, разумеется, я не мог отказаться.

Декорации, костюмы в «Пушкине» - настоящие, классические, очень дорогие. Я не сторонник той точки зрения (кто это там сказал, Станиславский?), мол, коврик и актер - уже театр. Нет! Если прекрасная женщина одета прекрасно, это ей только помогает. Так и актер. Ширмочка и железная лестница, ну разве можно играть в таких декорациях? На Украине видел постановку «Ромео и Джульетты», причем на украинском. Сплошные условности - нет балкона, ничего нет, тощенький Ромео: «Джульетта, що же це такэ…» - ну убогое зрелище.

Судьба-злодейка

Я из провинции, начинал в Свердловске, знаю, какие потрясающие в провинциальных театрах актеры! Судьба-злодейка не дает показать их талант в столице… Вот Толя Солоницын, с которым я работал. Он вырвался, кое-как, через Тарковского, но семья-то, быт - все осталось в Омске, в итоге и он туда вернулся. Народный артист Борис Ильин, да когда мы были на гастролях в столице, Москва по нему с ума сходила, такой глыба, актерище! Его звали в Малый, но… Малый - что? Может дать комнату в общежитии, а у него семья, и трехкомнатная квартира в Свердловске, и жене в Малом ролей не дадут, и сына надо на ноги ставить. И он не остался, уехал домой… Перешагнуть через быт очень сложно. Но именно потому, что в провинции гениальные актеры, я не волнуюсь за судьбу спектакля во Владивостоке. На первом же кастинге во Владивостоке поразился мастерам, которых увидел, они достойны лучших сцен столицы!

Поэтому пусть играют Пушкина другие, единственно - на пьесе я написал: «Право первого исполнения роли принадлежит сыну моему Сергею». И хотя сразу после премьеры меня умоляли отдать пьесу, я прислушался к совету сына. Мы с Сергеем настолько одно целое, что творчески нас очень сложно разделить. Он сейчас вступает в возраст мужской мудрости, 33 года, недаром сыграл Иешуа Га-Ноцри, судьба у него так удивительно складывается. Он мудрый, я ценю его мнение. Сергей сказал: не надо пока отдавать, батя. Это должна быть эксклюзивная работа, неповторимая, чтобы не растащили актеры. И мы решили подождать. Вот теперь выкристаллизовались мизансцены, все устаканилось, пьеса готова для передачи в хорошие руки. Да, в этом есть доля авантюризма, но хорошего авантюризма.

Красив был негодяй Дантес

Не страшно ли писать сцены гибели героев, зная, что их будет играть мой сын? Ну да, есть такое актерское суеверие. Но я не суеверный. Единственное, что не смог однажды… Мы с Сережей играли в фильме «Брегет» Леонида Пчелкина, я - полковника, а Сергей - молодого военного, моего сына, который застрелился. И я не смог играть сцену похорон. Ну не мог. А что касается суеверия - нет, это ерунда. Сережа уже не раз сыграл смерть - и в «Есенине», и в «Ведьме». А все это мною написано. Часто, кстати, особенно после «Ведьмы», зрители подходят: ну зачем вы героя, дьячка, убили? Я отвечаю: ну что ж, жизнь такая, всегда уходят лучшие.

Кстати, 10 февраля будет 170 лет с того дня, как Пушкина подло застрелил негодяй Дантес. Он красив был, негодяй… И с Натальей Николаевной они просто созданы были друг для друга. Ему было 24 и ей, когда они познакомились. Она - сама красота, юность, и он невыносимо хорош. А то, что он «голубой», так ведь этот развратник, зверь Геккерен поймал его голодным, больным, у него не было выхода. В моей трактовке Дантес не пропускал ничего, что движется. Фрейлины его обожали, а ведь женщины видят, когда мужчина не той ориентации, и внимания не обращают… И Натали Дантеса любила! Пушкин ведь ее почти силой брал, она была фригидна, росла в развратной семье, однажды ребенком видела свою алкоголичку-мать, занимающуюся сексом с истопником в гостиной, это наложило ужасный отпечаток на ее развитие… Гении в своих стихах многое зашифровывают, это и Есенин делал, и Пушкин. Вы помните это: «О, как милее ты, смиренница моя, о, как мучительно тобою счастлив я, когда, склоняясь на долгие моленья, ты предаешься мне, нежна, без упоенья…»? Это же об их интимных отношениях, он буквально насиловал ее! Он ведь и с сестрой Натали был близок, она потеряла крестик в их постели… В пьесе Пушкин появляется на сцене 25-летним, первая болдинская ссылка, и до смерти…

О театре в себе и себе в театре

Я окончил школу-студию МХАТ, и меня сразу раздирали на работу три театра. Эфрос звал, Охлопков просил, чтобы заявку на меня отправили, Ливанов, громогласный, огромный, взял во МХАТ… А дело было так. Учился четыре года, только на «отлично», окончил с красным дипломом. Сергей, кстати, также. И вот уже дипломный спектакль, играл я Треплева в «Чайке». Отыграли, слушаем обсуждение. На парты в соседней аудитории залезаем - и слушаем. Доходит до меня. И вдруг завкафедрой Топорков говорит: «Вот что-то с ним не так, не воспринял он нашу школу». Ливанов - на всю аудиторию: «А в чем дело?». Топорков ему отвечает: «Ну вот когда он выходит на сцену, мне прямо страшно, волнение какое-то!». Ливанов прямо завопил: «Вот мы и возьмем его во МХАТ, пусть зрителям будет страшно, а то засыпают все!».

Мне дали комнату во дворе МХАТа, помню, пошел я в гастроном рядом, его еще кишкой называли, такой был длинный. И вдруг вижу - Ливанов. На всякий случай поздоровался. Вдруг он останавливается, метрах в ста, на голову всех выше - и прямо через очереди, громко так: «Здрааавствуйте, друг мой! Ну, сколько ролей я вам понадавал!». Ох, не знал я, куда деваться…

Моя боль - современная драматургия. Мы с Сережей - форпост русской классики. Бываю почти на всех премьерах, и мне так больно, обидно, что на исторических сценах мастера - и режиссеры, и драматурги - извращают искусство, живое, лицедейное, уникальное изобретение человечества… Театр никогда не умрет, это ж фееричная смычка драматурга и актера в воздействии на зрителя, который по сути - чистый лист… И что за воздействие ему предлагают, что рисуют на этом листе? Обидно и больно за талант. У меня в «Пушкине» Фогель - личный конфидент императора, который следил за Пушкиным, говорит: «Тем более опасен он, что он безумно талантлив!». И больно видеть, когда на сцене талантливый актер онанирует, становится наркоманом, матерится… Я против этого! Может, это влияние ЦРУ? Вы не смейтесь, там по всем направлениям русской культуры есть отделения, у меня на «Есенине» был консультант, опытный специалист из ФСБ, много чего порассказал. Они разрабатывают Россию по всем направлениям, так я все думаю - может, оттуда поставлена задача показать, внушить нашему народу: с вами кончено, у молодежи вашей нет перспективы, они наркоманы, онанисты, кокаинисты, прочие «исты», «голубые»?..

При этом у моих знакомых - нормальные, хорошие дети, но об этом же не пишут пьес, не снимают кино! Не говори о плохом, покажи и хорошее, дай нравственный ориентир! Я не мазохист, если меня бьют, в ответ так врежу - ого-го! И на такое «искусство» у меня только одна реакция - надо сделать что-то в ответ. И «Пушкин» - это такой ответ на современную драматургию. Как и «Ведьма». Увидел как-то постановку по Чехову, где актеры играли с заклеенными ртами, а звук был в фонограмме. И стало так обидно, что режиссер не понял величия Чехова, что самовыразился не через пьесу, а вот так, эффектом, пустотой, так больно за Антона Павловича… Я понял - должен что-то сделать в ответ. Пришел, взял рассказы ранние его, так и родилась «Ведьма» из трех рассказов: «Хирургия», «Канитель» и «Ведьма». Мы играем ее на Пасху и отдаем сборы на реставрацию церквей. Храм искусства - храму Божьему.

И напоследок…

Мой пес - фокстерьер, он ничего не просит, только рядом садится, и когда ему чего-то не дают, он только лапкой на коленку давит, сначала одной, потом двумя - и ему сразу перепадает вкусненький кусочек. Так и мне. Если я начинаю уходить мыслью за горизонт, нужно на руку нажать тихонько - и я вернусь на землю…

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ, Нина ПЕТРУХИНА (фото), «Владивосток»