Любовь в Красном Яре

Недавно нам довелось еще раз побывать в одном из самых удаленных сел Приморья - в Красном Яре. К сожалению, обе встречи с местными жителями были короткими, и все же “свежим глазом” кое-что заметили.

Удивила цифра: оказывается, всего три процента местного населения, а это в основном удэгейцы, считается “чистым”. Все остальные, получается, метисы - смесь разных национальностей.

Ниточка за иголочкой

Пожалуй, ближе всего познакомились с семьей Светланы Смирновой - удэгейки. Остановились в доме на ночь - гостиницы-то здесь нет. Разговорились. Муж - русский, лучше не придумаешь - Иван Иванович. Не очень разговорчив, а вот хозяйка беседу поддержала. Говорит, познакомились с Иваном просто. Он служил неподалеку в армии, был связистом. По службе да и так заглядывал в деревню. Таежная жизнь ему нравилась - спокойно, красиво, да и богато было по тем временам. Не знаю, молодость взяла или что, но полюбились мы друг другу. А тут и демобилизация ему подходит. Не любил бы, так, наверное, улетел бы в свои края. Было куда, он меня с собой звал. Но я сказала, что здесь родилась, тут мне и жить. Он остался со мной...

За вечерним столом не могли не спросить хозяев, почему от рюмки отказываются, за знакомство надо бы? Мы свое отпили, отвечают. Вот и врет статистика, отмечаю про себя, сказано ведь, что главный бич здешних мест - пьянство и алкоголизм... Однако не врет. Было и в их семье это бедствие. Я ведь в магазине работала, рассказывает Светлана, а там нередко были поводы с девчатами что-то отметить. Ну а чтоб муж не сердился, и ему домой приносила. Дальше - больше... Пока однажды во хмелю чуть не сгорела на пожаре. Так угорела, что с тех пор напрочь отшибло тягу к рюмке. А следом за женой и Иван потихоньку отвык.

Вроде бы ясно, ниточка за иголочкой. Однако было бы опрометчиво говорить, что в здешних суровых условиях кто-то может быть ведущим, кто-то ведомым. Тут дом только тогда крепок, когда оба работают во всю силу. И потому о нежных чувствах говорят мало, больше в семейном союзе ценят - работящий ли, хороша ли хозяйка?

Как офицер “амазонку” пленил

Вот и глава поселка - Светлана Уза. Долгое время возглавляла государственное охотничье хозяйство в лучшую его пору. В то время как раз случилось выйти в отставку ее будущему мужу Виталию Владимировичу - кадровому офицеру “органов”. Была у него к тому времени своя семейная драма. Выбрал Виталий село для новой жизни опять же за глушь, за прекрасную природу. А сошлись со Светланой общими устоявшимися взглядами на жизнь. И не беда, что в их родословной китайская, татарская, русская, может, и какая иная кровь... Дом у них один из лучших в селе.

Две жены - обе любимые

И еще одно незабываемое знакомство - 84-летний Сусан Геонка. Для фотографии в газете он споро и с удовольствием оделся в национальный костюм. А когда оделся, повторяясь, чтобы быть понятым, твердил: “Эта костюм баба сила... Моя баба. Она помирай... Другая баба есе сила...” То есть был женат два раза. Первая любящая жена сшила ему национальный костюм и разными украшениями вышила. А когда умерла, вторая жена проявила ревность по-своему: взялась дальше расшивать костюм узорами. Еще краше. Итого 40 лет создавалась “обнова”. Его когда-то фотографировали ленинградские ученые для своих умных книг. С тех пор Геонка хранит обе свои любви на фотографии под стеклом. И вот этот костюм, которым гордится, хранит. Такого в селе больше нет.

Самый верный анализ

Ирина Петровна в свое время в село попала по служебной необходимости. Была она врачом-психотерапевтом. Надо было составить для медицинского управления справку, своего рода анализ здоровья малой народности.

Встречалась она с людьми, разговаривала и все более увлекалась природной мудростью людей. У них ведь не говорят лишних слов, а если что скажут - очень верно, по сути. Тонкие наблюдатели и своеобразные мудрецы, подчеркивает Ирина Петровна. Посмотрите, сколько они дали нашему краю художников! Сейчас сложнее учиться (в городе жить трудно), а раньше многие получали высшее образование во Владивостоке, Хабаровске... Я их не идеализирую, говорит, и лукавы они, и выпить многие любят, и прибрать к рукам чужое могут... И ведь обликом другие, на нас не похожи, как бы поддакиваю я собеседнице. Это как-то мешает? Выходит, не мешает.

Женщину в мужчине, говорит она, духовное своеобразие как раз и увлекает, а еще они добытчики и умеют хорошо готовить пищу, с улыбкой добавляет она, женщины это любят.

Не решился спросить собеседницу. Но знаю, все их мужчины употребляют сами и советуют женщинам принимать панты изюбря, настоянные на водке. Говорят, в любовных утехах очень помогает.

Стоит сказать, что муж Ирины Петровны - известный в Приморье художник Иван Дункай. Выставка его работ недавно вновь прошла во Владивостоке.

Я - шаманка, ты - шаман

Надежде Либосановне Мартыновой - за 90 лет. Сколько точно, сказать не может даже внучка Светлана, с которой мы и начали наши заметки. Паспорта стали выписывать поздно, а метрик в те времена у удэгейцев не было. Но не в том суть. Она - единственная в селе, а может быть, и в большой округе действующая шаманка. Правда, по болезни и с возрастом все реже берет в руки бубен. В последнюю нашу встречу так и вовсе его не смогли найти.

И все же насколько сильно в любой женщине ее природное начало, видно и здесь. Когда в первый приезд стали ее фотографировать, она пожелала обязательно нарядиться в свой национальный халат. Халат принесли, она потрогала его руками (сама практически не видит) - это не мой, принесите мой. А когда в следующий приезд фотокарточку привезли, она попросила рассказать, хорошо ли все получилось и как она выглядит на фото.

Второму ее мужу Коко Сисановичу Кимонко - 75 лет. Говорят, и он шаманил, но не так успешно. Оба свои дни коротают в доме-интернате для престарелых. Старая шаманка серьезно приболела. На какое-то время она впала в забытье. А может, чутко дремала? Но время от времени она спохватывалась, протягивала руку. Коко Сисанович сидел рядом, и она снова погружалась в сон. В былое?