Забытая экспедиция, или О том, как участники уникального путешествия заслужили у родного государства «месячный оклад содержания»

Ровно 70 лет назад, в июле - октябре 1936 года, произошло событие, о котором в те годы с восхищением говорил весь мир. Северным морским путем с запада на восток прошли два судна. Не мощные арктические ледоколы или пароходы ледового класса, а деревянные зверобойные боты, каждый водоизмещением в 135 тонн и мощностью двигателей в 200 лошадиных сил.

Когда зверобои отчалили из Мурманска и взяли курс на Владивосток, даже самые отчаянные мореходы считали предприятие авантюрой. Еще свежи были трагедия «Челюскина», раздавленного арктическими льдами, драматическая зимовка в море Лаптевых судов 1-й Ленской экспедиции, находившихся в ледовом плену более года. А тут деревянные боты…

Экипажам предписывалось не только успешно справиться с невиданным для подобного класса судов переходом, но и поспеть к осенней зверобойной кампании в Беринговом море! Ничего не скажешь, хороши были заявки у тогдашних морских начальников!

Суда позарез были нужны на Дальнем Востоке - там вовсю разворачивался зверобойный промысел, а соответствующих судов в тресте «Дальзвер-пром» не было. Можно было, конечно, купить за границей. Например, в США, что однажды и было сделано - в конце 20-х годов. Суда обошлись более чем в 100 тысяч долларов по тогдашнему курсу. Но не прошло и двух лет, как лишились обоих. Одно сгорело, а второе было раздавлено льдами. Опять наскрести 100 тысяч баксов не представлялось возможным. Ничего не оставалось, как строить свои. Что и было сделано - на Мурманской судоверфи. Забегая вперед, скажем, что советские боты по всем техническим характеристикам оказались лучше заокеанских аналогов. Но об этом ниже…

Капитаном на один бот, «Поспелов», был назначен Георгий Фонарев, на другой, «Воронин», - Александр Пудовкин. Опытнейшие мореходы, не раз плававшие в полярке, с честью выходившие из самых неожиданных переплетов…

Пудовкин родился в 1900 году в Николаевске-на-Амуре. Плавать на судах начал еще до революции, был матросом Доброфлота. Советскую власть принял без колебаний, быстро стал продвигаться по служебной, то бишь морской, лестнице. К середине 30-х годов это уже настоящий морской волк.

…Это был сложнейший, невиданный в истории мореплавания переход. За ним следила вся страна. Сообщения, печатавшиеся практически во всех центральных газетах, напоминали сводки из района боевых действий: «Дальше хода нет…», «Застряли…», «Ждем, когда появится вода…».

В Баренцевом море боты присоединились к каравану судов, направлявшихся на Лену и Колыму. Рядом с ледоколом-гигантом «Ермак» и пароходами они выглядели совсем крошечными, но упрямо продолжали тянуться вперед.

Без проблем успели проскочить самый опасный участок пути - пролив Бориса Вилькицкого, но у острова Скотт-Ганзен их встретили сплошные льды. С «Ермака» последовал приказ: ботам остаться у острова и ждать следующего каравана.

Ждать у моря погоды?.. Это не в правилах капитанов Фонарева и Пудовкина, и они отважились на рискованный шаг. Улучив момент, когда огромные льдины вдруг «расступились» и образовался проход, боты устремились вперед. Потом был дрейф во льдах, полный неожиданностей и опасностей…

Сохранился дневник, который вел капитан Пудовкин. Скупое, иногда в чем-то даже скучноватое описание похода, но сколько в нем внутренней силы, непоказного героизма!..

Они дошли до цели и, что само удивительное, избежали тяжелых поломок, аварий.

Сходивших во Владивостоке на берег героев встречали торжественно. «Молния» из Москвы: «Владивосток. Морфлот. «Капитан Воронин». Капитану Пудовкину. Намечены награждению Пудовкин, члены экипажа Деревянченко, Коссиковский, Мартынов, Голубин…». Звонок из Белокаменной уточняет - ждите правительственных наград.

А потом произошло нечто малообъяснимое. Вместо высокого указа поступил приказ - по Наркомпищепрому. Главный рыбак и зверобой Советского Союза нарком Анастас Микоян не преминул в подписанном им рескрипте отметить «первый в истории мореплавания переход Северным морским путем малых деревянных маломерных (так в подлиннике. - Прим. авт.) судов в одну навигацию в тяжелых ледовых условиях...».

Приказом экипажу объявлялась благодарность и выписывалась премия. Капитану - полуторамесячный оклад, остальным членам экипажа - месячный…». И все!

Такова была тогда планка: подвиг - на общественных началах.

Впрочем, чему удивляться. Достижения, изумлявшие весь мир, у нас было принято считать обыкновенной работой. Как пелось в популярной песне тех лет: «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой…».

Но если без эмоций, то что же тогда произошло? Почему беспримерный поход, кстати, более никем не повторенный, был, выражаясь на современном сленге, так «опущен»?

Об этом можно только догадываться…

Впрочем, в истории этого плавания и других «пятен» хватает. Совершенно неизвестна дальнейшая судьба капитана «Поспелова» Георгия Фонарева, исполнявшего одновременно обязанности начальника экспедиции. Как будто в воду канул.

Это был, несмотря на молодость, очень известный капитан, награжден орденом Трудового Красного Знамени, что тогда было большой редкостью. Самое удивительное, что после рейса его след вообще теряется. Неужто задел черным крылом печальной памяти 37-й?..

Второму капитану повезло куда больше.

Вскорости Александра Герасимовича Пудовкина ждала новая экспедиция. Но не к северным широтам, а на Каспий. Представляете, опытнейшему полярнику париться под южным солнцем? Тем не менее не жаловался на превратности судьбы, а исправно тянул капитанскую лямку - куда бы его ни посылали. Сразу после войны по распоряжению правительства в группе специалистов он направляется в Латвию для подъема народного хозяйства в балтийской республике. Там и трудился всю оставшуюся жизнь. Там и похоронен.

Его сын, Юрий Александрович, пошел по стопам отца. Мореход, что называется, с младых ногтей. В пятилетнем возрасте отец впервые взял Юру с собой. В дальнейшем едва ли не каждые школьные каникулы мальчик проводил в море. К 15 годам это был уже вполне состоявшийся моряк. Окончил Владивостокское высшее мореходное училище (нынешний морской университет имени адмирала Г. И. Невельского), капитан дальнего плавания, более 40 лет плавал на судах Дальневосточного морского пароходства. Он сохранил все, что связано с памятью отца, - фотографии, письма, дневник похода…

Не будь домашнего архива Пудовкина-младшего, едва ли бы кто вспомнил сегодня героев забытой экспедиции…

Автор: Владимир КОНОПЛИЦКИЙ, «Владивосток»Фото из архива Ю. А. Пудовкина