От пограничного штампа в паспорте до тюрьмы - один шаг

Дело было в начале 90-х годов. Редакция китайской газеты “Харбин жибао” пригласила четырех журналистов “Владивостока” во главе с первым заместителем главного редактора “В” Андреем Холенко посетить провинцию Хэйлунцзян и подготовить серию материалов о новой жизни Маньчжурии. Вот в этой зарубежной командировке со мной и произошел невероятный случай.

В принципе все вначале было великолепно, пересекли через Гродеково российскую границу с ее таможенным и пограничным контролем. В Суйфэньхэ нас встречали на железнодорожном вокзале уже китайские пограничники и таможенники, а также новые друзья из газеты - органа харбинского горкома партии. И вот тут бес попутал: не став дожидаться очереди за отметкой в паспорте и декларации, я рванул на выход к коллегам из “Харбин жибао”. Увидев, с кем здороваюсь (помимо всего прочего, это были еще и местные “кагэбэшники”), представители органов власти в недоумении беспрепятственно и почтительно меня пропустили.

Потом были посещения промышленных предприятий и сельскохозяйственных районов, встречи с китайской интеллигенцией и журналистами, экскурсии по историческим достопримечательностям Поднебесной. В том числе и полеты на самолетах внутри самой страны. Но паспортом моим никто не интересовался, и только на обратном пути...

В Суйфэньхэ пограничник открыл паспорт, потом несколько раз лихорадочно перелистал его и уставился на меня. В нем был только штамп о пересечении российской границы, а вот штампа о пересечении китайской не было. Как будто я все еще находился на ничейно-нейтральной полосе. Пограничник позвал старшего наряда, потом пригласили переводчика. Их вопросы ко мне остались без ответа. Ну, я просто забыл, почему у меня отсутствовала печать с иероглифами.

Видимо, они в тот момент посчитали, что это их прокол. И дабы не получить нагоняй, попросили у меня таможенную декларацию. Мол, по ней они быстро исправят ошибку, штамп поставят задним числом и спокойно отправят меня на родину. Тут я вспомнил события двухнедельной давности и про отсутствие отметки таможенников на декларации. А потому вновь развел руками, вроде как нет этого документа.

Вот тогда государственные чины оправились от шока и заявили, что меня задерживают до выяснения всех обстоятельств. Передав все вещи своим друзьям-журналистам и попрощавшись с ними, я под конвоем вооруженных жандармов отправился в местную кутузку. Через 15 минут уже сидел в одиночной камере китайской тюрьмы. Сравнивать было с чем, до этого попадал только в камеры российских и японских полицейских участков. Однако радость от новшества моментально сменилась грустью.

В лучшем случае меня могли после выполнения всех формальностей передать на переходе (около 20 км от здешней тюрьмы) российским пограничникам. Но в те годы такие вещи еще не практиковались. В таком случае оставалось уповать на помощь сотрудников российского генерального консульства в Шэньяне (а это уже в двух с лишним тысячах км). А вот когда бы они за мной приехали, оставалось тайной на много-много дней.

К счастью, железная дверь раскрылась, и местный вертухай повел меня на допрос. Китайский офицер был сама любезность, а в переводчике я узнал знакомого “полукровку”, с которым еще в студенческие годы на Спортивной набережной пил пиво. В те годы он заканчивал отделение китайской филологии ДВГУ, а после отправился на свою вторую родину на заработки.

Оценив наши приятельские отношения, офицер спросил, есть ли у меня деньги. Честно полазив по карманам, достал 10 юаней. С ухмылкой на лице тот сказал, что надо 11 и тогда меня “отпустят”. Пришлось доставать “загашник”. В Харбине с новым знакомым - журналистом “Харбин жибао” я обменялся на долгую память банкнотами. Ему - рубль с дарственной надписью, а он мне - юань с иероглифами. Откуда мне было знать, что этот корреспондент весьма известен в чекистской среде провинции Хэйлунцзян. Прочитав написанное на купюре, офицер мигом извинился и достал печать. Спросил, какого числа я въехал в КНР. Записал дату и поставил штемпель в паспорт.

Уже через несколько минут я пулей мчался на перрон. Поезд был под парами, но я успел. В Гродеково наш родной пограничник развернул паспорт и с удивлением уставился на меня. Затем спросил: они там, что, пьяные оформляли? Судя по дате, я вначале въехал в Китай, а через сутки только выехал из России.

Но это уже совсем другая история, дорогие мои читатели.