Тано - король чарльстона
Это был человек замечательный и во многом необыкновенный. Прежде всего - своей удивительной осведомленностью по всем вопросам театрального искусства. Его феноменальная память хранила в ярких и живых картинах театральные события давно минувших дней
Тано Бялодворец до войны окончил Харьковский музыкально-драматический институт. В предвоенные годы снимали кинофильм о Якове Свердлове, и Бялодворцу предложили заглавную роль. Уже утвердили его в этой роли, нужно было ехать на съемки. Но Тано Бениаминович в последний момент отказался. Карьере киногероя он предпочел тернистый путь режиссера. По этому пути он и пошел. Вернувшись с фронта с орденами, медалями и покалеченной рукой, он работал в Харьковском театре русской драмы, потом - в провинциальных театрах России. И вот, приехав в 1963 году во Владивосток, я с удивлением и радостью встретил здесь Бялодворца в качестве очередного режиссера Приморского ТЮЗа. И если в Харькове между нами было только шапочное знакомство, то здесь, на берегу Тихого океана оно постепенно переросло в дружбу, а вскоре он стал и моим коллегой по Дальневосточному институту искусств.
Тано Бениаминович был интеллигентнейшим и деликатнейшим человеком. Но как режиссер он был авторитарен, требуя от актеров неукоснительного и точного выполнения своего режиссерского рисунка. Между тем актеры не любят, чтобы их держали “на коротком поводке”, каждый из них в душе стремится быть сам себе режиссером. Здесь, очевидно, и кроется причина частых конфликтов Тано Бениаминовича с актерами. А может быть, некоторых актеров раздражали и его манеры, его врожденная интеллигентность (каковой - увы! - большинство из актеров обладает лишь в минимальной степени), и интеллигент Тано казался им порою странным и непонятным. Подчас актеров труппы ставили в тупик причудливые зигзаги его неуемной фантазии, придумываемые им эксцентричные трюки, на что он был великий мастер.
- Тано Бениаминович! - говорили ему с кисловатой усмешкой некоторые поборники социалистического реализма. - Ведь в жизни так не бывает!
Тут уже Тано удивлялся и восклицал: “Помилуйте, но у нас ведь театр! А театр, как говорил Маяковский, не зеркало, а увеличительное стекло!”
Но был один эпизод, когда Тано своим артистизмом покорил всех.
В театрах существует традиция “отмечать” премьеры. После спектакля вся труппа и околотеатральная публика собираются в фойе. На столах, покрытых перевернутыми обратной стороной афишами, появляются выпивка, закуски, звучит музыка, завязываются оживленные беседы, произносятся тосты и поздравления, потом начинаются танцы. Тут-то и отличился однажды Тано. Он мастерски, по всем правилам танцевального искусства, а главное - с невероятной отдачей и азартом стал отчебучивать чарльстон. Уже через минуту все танцующие расступились, внимание всех сосредоточилось на Тано, лихо выделывающем замысловатые чарльстонские па. Никто раньше никогда не видел Бялодворца танцующим. Да еще как! Все были в диком восторге...
Уйдя на пенсию, Тано Бениаминович с еще большей страстью отдался своему любимому занятию - чтению. Книги, журналы, газеты буквально окружали его: на полках книжных шкафов, на стеллажах, на стульях, на диване.
Не чужды ему были и драматургические опыты. И, право же, обладай он “пробивным” характером, имей влиятельных друзей, будь вхож в разного рода руководящие учреждения, некоторые его пьесы, в частности либретто музыкальных комедий, увидели бы свет рампы профессиональных театров, а не только сцену владивостокского народного театра музкомедии, которым Бялодворец долгие годы руководил...
В последние годы Бялодворец заметно сдал. Болезни, несчастный случай на улице, когда его сбила машина - это надломило Тано. И в ответ на вопрос: “Как дела?” отвечал: “Плохо. Очень плохо”. Отвечал с бодрой, отнюдь не рассчитанной на сочувствие улыбкой.
