Вот так хоронят нынче ветеранов...
Самое страшное в жизни - смотреть в глаза родного человека, молящего об утолении боли, и только сострадать, потому что помочь ему уже ничем не можешь. Не менее страшно пережить равнодушие чиновников, которые совсем не позаботились о достойных проводах в последний путь ветерана войны и труда.
О том, что мой папа - Старцев Федор Яковлевич болен неизлечимой тяжелой болезнью, мне сказал врач-терапевт Надеждинской больницы за три месяца до смерти. Папу из больницы нам просто “выдали” на дом для последующего ухода. Состояние здоровья ухудшалось с каждым днем, затем с каждой минутой... В трудный день я обратилась в Надеждинский совет ветеранов с просьбой в минуты прощания сказать последнее слово ветерану - артиллеристу, прошедшему дорогами войны Прибалтику, инвалиду, получившему серьезное ранение.
Позвонила также в администрацию совхоза “Надеждинский” с вопросом о том, на какую помощь можно рассчитывать в связи с похоронами человека, работавшего во втором отделении совхоза (село Ключевое) с 1950 года.
Помню, когда Федор Яковлевич долгое время был управляющим этим отделением, к нему приезжали корреспонденты не только местных, краевых, но и центральных газет, работники сельского хозяйства со всего Приморья. Не любил он встречи с журналистами. “Уж больно любопытный и прилипчивый народ, - говаривал, - и зачем ты выбрала такую дотошную профессию?” При этом абсолютно забывая о том, как в юности сам писал рассказы да сказки, робея отослать их в местную газету.
А гордиться в 70-е годы ему было чем. Построены по последнему слову техники три великолепных коровника. Доение, кормление коровушек, уборка за ними механизированы. В основных и подсобных помещениях тепло, сухо, всегда горячая вода, были собственные вентиляторы и котельная. Рядом водонапорная башня, скважина, кузница, сеновал. Особая гордость - две уникальные бесстенные башни, куда засыпали свежескошенную траву для дальнейшего превращения в сено, три сушилки на 30 тонн каждая.
Перестройка 80-х годов резко разрушила все, что строилось долгими годами. И вот я слышу тяжелое дыхание отца, пригласившего меня на кладбище его недавней гордости. Теперь это оскорбленные перестроечными реформами, ограбленные до скелетного ужаса здания бывшего молочнотоварного комплекса. Я чувствую невидимые слезы человека, отдавшего делу и погибшей мечте долгие годы. Здесь каждый камень еще хранит тепло его трудолюбивых рук...
В день похорон резко ухудшилась погода, старые люди говорят: сама природа плачет по умершему. Его с почестью пронесли вдоль Ключевого - села всей его жизни. Не стало моего папы - самого почитаемого мною человека. Скорбь обостряется еще и воспоминаниями об организации похорон. Совет ветеранов так и не сказал своего прощального слова, никто из этой организации и не вспомнил о бывшем фронтовике ни во время его долгой и тяжелой болезни, ни в последний день.
Не было никакой помощи и со стороны совхоза “Надеждинский”, с которым связана вся его трудовая жизнь. Мама надеялась на минимум - машину и автобус. Ничего подобного! В ритуальной службе села Вольно-Надеждинского отказались копать могилу: не хватает, мол, рабочей силы. Родственникам пришлось выложить 400 рублей - для левого приработка копальщиков. Причем в этой “смете” закапывание не предусматривалось, нужны были другие мужчины. Плюс немалые расходы, опять же без всякой квитанции, на приобретение и установку оградки.
Единственный человек откликнулся на наше горе - бывший директор совхоза “Надеждинский” Надежда Петровна Козырева. Она навещала больного, а в день похорон принесла венок и цветы, сказала прощальное слово на кладбище. Вот и все официальные почести! Стыдно и больно за такое бездушное отношение к ветерану войны и труда - без моральной (я уже не говорю о материальной) поддержки.
...Отгремели праздничные салюты в честь Дня Победы. Первый раз без папы - дорогого мне человека. Осталась подушечка с орденами и медалями за участие в жестокой войне и многолетний труд в сельском хозяйстве да память о его постоянном гостеприимстве, трудолюбии, его добрых глазах и улыбке...
